Коллизионно-правовое регулирование наследственных отношений в международном частном праве России

(Абраменков М. С.) ("Наследственное право", 2008, N 2) Текст документа

КОЛЛИЗИОННО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ НАСЛЕДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ РОССИИ

М. С. АБРАМЕНКОВ

Абраменков М. С., старший преподаватель кафедры права Димитровградского филиала Ульяновского государственного университета, кандидат юридических наук.

Институт наследования известен праву вообще, в том числе и международному частному праву (далее - МЧП), с древнейших времен. Его нормы регулируют отношения по переходу имущественных прав и обязанностей умершего лица к иным субъектам права. Длительность существования рассматриваемого института можно объяснить лишь особым значением наследования как для отдельного индивида, так и для общества в целом. Как отмечал дореволюционный отечественный исследователь И. А. Покровский, "вопрос о судьбе имущества после смерти его субъекта-хозяина имеет огромное как личное, так и общественное значение. Здесь... сталкиваются самые разнообразные интересы, самые противоположные течения, которые дают эволюции наследственного права то одно, то другое направление" <1>. -------------------------------- <1> Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 2003. С. 294.

Отношения по наследованию составляют ту область общественной жизни, правовая регламентация которой обеспечивается преимущественно внутренними, национально-правовыми, нормами. Указанное объясняется тем обстоятельством, что данные отношения характеризуются значительной степенью стабильности и консервативности, будучи подвержены влиянию исторических, этнических, религиозных и иных факторов, которые обусловливают наличие существенных различий в позитивном праве разных государств, что, в свою очередь, существенно затрудняет выработку единообразных правовых норм в соответствующей сфере. Кроме того, нельзя забывать, что "выход" отношений по наследованию за пределы границ одного государства не является для современного гражданского оборота экстраординарным явлением. Миграция населения, заключение браков между иностранцами, рождение в подобных брачных союзах детей, усыновление детей иностранцами и т. д. - все эти процессы порождают задачу адекватного правового упорядочения общественных отношений в условиях все возрастающей интенсификации гражданского оборота. Подобные процессы затрагивают в настоящее время значительное число государств, вследствие чего появляется потребность в соответствующих исследованиях и для отечественного правоведения. Их значимость в современных условиях является результатом действия нескольких факторов. Первый фактор - это качественное изменение объективной основы возникновения отношений по наследованию. Изменения, происшедшие в материально-правовом регулировании наследования в РФ, позволяют с достаточной уверенностью утверждать, что отечественный законодатель, конструируя соответствующие правовые предписания, не только допускал, но и учитывал такое их последствие, как "выход" наследственных отношений за пределы собственной правовой системы. Иными словами, нормы отечественного наследственного права исходят из расширенной сферы возникновения соответствующих отношений за счет таковых международного характера. Во-первых, значительно расширен круг лиц, которые могут призываться к наследованию - как по закону, так и по завещанию. В частности, законные наследники в настоящее время сгруппированы по восьми очередям. Отнюдь не исключено, что среди них могут оказаться граждане иностранных государств или лица без гражданства. В отношении наследования по завещанию следует сказать, что законодатель, установив свободу завещательного распоряжения в виде основополагающего принципа российского наследственного права, в качестве одного из аспектов действия этого принципа закрепил возможность для наследодателя завещать свое имущество любым лицам. Закономерным следствием этого является включение в число субъектов, претендующих на наследство, тех лиц, которые в силу различных критериев - гражданства и домицилия для физических лиц, места учреждения для коллективных образований и пр. - принадлежат к иностранным правопорядкам. Во-вторых, концептуальное изменение правового регулирования отношений собственности, отраженное в Гражданском кодексе РФ (далее - ГК), привело к тому, что в состав имущества, переходящего от умершего к другим лицам, могут входить компоненты, связанные с правовой системой иной, нежели российская, - недвижимое имущество, расположенное за границей, имущественные права, вытекающие из договоров с иностранными банками или страховыми компаниями, и т. д. Отмеченные обстоятельства с очевидностью свидетельствуют, что, с одной стороны, наследственные дела международного характера уже не будут для отечественного правоприменителя редкостью, а с другой - для целей разрешения таких дел по существу ему придется активно обращаться к инструментарию МЧП, а в качестве основного компонента в его составе, на который в наибольшей степени будет ложиться "нагрузка" по регулированию наследственных отношений международного характера, будут служить соответствующие нормативные предписания - коллизионные нормы. Наследственный статут (lex successionis). Примечательно, что интернационализация решения правовых проблем наследования имеет место не только в сегодняшней действительности. Уже в ранних правовых памятниках Древней Руси подверглись регулированию соответствующие вопросы. Так, в договоре князя Олега с византийцами ("греками") 911 г. содержалась специальная статья, посвященная русским, находящимся на службе у императора, которая гласила: "Если кто из них умрет, не завещав своего имущества, а своих родственников у него в Греции не будет, то пусть возвратят все имущество ближайшим родственникам на Руси. Если же он составит завещание, то пусть тот, кому он написал распоряжение наследовать имущество, возьмет имущество и наследует в нем" <2>. Данная норма являет собой один из редчайших примеров двусторонней международно-правовой унификации положений о наследовании. -------------------------------- <2> Ануфриева Л. П. Международное частное право: В 3 т. Том 2. Особенная часть: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: БЕК, 2002. С. 519.

Если же национальное право какого-либо государства не содержит подобных правил, созданных посредством международно-договорных инструментов в целях достижения единообразия (что выступает типичным явлением), то перед правоприменителем с неизбежностью встает вопрос о том, какими правовыми нормами должно быть урегулировано данное отношение - собственными или иностранными, а если иностранными, то какими принципами надлежит руководствоваться при их выборе. Такую ситуацию в доктрине и практике международного частного права традиционно именуют коллизионным вопросом. Для его решения необходим, как уже отмечено выше, соответствующий юридический инструментарий. Принципиальным звеном в нем, как уже сказано выше, выступает совокупность особых предписаний - коллизионных норм. Задача суда или иного компетентного органа в данном случае состоит в том, чтобы с их помощью определить, какой национальный правопорядок будет регулировать существо частного отношения международного характера, т. е. выступать в качестве его статута (lege causae). Решение данной задачи имеет определяющее значение для адекватного правового упорядочения отношений, составляющих объект регулятивного воздействия норм МЧП, в том числе таковых наследственных. Под наследственным статутом (lex successionis) понимается определенный с помощью норм международного частного права правопорядок, к которому наследственные отношения, юридически связанные с несколькими национальными правовыми системами, тяготеют по своей природе и который регулирует их по существу <3>. Как отмечается в литературе, "сегодня понятие "статут" указывает на конечный пункт коллизионно-правовой привязки: соответствующий компетентный правопорядок" <4>. Сходного взгляда придерживаются М. М. Богуславский <5>, В. П. Звеков <6>, А. Л. Маковский <7>. -------------------------------- <3> См. об этом подробнее: Абраменков М. С. Коллизионно-правовое регулирование наследственных отношений в современном международном частном праве. Ульяновск: УлГУ, 2007. С. 60 - 94. <4> См.: Iunker A. Internationales Privatrecht. Munchen, 1998. S. 188. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Учебник М. М. Богуславского "Международное частное право" включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2005 (издание пятое, переработанное и дополненное). ------------------------------------------------------------------ <5> См.: Богуславский М. М. Международное частное право. 5-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 445. <6> См.: Звеков В. П. Международное частное право. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2004. С. 499. <7> См.: Международное частное право: Учебник / Отв. ред. Н. И. Марышева. М., 2004. С. 444.

Как правило, законодатель не устанавливает круг вопросов, регулируемых нормами наследственного статута. Исключения здесь весьма немногочисленны. В частности, швейцарский Закон о международном частном праве 1987 г. устанавливает, что право, применимое к наследованию, определяет, из какого имущества состоит наследство, кто призывается к наследованию, кто и в какой части отвечает по долгам наследства, на какие институты наследственного права допускаются ссылки, какие меры и на каких условиях могут быть предписаны (ч. 1 ст. 92) <8>. Румынский Закон N 105 применительно к регулированию отношений в области международного частного права (1992) в ст. 67 предусматривает, что закон, применимый к наследованию, регулирует следующие вопросы: время открытия наследства; лица, призываемые к наследованию; качества, которыми должны обладать наследники; порядок владения имуществом, оставленным наследодателем; условия и последствия распоряжения наследодателя на случай смерти; пределы обязанности наследников уплачивать долги наследодателя; право государства наследовать выморочное имущество <9>. В числе новейших законодательных актов, уделивших внимание данному вопросу, следует назвать Закон Бельгии о международном частном праве <10>, принятый 16 июля 2004 г. Согласно § 1 ст. 80 этого акта право, применимое к наследованию, определяет: 1) основания и момент открытия наследства; 2) призывание наследников и легатариев, включая права пережившего супруга, а равно и иные права на наследство, порождаемые в силу его открытия; 3) призывание государства к наследованию; 4) основания отстранения от наследования и лишения наследства по недостойности; 5) материальная действительность распоряжения на случай смерти; 6) долю имущества, которой можно свободно распоряжаться, резерв, а также иные ограничения свободы завещателя; 7) природу и объем прав наследников и легатариев, в том числе относительно налогов умершего; 8) порядок принятия наследства и отказа от него; 9) особые условия относительно неспособности завещать или получить имущество; 10) дарения на случай смерти. Болгарский Кодекс международного частного права <11> от 17 мая 2005 г. устанавливает, что в сферу действия права, применимого к наследованию, входят следующие вопросы: 1) время и место открытия наследства; 2) очередность призвания к наследованию; 3) наследственные доли; 4) способность наследовать; 5) ответственность наследников по долгам наследодателя; 6) принятие наследства и отказ от него; 7) сроки принятия наследства; 8) свободная доля при наследовании по завещанию; 9) условия действительности завещания (ст. 91). -------------------------------- <8> См.: Международное частное право: иностранное законодательство / Предисл. А. Л. Маковского; Сост. и науч. ред. А. Н. Жильцов, А. И. Муранов. М.: Статут, 2000. С. 647. <9> См.: Там же. С. 504. <10> Текст Закона на французском языке по состоянию на 27 июля 2004 г. см. на сайте: http://www. dipulb. be/fileadmin/user_files/CoDIP_avec_liens_navigation_interne. pdf. <11> Текст Кодекса на болгарском языке по состоянию на 20 июля 2007 г. см. на сайте: http://lex. bg/laws/ldoc. php? IDNA=2135503651.

В основном же проблематика понятия и содержания наследственного статута составляет предмет внимания доктрины. Ф. К. фон Савиньи указывал, что право места жительства наследодателя определяет: способность оставить наследство, в т. ч. физические качества, необходимые для этого; содержание и действительность завещания; порядок наследования по закону. Способность наследника или легатария к получению наследства или легата определяется по праву его места жительства <12>. Л. А. Лунц относил к наследственному статуту "все вопросы, касающиеся круга наследников по закону, очередности их призвания к наследованию, их доли в наследственном имуществе; вопросы свободы завещательных распоряжений (в частности, вопросы круга возможных наследников по завещанию, их долей в наследственном имуществе, вопросы так называемых необходимых наследников и их обязательной доли, вопросы о подназначении наследников); вопросы срока на принятие наследства и на отказ от принятия наследства, о способности быть наследником (о так называемых недостойных наследниках)" <13>. Г. К. Дмитриева относит к наследственному статуту "основания наследования; состав наследственной массы; порядок открытия наследства; лица, призываемые к наследству, включая вопрос о недостойных наследниках; наследование по завещанию (кроме завещательной способности и формы завещания), включая толкование и исполнение завещания, вопрос о завещательном отказе; наследование по закону, включая определение очередей наследников, право наследников на обязательную долю, наследование выморочного имущества; принятие наследства или отказ от него; наследование некоторых видов имущества, например наследование предприятий, прав, связанных с потребительским кооперативом, земельных участков, прав на интеллектуальную собственность, банковских вкладов и др." <14>. М. М. Богуславский указывает, что в рамках данного статута решаются такие вопросы, как: возможные основания перехода имущества по наследству (наследственный договор, дарение на случай смерти и пр.); состав наследства; круг наследников по закону, очередность их призвания к наследованию и их доли в наследстве; время открытия наследства; лица, которые не могут быть наследниками, в том числе "по недостойности"; свобода завещания и ее ограничения; завещательный отказ (легат), завещательное возложение и иные обременения наследников; возможность завещания имущества под условием; раздел наследства; ответственность наследников по долгам наследодателя; судьба выморочного имущества <15>. А. Л. Маковский включает в сферу наследственного статута вопросы: о возможных основания перехода имущества по наследству; о составе наследства; о времени открытия наследства; о круге лиц, которые могут призываться к наследованию; о свободе завещания и ее ограничениях; о завещательных отказах, возложениях и иных обременениях, возлагаемых на наследников; о возможности завещать имущество под условием; об исполнении и исполнителях завещания; о круге наследников по закону, очередности их призвания к наследованию и их долях в наследственном имуществе; о разделе наследства; об ответственности наследников по долгам наследодателя; об особенностях наследования отдельных видов имущества <16>. Хотя упомянутый автор говорит в данном случае о статуте наследования движимого имущества, представляется, что таковой в отношении недвижимости охватывает аналогичные вопросы. -------------------------------- <12> См.: von Savigny F. K. System des heutigen Romischen Rechts. Bd. 8. Berlin, 1849. S. 311, 312, 313, 314. <13> Лунц Л. А. Курс международного частного права в трех томах (далее - Курс МЧП). М.: Спарк, 2002. С. 699. <14> Виноградова Р. И., Дмитриева Г. К., Репин В. С. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под общ. ред. В. П. Мозолина. М.: НОРМА, 2002. С. 402 - 403. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Учебник М. М. Богуславского "Международное частное право" включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2005 (издание пятое, переработанное и дополненное). ------------------------------------------------------------------ <15> См.: Богуславский М. М. Указ. соч. С. 448. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002. ------------------------------------------------------------------ <16> См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. М.: Юристъ, 2003. С. 486.

Немецкий автор Я. Кропхоллер полагает, что к наследственному статуту относится "наследственно-правовая сфера во всем ее объеме", в том числе принятие наследства, объем наследства, способность наследовать, призывание к наследованию, очередность наследования <17>. Бельгийский исследователь Ф. Риго пишет, что в сферу действия наследственного статута входят вопросы: открытия наследства, призывания к наследованию, определения качеств, которым должен удовлетворять наследник (отсутствие признаков недостойности) <18>. Английский автор М. Вольф включает в сферу действия наследственного статута способность к приобретению наследства (способность в собственном смысле слова, отстранение от наследования по недостойности, возможность наследования для неродившегося ребенка или корпорации), основания наследования (наследование по закону, по завещанию, по договору о наследовании), приобретение имущества путем наследования (в силу правопреемства или в виде "чистого остатка") <19>. Алжирский автор М. Иссад указывает, что закон, применимый к наследованию, решает такие вопросы, как открытие наследства, круг наследников, права государства на наследственное имущество, признание определенного лица наследником, принятие наследства и ответственность по долгам наследодателя, раздел наследства <20>. -------------------------------- <17> См.: Kropholler J. Internationales Privatrecht. 4 Aufl. Tuingen, 2001. S. 420 - 421. <18> См.: Rigaux F. Droit International Prive. Bruxelles, 1968. P. 466. <19> См.: Вольф М. Международное частное право. М., 1948. С. 615 - 649. <20> См.: Иссад М. Международное частное право. М., 1989. С. 155 - 159.

Как видно из приведенного обзора мнений, единого определения сферы действия и содержания наследственного статута дать невозможно, поскольку каждый из национальных правопорядков самостоятельно регулирует отношения по наследованию. Поэтому представляется целесообразным указать, что в сферу действия наследственного статута включается разнообразный круг отношений, определяемый каждым законодателем самостоятельно, однако принципиальным при этом является момент перехода имущества умершего к другим лицам. Основные системы коллизионно-правового регулирования наследственных отношений. В мировой практике выработано несколько основных коллизионных принципов определения наследственного статута, что позволяет классифицировать системы коллизионно-правового регулирования отношений по наследованию. Это прежде всего системы, разделяющие наследственное имущество на две части - движимое и недвижимое имущество - и подчиняющие первую из них закону гражданства или домицилия наследодателя на момент его смерти, а вторую - закону места нахождения имущества. К странам, использующим указанный подход, относятся Англия, Армения (§ 10 ГК 1998 г.) <21>, Белоруссия (§ 8 ГК 1998 г.), Бельгия (ст. 78 Закона о международном частном праве 2004 г.), Болгария (ч. 1, 2 ст. 89 Кодекса международного частного права 2005 г.), Казахстан (§ 8 ГК 1999 г.), Квебек (ст. 3098 ГК 1991 г.), Киргизия (§ 7 ГК 1998 г.), Китай (ст. 149 Общих положений гражданского права 1986 г.), Мадагаскар (ст. 31 Ордонанса относительно общих положений внутреннего права и международного частного права 1962 г.), Российская Федерация (ст. 1224 ГК), Румыния, (ст. 66 Закона применительно к регулированию отношений в сфере международного частного права 1992 г.), США, Таиланд (§ 37, 38 Закона о конфликте законов 1938 г.), Турция (ст. 22 Закона о международном частном праве и международном гражданском процессе 1982 г.), Узбекистан (§ 7 ГК 1996 г.), Украина (ст. 70, 71 Закона о международном частном праве 2005 г.), Франция (ст. 3 ФГК), Чили (ст. 16, 955 ГК 1855 г.), Эстония (§ 157 Закона об общих принципах Гражданского кодекса 1994 г.). -------------------------------- <21> См.: Международное частное право: иностранное законодательство. С. 79. Страны - участницы СНГ, использующие дифференцированное коллизионно-правовое регулирование отношений по наследованию, основывают свое законодательство по МЧП на положениях части третьей Модельного гражданского кодекса - рекомендательного акта, принятого Межпарламентской Ассамблеей СНГ 17 февраля 1996 г.

Вторая группа правовых систем исходит из начала единства наследственной массы и подчиняет наследственные отношения закону гражданства или местожительства наследодателя на момент смерти. Этого принципа придерживаются Австрия (§ 28 Федерального закона о международном частном праве 1978 г.), Алжир (ст. 16 ГК), Бразилия (ст. 10 Вводного закона к Гражданскому кодексу 1942 г.), Буркина-Фасо (ст. 1043 Кодекса о лицах и семье 1989 г.), Венгрия (§ 36 Указа о международном частном праве 1979 г.), Венесуэла (ст. 34 Закона о международном частном праве 1998 г.), Германия (ст. 25 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению 1986 г.), Греция (ст. 28 ГК 1940 г.), Грузия (ст. 55 Закона о международном частном праве 1998 г.), Египет (ст. 17 ГК 1948 г.), Италия (ст. 46 Закона "Реформа итальянской системы международного частного права" 1995 г.), Куба (ст. 15 ГК 1987 г.), Литва (ст. 621 ГК 1964 г.), Лихтенштейн (ст. 29 Закона о международном частном праве 1996 г.), Макао (ст. 59 ГК 1999 г.), Монголия (ст. 436 ГК 1994 г.), ОАЭ (ст. 17 Закона о гражданских сделках 1985 г.), Перу (ст. 2100 ГК 1984 г.), Польша (ст. 34 Закона о международном частном праве 1965 г.), Португалия (ст. 62 ГК 1966 г.), Чехия (§ 17 Закона о международном частном праве и процессе), Югославия (ст. 30 Закона о разрешении коллизий законов с правилами других стран 1982 г.), Южная Корея (ст. 26 Закона о коллизиях законов 1962 г.), Япония (ст. 26 Закона о применении законов 1898 г.), государства - участники Конвенции, содержащей Кодекс Бустаманте (ст. 144 Кодекса). С учетом существования этих двух систем и принципа, лежащего в основе первой из них, в специальной литературе по международному частному праву иногда встречается категория "расщепления наследственного статута", "расщепления коллизионной привязки" <22>. Поскольку данное понятие наиболее употребимо именно в рамках регулирования международных наследственных отношений, представляется важным выявить, насколько бытующие в отечественной доктрине представления о "расщеплении" соответствуют принципиальным постулатам учения о коллизиях законов в МЧП и фундаментальным основам коллизионного права. В свете этого необходимо проанализировать, имеет ли место указанное явление в сфере коллизионно-правового регулирования наследственных отношений, особенно в тех странах, которые используют первую из указанных выше систем - систему раздельности наследственной массы. -------------------------------- <22> См.: Постатейный научно-практический комментарий части третьей Гражданского кодекса РФ / Под общ. ред. А. М. Эрделевского. Библиотечка РГ. М., 2001; Виноградова Р. И., Дмитриева Г. К., Репин В. С. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей. С. 399; Звеков В. П. Международное частное право. С. 500; Толстых В. Л. Коллизионное регулирование в международном частном праве. М., Спарк, 2002. С. 199; Международное частное право. Учебник / Под ред. Г. К. Дмитриевой. С. 528; Международное частное право: Учебник для вузов. М., 2000. С. 419; Кох Х., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Международное частное право и сравнительное правоведение / Пер. с нем. д-ра наук Ю. М. Юмашева. М.: Международные отношения, 2003. С. 119 - 120.

Понятие "расщепления" в международном частном праве. В мировой науке международного частного права понятие "расщепления" (англ. splitting, scission; нем. Spaltung, Zersplitterung; франц. depecage) характеризуется различиями в подходах к определению его содержания. В частности, немецкий автор Г. Кегель пишет, что "расщепление права" (Rechtsspaltung) имеет место в том случае, "если в зарубежном государстве, право которого подлежит применению, действует различное право". При этом расщепляться могут как материальные правовые нормы, так и коллизионные <23>. Примером первого вида расщепления может служить право Франции периода Первой мировой войны, когда на территории Эльзаса и Лотарингии действующим актом было Германское гражданское уложение, в то время как на остальной территории действовал Кодекс Наполеона. Этот вид "расщепления" может быть представлен и правовой системой США, где каждый штат имеет собственное не только материальное, но и коллизионное право. -------------------------------- <23> См.: Kegel G. Internationales Privatrecht. Munchen, 1971. S. 154.

Упомянутый автор указывает, что наиболее часто различное право действует в отношении отдельных частей государственной территории или различных групп лиц, являющихся гражданами данного государства, равно как и разных периодов времени. В данном случае, по сути, речь идет о так называемых межобластных (интерлокальных), интерперсональных и интертемпоральных коллизиях в МЧП. При этом следует отметить, что такие коллизии, осложняющие процесс отыскания статута частного отношения, в том числе такового наследственного, имеют место и в современной нормотворческой и правоприменительной практике. Примером может служить регулирование, закрепленное в индийском Акте о наследовании 1925 г., сохранившем свое действие до настоящего времени. Как отмечает индийский ученый Р. С. Чаван, указанный Закон ставит выбор права, применимого к наследованию, в зависимость от нескольких факторов, в числе которых принадлежность наследодателя к индуистам, мусульманам, сикхам, буддистам, джайнистам или к представителям иной конфессии <24>. -------------------------------- <24> См.: Chavan R. S. Indian Private International Law. New Delhi, 1982. P. 168.

Иными словами, под "расщеплением права" в том смысле, в котором высказывался Г. Кегель, необходимо понимать, как правило, случаи отыскания компетентного правопорядка в условиях существования в одном государстве множественности территориальных или действующих по разному кругу лиц правовых систем. Однако понятно, что статут соответствующего общественного отношения, будучи в конечном итоге найденным, подлежит применению к его существу как целому (за теми редкими, возможно, исключениями, когда необходимо особо выделить какие-то специфические его элементы). А. Юнкер понимает под "расщеплением" (depecage) коллизионное прикрепление такого вопроса, который касается какой-либо части некоего широкого правоотношения, которая может быть отделена от последнего и подчинена отдельному статуту (например, форма сделки по отношению к ее существу) <25>. Аналогичным образом высказываются английские авторы Дж. Чешир и П. Норт, говоря, например, о действительности брака как основной проблеме, распадающейся на действительность по существу и таковую в отношении формы брака <26>. -------------------------------- <25> См.: Iunker A. Op. cit. S. 220. <26> См.: Cheshire G., North P. Private International Law. L., 1987. P. 56.

Представляется, однако, что в данном случае не идет речь о "расщеплении статута", равно как и о "расщеплении" вообще, поскольку вопросы формальной и материальной действительности юридических действий издавна составляют объекты регулирования различных коллизионных норм и, следовательно, имеют абсолютно самостоятельные статуты. Иллюстрацией в этом плане может служить, например, коллизионно-правовая регламентация наследования по завещанию в отечественном праве, когда действительность завещательного распоряжения, по существу, отнесена к статуту наследования (п. 1 ст. 1224 ГК), а в отношении его действительности с точки зрения формы законодатель объявил компетентным право страны, на территории которой завещатель имел место жительства на момент совершения завещательного распоряжения или акта его отмены (п. 2 ст. 1224). Кроме того, отдельные отношения могут подпадать под действие как общих, так и специальных коллизионных норм. В качестве такого примера можно сослаться вновь на положения Модельного ГК для стран СНГ, которые, с одной стороны, подчиняют дееспособность физического лица его личному закону (п. 1 ст. 1205), а с другой - регулируют способность лица к составлению и отмене завещания правом страны, на территории которой завещатель имел место жительства на момент совершения завещательного распоряжения или акта его отмены (п. 2 ст. 1235). В данном случае норма ст. 1205 выступает в качестве общего правила, а предписания ст. 1235 выступают в качестве специальных. Здесь также имеют место два самостоятельных статута, так как объемы соответствующих коллизионных норм не одинаковы, равно как и их привязки. Проблема "расщепления" наиболее часто рассматривается в МЧП применительно к анализу проблем отыскания обязательственного статута. При этом под "расщеплением" понимают, как правило, вообще возможность для контрагентов подчинить свои обязательства по контракту нескольким правопорядкам <27>. Такого взгляда придерживаются И. С. Зыкин <28>, В. Л. Толстых <29>, В. П. Звеков <30>, А. Эренцвейг <31>, Э. Яйме <32>. -------------------------------- <27> См.: Лунц Л. А. Указ. соч. С. 485. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002. ------------------------------------------------------------------ <28> См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. С. 425. <29> См.: Толстых В. Л. Указ. соч. С. 52; Он же. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб.: Изд-во Р. Асланова "Юридический центр Пресс", 2004. С. 126. <30> См.: Звеков В. П. Международное частное право. С. 385. <31> См.: Ehrenzweig A. Private International Law. 1967. P. 119. <32> См.: Jaime E. Betrachtungen zur "depecage" im internationalen Privatrecht // Festschrift fur Gerhard Kegel zum 75. Geburtstag 26. Juni 1987. herausgegeben von H.-J. Musielak, K. Schurig. Verlag W. Kohlhammer. Stuttgart, Berlin, Koln, Mainz, 1987. S. 253 - 268. См. сноску 21 и указанную там литературу.

Дело в том, что в ряде современных кодификаций МЧП содержится норма, в соответствии с которой стороны контракта, выбирая применимое к своим отношениям право, могут осуществить такой выбор как для договора в целом, так и для отдельных его частей. Такие предписания содержатся, например, во Вводном законе к ГГУ в редакции 1986 г. (п. 1 ст. 27), Указе Президиума ВНР о международном частном праве 1979 г. (ст. 30), Гражданском кодексе Российской Федерации (п. 4 ст. 1210) и др. Как отмечают отечественные исследователи, комментируя указанного рода законоположение, данная новелла рассчитана прежде всего на те случаи, когда в договорных отношениях достаточно отчетливо можно выделить обособленные элементы, относящиеся, например, к различным типам договоров внутри единого комплекса отношений сторон. Представляется, что в данном случае вообще не может идти речи о "расщеплении" в аспекте коллизионного права, а лишь о пределах действия автономии воли сторон: "стороны МОГУТ ВЫБРАТЬ (выделено мной. - М. А.) право как для договора в целом, так и для отдельных его частей". Как видно, ни один из упомянутых подходов к "расщеплению", формулируемых отечественными и зарубежными авторами, не имеет места в сфере коллизионно-правового регулирования наследственных отношений. Следовательно, приходится признать, что ни отечественная, ни зарубежная доктрина не приводят достаточно фундированных аргументов для объяснения сути явления, именуемого "расщеплением наследственного статута", хотя, как уже указано выше, в отечественных публикациях данный термин употребляется достаточно широко именно в связи с коллизионными правилами о наследовании, причем без каких-либо оговорок и уточнений. Вследствие этого установление того, что на самом деле имеет место при использовании первой из указанных выше систем - системы раздельности наследственной массы, и выявление юридического содержания понятия "расщепление статута" в области правового регулирования международных наследственных отношений приобретают первостепенное научное значение. Как уже указывалось выше, исходным принципом рассматриваемой системы является разделение наследственного имущества на две части - движимое и недвижимое. Для каждой из этих частей используется своя, самостоятельная коллизионная привязка: гражданство или место жительства наследодателя для движимостей и место нахождения имущества - для недвижимостей. Таким образом, каждый из компонентов наследства подчиняется отдельному, "своему" правопорядку с точки зрения используемых формул прикрепления. Из приведенного со всей необходимостью следует, что речь здесь идет не о "расщеплении" статута наследования как таковом, т. е. разделении некоего компетентного правопорядка на отдельные части, а, напротив, о двух самостоятельных статутах, регулирующих разные отношения: в одном случае наследственные отношения по поводу движимостей, в другом - подобного же рода отношения, но касающиеся недвижимых вещей <33>. На практике они могут совпадать (если недвижимость расположена на территории государства, гражданином или домицилированным лицом которого является наследодатель на момент своей смерти), но могут и различаться (если в составе наследства имеется недвижимость, расположенная в государстве, ином, нежели таковое гражданства или домицилия наследодателя на момент смерти последнего). -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Учебник М. М. Богуславского "Международное частное право" включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2005 (издание пятое, переработанное и дополненное). ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002. ------------------------------------------------------------------ <33> См.: Лунц Л. А. Коллизионные вопросы наследования в советском праве // Очерки международного частного права. М.: Издательство ИМО, 1963. С. 103 - 111; Богуславский М. М. Указ. соч. С. 448; Международное частное право: Учебник / Отв. ред. Н. И. Марышева. С. 445; Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. С. 485.

Таким образом, данная система коллизионно-правового регулирования наследственных отношений не может квалифицироваться в качестве иллюстрации явления коллизионно-правового "расщепления" в МЧП. Более оправданным представляется рассматривать ее как комбинацию (сочетание) общих и специальных коллизионных норм о наследовании. С учетом сказанного можно квалифицировать рассматриваемую систему как генерирующую явление множественности наследственных статутов, или полистатутности наследования. На это в свое обращал внимание Л. А. Лунц, отмечая, что в данном случае речь должна идти о различных режимах наследования в одном и том же имуществе <34>. -------------------------------- <34> См.: Лунц Л. А. Курс международного частного права. С. 238.

Вместе с тем было бы ошибкой утверждать, что "расщепление" вообще не может иметь места при регламентации международных наследственных отношений. Дело в том, что в коллизионном праве имеют место случаи, когда прикрепление единого объема коллизионной нормы для целей регулирования к праву соответствующей страны осуществляется с помощью такой коллизионной формулы, которая приводит в действие одновременно несколько правопорядков, претендующих на регулирование отношений, указанных в объеме данной нормы. В данном случае можно говорить в собственном смысле слова именно о расщеплении статута частного отношения, так как в привязке такой коллизионной нормы имманентно присутствует возможность подчинения отношения сразу нескольким национальным правовым системам. Применительно к отношениям по наследованию такая ситуация может иметь место именно при использовании системы разделения наследственной массы. На это обстоятельство обращали внимание И. С. Перетерский и С. Б. Крылов, указывая, что "если отдельные недвижимости расположены в нескольких государствах, то имеется столько различных наследований, иногда сильно отличающихся одно от другого в отношении круга наследников и т. п., сколько недвижимостей" <35>. Аналогичную ситуацию в сфере обязательственного права рассматривал Л. А. Лунц, отмечая, что расщепление коллизионной привязки имеет место тогда, когда права и обязанности сторон контракта подчинены закону места исполнения обязательства <36>. -------------------------------- <35> Перетерский И. С., Крылов С. Б. Международное частное право. М., 1940. С. 166. <36> См.: Лунц Л. А. Указ. соч. С. 487 - 488.

Принципы определения наследственного статута в праве РФ. Прежде чем перейти к рассмотрению особенностей нового российского регулирования в области наследования, которые могут обусловливать обращение к средствам коллизионного права, представляется целесообразным обратить внимание на некоторые общие положения принципиального характера, свойственные национально-правовой регламентации наследственных отношений в нашей стране. С 1 марта 2002 г. была введена в действие третья часть ГК РФ, содержащая в себе два раздела - "Наследственное право" и "Международное частное право". Материально-правовое регулирование отношений по наследованию претерпело в отечественном праве существенные изменения как по объему, так и по содержанию. Количество статей увеличилось более чем вдвое: раздел VII Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. насчитывал всего 35 статей, в ныне действующем разделе V ГК присутствует уже 76 статей. Кроме того, нормы внутри данного раздела подверглись систематизации, в результате чего они сгруппированы по главам - "Общие положения о наследовании", "Наследование по завещанию", "Наследование по закону", "Приобретение наследства", "Наследование отдельных видов имущества". В литературе отмечается, что новая регламентация наследственных отношений следует в общем русле принципов частного права, установленных в ГК РФ <37>. Углубление частноправовых начал в новом наследственном праве России осуществлено с помощью обращения к различным правовым средствам. Среди них прежде всего надо отметить закрепление свободы завещания в качестве принципа частного права вообще и гражданского права в том числе. В ГК РФ можно выделить несколько аспектов свободы завещания: 1) завещание составляется лицом по своему усмотрению, что корреспондирует общему правилу об осуществлении гражданских прав своей волей и в своем интересе (ст. 1 ГК). Решения, касающиеся самого акта завещания как такового и содержания завещательных распоряжений, должны приниматься завещателем самостоятельно и независимо. При этом он не обязан сообщать кому-либо о совершении, изменении или отмене завещания, равно как и о его содержании; 2) имущество может быть завещано любым лицам - гражданам РФ, иностранным гражданам и лицам без гражданства, которые живы на момент открытия наследства и могут быть признаны наследниками (указанная категория лиц призывается и к наследованию по закону); российским и иностранным юридическим лицам, существующим на момент открытия наследства. Кроме того, наследниками по завещанию могут быть Российская Федерация и ее субъекты, муниципальные образования, а также иностранные государства и международные организации. Думается, что в перечень наследников по завещанию может быть включена иностранная организация, не являющаяся юридическим лицом в соответствии с нормами "собственного" права (ст. 1203 ГК), хотя законодатель об этом не упоминает. Как видим, круг субъектов, которые могут призываться к наследованию, существенно расширен и включил в себя категорию, традиционно именуемую "иностранные лица"; 3) предметом завещательного распоряжения может быть любое имущество, которое окажется принадлежащим завещателю на момент открытия наследства, не изъятое из гражданского оборота (например, золото в самородках или в виде песка не может ни находиться в собственности, ни передаваться по наследству). При этом в состав наследства в соответствии со ст. 1112 ГК включаются и могут быть завещаны принадлежащие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности. В условиях интенсивно развивающегося хозяйственного оборота наследственное имущество может заключать в себе движимое и недвижимое имущество, расположенное за пределами РФ, права, вытекающие из договора банковского счета с иностранным банком или иностранной страховой компанией, - все то, что можно условно обозначить как "заграничное имущество". -------------------------------- <37> См.: Суханов Е. А. О третьей части Гражданского кодекса Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2002. N 3.

В российской правовой доктрине и практике наследование традиционно трактуется как разновидность универсального правопреемства, при котором наследник при принятии наследства становится носителем прав и обязанностей наследодателя в целом и не может принять лишь их часть, а от остальных отказаться. Такая квалификация наследования восходит к классическому римскому праву, где в лице наследника видели продолжение юридической личности наследодателя <38>. Дореволюционный отечественный исследователь Г. Ф. Шершеневич писал, что "совокупность юридических отношений, в которые поставило себя лицо, со смертью его не прекращается, но переходит на новое лицо. За исключением... сравнительно немногочисленных отношений, все прочие сохраняют свою юридическую силу" <39>. Сходным образом давали определение наследования К. П. Победоносцев <40>, Б. Б. Черепахин <41>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Учебник "Римское частное право" (под ред. И. Б. Новицкого, И. С. Перетерского) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2004. ------------------------------------------------------------------ <38> См.: Римское частное право. Учебник / Под ред. проф. И. Б. Новицкого и И. С. Перетерского. М.: Юристъ, 1997. С. 222. Авторы цитируют отрывки из: Corpus Iuris Civilis Iustiniani: hereditas nihil aliud est, quam successio in universum ius quod defunctus habuerit (Digesta, 50.17.62); nostris videtur legibus una quodammodo persona heredis et illius qui hereditatem in eum transmittit (Novellae, 48). <39> Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 2. М.: Статут, 2005. С. 330. <40> См.: Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Часть вторая: Права семейственные, наследственные и завещательные. М.: Статут, 2003. С. 240. <41> См.: Черепахин Б. Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. § 2, подпараграф 1 (Труды по гражданскому праву) // Классика российской цивилистики.

Статья 1110 ГК РФ впервые в истории отечественного гражданского законодательства понятие наследования как универсального правопреемства закрепила легально: "...при наследовании имущество умершего (наследство, наследственное имущество) переходит к другим лицам в порядке универсального правопреемства, то есть в неизменном виде как единое целое и в один и тот же момент, если из правил настоящего Кодекса не следует иное". Такое закрепление свидетельствует не только о восприятии законодателем соответствующих доктринальных разработок, но и о применении такого важного юридического инструмента, как квалификация. В том случае, если вопрос о наследовании после умершего лица будет стоять перед судьей или нотариусом в Российской Федерации, то ими будет использована конструкция правопреемства. Если бы аналогичный вопрос ставился перед правоприменителями в странах англосаксонского права, то здесь подход был бы принципиально иной: при наследовании имеет место исчезновение юридической личности умершего и ликвидация его имущества; при этом осуществляется сбор причитающихся ему долгов, оплата его долгов, погашение его налоговых и иных обязанностей. Указанная процедура именуется администрированием ("administration") и протекает под контролем суда. Наследники же получают право на чистый остаток (net estate) <42>. -------------------------------- <42> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья (постатейный) / Отв. ред. Л. П. Ануфриева. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 1 - 2; Гражданское и торговое право зарубежных стран: Учеб. пособие / Под общ. ред. В. В. Безбаха и В. К. Пучинского. М.: МЦФЭР, 2004. С. 650 - 651.

На наш взгляд, квалификация наследования в качестве successio in universum осуществлена законодателем не только посредством предписаний, содержащихся в упомянутой ст. 1110 ГК, но также посредством таковых, закрепленных в его ст. 1112. На первый взгляд может показаться, что данная статья основной и единственной своей целью имеет нормативное закрепление состава наследственного имущества: "В состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности. Не входят в состав наследства права и обязанности, неразрывно связанные с личностью наследодателя, в частности право на алименты, право на возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, а также права и обязанности, переход которых в порядке наследования не допускается настоящим Кодексом или другими законами. Не входят в состав наследства личные неимущественные права и другие нематериальные блага". Сообразно этому в специальной литературе комментаторы нередко толкуют цитированные нормы в аспекте анализа тех положений действующего законодательства РФ, которые посвящены правовому режиму тех или иных видов имущества. Вполне очевидно, что такое толкование нельзя признать абсолютно точным и достаточным. Неотъемлемой частью анализируемой статьи, в том числе для целей уяснения ее смысла, является ее название - "Наследство". Поименовав так соответствующий комплекс норм, законодатель указал, что после смерти лица его имущество (независимо от своего состава) приобретает особые юридические свойства, превращаясь в объект гражданских прав локального характера: разнообразные правоотношения, в которые оно вовлекается, преследуют лишь одну цель - обеспечить его переход от одного лица к другому (другим) в порядке универсального правопреемства. С отмеченным свойством наследственного имущества связана и другая его специфическая черта - эластичность. Она означает, что в состав наследства могут входить любые вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности, причем в неограниченном количестве. И именно благодаря эластичности туда может входить и "заграничное имущество" (см. выше). В совокупности же локальность и эластичность характеризуют наследство как единое целое (ст. 1110 ГК). Представляется, что сказанное относится не только к "внутреннему" наследованию, но и к таковому трансграничного характера, хотя в литературе встречаются и иные мнения <43>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002. ------------------------------------------------------------------ <43> См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. С. 51 - 52. Автор комментария к ст. 1112 ГК А. А. Рубанов полагает, что свойства локальности и эластичности будут характеризовать наследственную массу только тогда, когда правом, применимым к наследованию, будет российское право.

Проблема квалификации затронута также в ст. 1128 ГК, посвященной завещательным распоряжениям на денежные средства в банках. Эти права входят в состав наследства и наследуются на общих основаниях в соответствии с правилами ГК. Данное обстоятельство имеет прямое отношение и к МЧП, поскольку права, вытекающие из договора с банком, подчинены теперь наследственному, а не обязательственному статуту (отметим, что ранее действовавшее регулирование стояло на прямо противоположных позициях). Таким образом, даже поверхностное ознакомление с основными положениями российского наследственного права показывает, что отечественный законодатель ввел в него ряд новелл, которые, с одной стороны, значительно расширяют материальную сферу возникновения наследственных отношений, в том числе и связанных с правопорядками нескольких государств, следовательно, диктуют необходимость обращения к регулятивным средствам МЧП, а с другой - произвел в рамках последнего отход от ранее существовавших решений. Коллизионные нормы, относящиеся к наследственному статуту, сосредоточены в ст. 1224 ГК РФ. Согласно ее п. 1 "отношения по наследованию определяются по праву страны, где наследодатель имел последнее место жительства, если иное не предусмотрено настоящей статьей". В следующем абзаце того же пункта установлено, что "наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество, а наследование недвижимого имущества, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации, - по российскому праву". Анализируя указанные законоположения, следует отметить несколько моментов. Во-первых, текстуальное выражение нормы абз. 1 п. 1 ст. 1224 ГК указывает на ее общий характер ("если иное не предусмотрено настоящей статьей"). В то же время положения, касающиеся недвижимого имущества, предназначены действовать в качестве специальных. Таким образом, определение круга отношений, охватываемого объемом нормы п. 1, возможно с помощью сопоставления его с объемом специального коллизионного правила, содержащегося в абз. 2 упомянутой статьи, о "наследовании недвижимого имущества". В этом плане закономерным, очевидно, будет предположение о том, что в общей норме речь идет о движимом имуществе <44>. Данный тезис в принципе не вызывает возражений, однако требует некоторой конкретизации. Дело в том, что в строгом смысле к движимостям или недвижимостям принято относить только один из видов имущества - вещи (ст. 130 ГК), а состав наследства, как уже отмечалось выше, вещами не исчерпывается (ст. 1112 ГК). Руководствуясь приведенным соображением, приходим к заключению, что формулу объема общей нормы можно выразить следующим образом: "отношения по наследованию движимых вещей и иного имущества, не относящегося к недвижимости". Представляется, что именно такое толкование адекватно отражает волю законодателя, так как охватывает наследование не только движимых вещей, но и иных объектов (например, имущественных прав). -------------------------------- <44> См., например: Постатейный научно-практический комментарий части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. А. М. Эрделевского (Библиотечка "Российской газеты"). М., 2001; Матвеева Т. В. Новое в российском коллизионном праве // Журнал международного частного права. 2003. N 39-40. С. 47.

Если текстуальное выражение объема общей коллизионной нормы о наследовании не претерпело изменений по сравнению с ранее действовавшим регулированием (ст. 567 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г. и п. 1 ст. 169 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. <45> также оперировали понятием "отношения по наследованию"), то ее привязка в ныне существующем праве сконструирована иначе. Предшествовавшая регламентация прикрепляла наследственные отношения, связанные с правопорядками различных государств, к праву страны, в которой наследодатель имел последнее постоянное место жительства. С введением в действие части третьей ГК отношения по наследованию были подчинены праву страны, в которой наследодатель имел последнее место жительства. Исключение прилагательного "постоянный" из формулы прикрепления можно, как представляется, объяснить тем обстоятельством, что уже само понятие места жительства лица определяется в нашем праве как место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает (ст. 20 ГК). Однако подобный вывод сопровождается немалым числом контроверз и сомнений, поскольку отечественному праву известны и такие понятия, как "местопребывание", "резиденция", "преимущественное пребывание" и т. п. <46>. -------------------------------- <45> Далее соответственно ГК 1964 г. и Основы ГЗ. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002. ------------------------------------------------------------------ <46> См. об этом: Комментарий к третьей части ГК / Под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. М., 2002.

По общему правилу, толкование понятия "место жительства" будет осуществляться в соответствии с российским правом (ст. 1187 ГК). Следовательно, российский правоприменитель, например нотариус, для целей определения права, компетентного регулировать наследование движимых вещей и иного имущества, не относящегося к недвижимости, должен установить, в каком государстве наследодатель постоянно или преимущественно проживал на момент открытия наследства. При этом для установления наличия правовой связи лица с определенным государством необходимо, чтобы оно не просто пребывало на его территории, но находилось там достаточно долгое время, причем на законном основании. Так, в соответствии с положениями Федерального закона от 25 июля 2002 г. "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" <47>, иностранные граждане признаются постоянно проживающими на территории РФ, если они имеют вид на жительство. Законодатель не придает юридического значения намерению лица приобрести домицилий в той или иной стране, как это имеет место, например, в английском праве <48>. Укажем также, что правопорядок, регулирующий отношения по наследованию, не тождествен личному закону наследодателя (ст. 1195 ГК), хотя может в определенных случаях и совпадать с ним - например, в тех случаях, когда наследодатель постоянно проживает на территории государства своего гражданства. -------------------------------- <47> Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 30. Ст. 3032. <48> См.: Чешир Дж., Норт П. Международное частное право. М.: Прогресс, 1982. С. 191 - 192.

Говоря о подчинении наследования движимого и иного имущества, не относящегося к недвижимостям, праву домицилия умершего, необходимо обратить внимание на одно принципиальное обстоятельство. Л. А. Лунц в своем курсе МЧП указывал, что "понятие последнего постоянного местожительства наследодателя, определяющего... статут наследования... далеко не всегда должно квалифицироваться по советскому закону" <49>. По мнению данного автора, советский закон компетентен ответить только на вопрос о том, имел ли наследодатель последнее место жительства в СССР. Если же судья должен определить, проживал ли умерший в Лондоне или в Берне, то советский закон не может применяться в данном случае. -------------------------------- <49> Лунц Л. А. Курс международного частного права. С. 267.

В дальнейшем взгляды данного автора на рассматриваемую проблему существенно изменились. В своей статье, посвященной проблеме квалификации в МЧП, он отмечал, что "в отношении понятия местожительства лица, которое служит... для определения отношений по наследованию, равно как и для других привязок, необходима полная точность указаний. Она может быть обеспечена лишь путем применения квалификации привязки по закону суда, т. е. путем применения тех же понятий, которые по соответствующим правовым институтам содержатся во внутреннем гражданском праве данной страны. Квалификация такого рода означает, что в отличие от объема привязка получает содержание независимо от того, элементы права каких стран содержатся в данном подлежащем рассмотрению гражданско-правовом споре. Даже в тех случаях, когда фактический состав отношения содержит одни только иностранные элементы и речь идет о выборе между иностранными законодательствами, коллизионная привязка, служащая основанием для этого выбора, должна получить квалификацию по советскому праву. Только такой порядок обеспечивает определенность в выборе между коллидирующими правопорядками, не нарушая принципа равноправия правовых систем; стабильность коллизионной привязки, содержание которой определено "по закону суда", не создает привилегии для выбора одного из коллидирующих законов по сравнению с другими" <50>. В последующем этот взгляд был охарактеризован как "общий для советской доктрины" <51>. -------------------------------- <50> Лунц Л. А. К вопросу о "квалификации" в международном частном праве // Советский ежегодник международного права. 1979. М., 1980. С. 217 - 218. <51> Богуславский М. М. Международное частное право. М., 1989. С. 87 - 88.

Отечественная нотариальная практика свидетельствует, что вопрос о толковании понятия места жительства наследодателя является весьма актуальным и сложным. И. Г. Медведев в качестве иллюстрации приводит следующий случай. Российский гражданин Р. Букин, бывший командир экипажа Аэрофлота, уехал в 1997 г. на работу по контракту в Канаду, где через некоторое время встретил Лизу Голубко, имевшую канадское гражданство, с которой вступил в брак. Пара устроилась в Монреале, где и проживала до кончины Букина, последовавшей от сердечного приступа 17 февраля 2003 г. В состав наследственного имущества входят денежные средства на счетах в банках в Канаде и РФ, автомобиль, переданный по доверенности в пользование дочери от первого брака, и иное движимое имущество. Дочь покойного обратилась к нотариусу с заявлением о выдаче свидетельства о праве на наследство. Для этого ему необходимо определить место жительства наследодателя. С одной стороны, если допустить, что понятие "место жительства", закрепленное в ст. 20 ГК, идентично одноименному понятию, содержащемуся в п. 1 ст. 1224 Кодекса, то в качестве такового выступает место, в котором умерший был зарегистрирован. В этом случае статутом наследования будет выступать право РФ. С другой стороны, при определении места, в котором лицо проживало, могут быть приняты во внимание и иные факты: наследодатель вступил в брак с иностранной гражданкой и поселился в ее стране на законном основании; супруги стали обустраивать свой быт (трудоустройство, выбор учебного заведения для детей, открытие счета в местном банке и пр.). Указанные обстоятельства могут свидетельствовать о том, что наследодатель имел более тесную связь с правопорядком страны своего фактического, а не юридического проживания, и именно этот правопорядок должен выступать статутом наследования <52>. А. Л. Маковский полагает <53>, что необходимость определить место преимущественного проживания наследодателя имеет место тогда, когда он проживал в нескольких государствах. При этом нотариус или судья должен отдать предпочтение стране, с которой умерший имел наиболее прочные связи, которые могут явствовать из проживания в ней вместе с семьей, наличия постоянного жилья и работы и т. д. Такую же позицию занимает Н. И. Марышева <54>. По мнению македонского исследователя Т. Бендевского, "в международном частном праве понятие домицилия означает центр жизненных активностей лица в определенном государстве" <55>. -------------------------------- <52> См.: Медведев И. Г. Международное частное право и нотариальная деятельность. 2-е изд. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 113 - 114; Зуев А. Е. Некоторые проблемы взаимодействия национальных правовых систем на примере наследственного дела // Журнал международного частного права. 2005. N 2(48). С. 25. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002. ------------------------------------------------------------------ <53> См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. С. 487. <54> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / Отв. ред. д. ю.н. Н. И. Марышева и д. ю.н. К. Б. Ярошенко. С. 566. <55> Бендевский Т. Международное частное право. М.: Статут, 2005. С. 261.

Второй существенной новеллой в сфере отечественного коллизионно-правового регулирования наследственных отношений является специальная норма, содержащаяся в абз. 2 п. 1 ст. 1224 ГК, посвященная наследованию недвижимого имущества, в том числе того, которое внесено в государственный реестр в Российской Федерации. В первом случае компетентным правопорядком будет правопорядок страны, в которой имущество находится, во втором - российское право. Появление данной нормы в нашем законодательстве позволяет говорить об изменении концепции коллизионно-правового регулирования в отечественном праве, ибо налицо дифференциация регулирования в зависимости от вида (категории) вещей - движимых и недвижимых (равно как и приравненных к последним). Иными словами, вместо исходного начала единства наследственной массы и применения соответственно общего коллизионного принципа к наследованию, за исключением привязки односторонней коллизионной нормы к праву СССР (в дальнейшем РСФСР и РФ) в особых случаях местонахождения строений на указанной территории, ныне нужно вести речь о двух самостоятельных статутах наследования применительно к разным частям наследственной массы (см. выше). Как видно из предшествующего изложения, речь идет о коллизионных правилах, отличающихся друг от друга как по объему (и как следствие этого - по кругу регулируемых отношений), так и по формулам прикрепления. Подобные ситуации имеют место в российской нотариальной практике. В результате супружеской ссоры был убит гражданин России Р., постоянно проживавший в пригороде Женевы. К нотариусу г. Москвы К. обратилась гражданка России П., действующая в интересах своего несовершеннолетнего сына, который согласно свидетельству о рождении является сыном наследодателя и гражданки П., рожденным вне брака. В состав наследственного имущества входит квартира в г. Москве, дом в г. Женеве, вклады в российском и швейцарском банках. В данном случае российский нотариус должен применить к наследованию недвижимости российское и швейцарское право <56>. Из приведенного казуса легко увидеть, что действие единой привязки lex rei sitae задействовало несколько правопорядков - статут наследования недвижимости "распался". -------------------------------- <56> См.: Медведев И. Г. Указ. соч. С. 106, 109, 136.

Ранее действовавшее регулирование (ст. 567 ГК 1964 г.) также дифференцировало коллизионно-правовую регламентацию наследования в зависимости от состава наследственного имущества, однако в данном правиле речь шла не о недвижимом имуществе, а о "строениях, находящихся в СССР". При этом порядок их перехода по наследству определялся советским правом. Подобный подход объяснялся, во-первых, тем, что до принятия Основ ГЗ Союза ССР и республик 1991 г. и части первой ГК РФ нашему праву не было известно деление вещей на движимые и недвижимые. В то же время, определяя понятие "строение", доктрина исходила из того, что "законодательство, говоря о строениях, имеет в виду не всякую постройку, не временно возведенную для преходящих целей, а лишь прочно связанную с земельным участком", которая образует "хозяйственно и технически единое целое с земельным участком" <57>. Таким образом, конституирующим признаком строения выступало не простое возведение какой-либо конструкции на земельном участке, но неразрывная ее связь с землей, что, в свою очередь, выступает в качестве основной характеристики недвижимого имущества вообще. В связи с этим в п. 3 ст. 169 Основ речь шла уже о "строениях и другом недвижимом имуществе". В дальнейшем понятие недвижимого имущества получило в нашем гражданском законодательстве легальное закрепление. К недвижимости стали относить не только здания и сооружения - "строения", но и земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты, многолетние насаждения, а также те объекты, которые подлежат государственной регистрации (воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты), и иные объекты, отнесенные законом к недвижимому имуществу (п. 1 ст. 130 ГК). Ныне действующее коллизионное право, следуя данным положениям ГК и учитывая расширение круга объектов, входящих в состав наследства, говорит именно о "наследовании недвижимости". -------------------------------- <57> Брауде И. Л. Правовые вопросы индивидуального жилищного строительства. М.: Госюриздат, 1957. С. 25.

Во-вторых, законодатель понимал, что распространение отечественного закона на наследование недвижимостей, находящихся за границей, пребывает в явном противоречии с устойчивой с древнейших времен практикой коллизионного регулирования, построенной по принципу прикрепления к закону места нахождения вещи. Тем не менее привязка в ГК 1964 г. и Основах ГЗ наследования строений и иной недвижимости, находящейся в СССР, к советскому праву не имела в литературе однозначного толкования. В частности, А. А. Рубанов считал, что "когда наследодатель постоянно проживал за границей, отношения по наследованию регулируются иностранным законом, за исключением отношений по наследованию строений, к которым применяется советское право. В то же время, если наследодатель постоянно проживал в СССР, но имел строение за границей, наследование целиком регулируется советским правом" <58>. Противоположной точки зрения придерживался Л. А. Лунц, полагая, что норму о наследовании строений следует квалифицировать "как частный вывод из принципа, по которому наследование в недвижимости подчинено закону ее местонахождения. При таком толковании принцип местонахождения недвижимости применяется также и к случаям, когда недвижимость находится за рубежом" <59>. Как видно из текста абз. 2 п. 1 ст. 1224 ГК, законодатель воспринял позицию Л. А. Лунца, заменив одностороннюю коллизионную норму двусторонней и прикрепив регулирование наследования недвижимости к праву страны, в которой недвижимость находится. По этому же праву будет осуществляться соответствующая квалификация имущества (п. 2 ст. 1205 ГК). -------------------------------- <58> Рубанов А. А. Наследование в международном частном праве (отношения СССР с капиталистическими странами). М.: Наука, 1966. С. 221. <59> Лунц Л. А. Указ. соч. С. 107.

Для особой разновидности недвижимости - объектов, внесенных в государственный реестр в Российской Федерации, - установлена привязка к российскому праву. Эта норма является новеллой. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что отношение к данному правилу в отечественной литературе неоднозначное. В частности, некоторые авторы, комментируя положения ст. 1224 ГК, "не заметили" в ее тексте наличия анализируемого предписания <60>. Другие исследователи хотя и избежали подобного игнорирования, но в своих комментариях либо ограничились указанием на то, что в данной норме речь идет об особой разновидности недвижимого имущества <61>, либо дополнили это утверждение уточнением в том плане, что под имуществом, внесенным в государственный реестр в РФ, следует понимать такое имущество, которое квалифицируется как недвижимое не в силу прочной связи с землей, а по юридическому критерию - в силу прямого указания закона (морские и воздушные суда, суда внутреннего водного транспорта). Прикреплять наследование данных объектов к правопорядку страны их фактического нахождения нецелесообразно, так как они способны и даже специально предназначены для перемещения в пространстве, в том числе из одной страны в другую. В силу этого единственным фактором, определяющим правовую связь судна с какой-либо национальной правовой системой, является внесение его в специальный реестр <62>. -------------------------------- <60> См., например: Постатейный научно-практический комментарий части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под общ. ред. А. М. Эрделевского; Толстых В. Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. <61> См., например: Гуев А. Н. Постатейный комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации; Сергеев А. П., Толстой Ю. К., Елисеев И. В. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть третья. М., 2002; Виноградова Р. И., Дмитриева Г. К., Репин В. С. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под общ. ред. В. П. Мозолина. ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002. ------------------------------------------------------------------ <62> См., например: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / Отв. ред. д. ю.н. Н. И. Марышева и д. ю.н. К. Б. Ярошенко.

Не оспаривая принципиальную верность выводов, сформулированных второй группой исследователей, приходится констатировать их недостаточную глубину. Во-первых, оставлен без внимания вопрос о том, подлежит ли рассматриваемое правило расширительному толкованию для целей формирования общего принципа применения закона места государственной регистрации (места внесения в реестр - lex cartae sitae) к отношениям по наследованию объектов, относящихся к недвижимостям по юридическому критерию. Данная проблема приобретает особую актуальность еще и потому, что в современных условиях отнюдь не исключены ситуации, когда в состав наследства могут входить объекты, внесенные в иностранные государственные реестры. В частности, испанское законодательство прямо указывает, что корабли, воздушные суда и средства железнодорожного транспорта, а также все права на них остаются подчиненными закону их приписки к порту, регистрации или внесения в реестр (ст. 10 ГК Испании). Кроме того, не во всех государствах подобные объекты квалифицируются в качестве недвижимых. В этом случае перед отечественным правоприменителем с необходимостью встанет вопрос о том, надлежит ли ему определять порядок наследования данного имущества по общему правилу в соответствии с законом домицилия наследодателя на момент смерти, если в соответствующем государстве такое имущество не считается недвижимым, или же если конкретный национальный правопорядок предписывает обратное, то российский компетентный орган должен будет обращаться к закону того государства, на территории которого соответствующий объект расположен? Если следовать буквальному толкованию положений п. 1 ст. 1224 ГК РФ, то поставленные вопросы не выглядят надуманными <63>. -------------------------------- <63> Можно предположить, что именно приведенные соображения в числе прочего были учтены законодателями некоторых стран СНГ, использовавших Модельный ГК для целей построения национальных сводов коллизионного права. Так, в ГК Армении норма об имуществе, внесенном в реестр, вообще не была включена, а в Беларуси она претерпела изменения с точки зрения своего текстуального выражения: в ст. 1134 данного акта говорится об имуществе, "зарегистрированном в Республике Беларусь".

Кроме того, нельзя забывать, что в настоящее время с помощью внесения в реестр фиксируются права не только на недвижимое имущество и иные материальные объекты, но также и права, основанные, в частности, на обладании акциями и иными ценными бумагами, причем такие реестры ведутся субъектами частного права, например корпоративными образованиями. Это становится особенно важным, в частности, в свете того, что недавние изменения в законодательстве России о ценных бумагах обусловили распространение ценных бумаг в бездокументарной форме <64>. Кроме того, предусмотрены ценные бумаги иностранных эмитентов (п. 31 ст. 1 Закона N 185-ФЗ). Нельзя игнорировать и то негативное обстоятельство, что в отечественном законодательстве вообще не имеется коллизионных норм, регулирующих отношения по поводу эмиссии и обращения ценных бумаг <65>. Вышеуказанные проблемы оставлены отечественной доктриной и практикой без внимания, что не может не повлечь за собой сложностей в области правового регулирования наследственных отношений международного характера. -------------------------------- <64> См.: Федеральный закон от 28 декабря 2002 г. N 185-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О рынке ценных бумаг" и о внесении дополнения в Федеральный закон "О некоммерческих организациях". Так, этим Законом вводятся новые требования, связанные с формой выпуска ценных бумаг. Его п. 2 ст. 1 определяет акцию как "именную ценную бумагу". При этом п. 10 той же статьи предусматривает, что именные эмиссионные ценные бумаги могут выпускаться только в бездокументарной форме, за исключением случаев, предусмотренных федеральными законами. Таким образом, акции могут существовать только в бездокументарной форме. При этом согласно ст. 2 Закона N 185-ФЗ с момента вступления его в силу, т. е. с 4 января 2003 г., ранее выданные сертификаты именных эмиссионных ценных бумаг приравниваются к выпискам из системы ведения реестра владельцев ценных бумаг. <65> См.: об этом подробнее: Мансуров Г. З. Ценные бумаги как объект международного частного права // Журнал международного частного права. 2004. N 2(44). С. 15 - 22.

Характеризуя действующее российское регулирование так называемого трансграничного наследования, т. е. наследственных отношений международного характера, необходимо указать еще на ряд важных обстоятельств. Система "раздробленной наследственной массы", помимо того, что она порождает описанную выше множественность статутов наследования, характеризуется еще одним существенным недостатком, который не чужд и российскому законодательству. Не вызывает сомнений тот факт, что при конструировании соответствующих коллизионно-правовых предписаний законодателю необходимо исходить из сущности общественных отношений, подвергаемых регламентации. Представляется, что эта сущность не может дифференцироваться в зависимости от того, идет ли речь о чисто "внутренних" отношениях или же о таковых, выходящих за пределы юрисдикции одного государства. Наследование - всегда наследование. И если оно квалифицируется как универсальное правопреемство, на что указывалось выше, то это означает не просто "юридическую оболочку" или "юридическую форму" для раскрытия сути наследственного права, как считал, в частности, Ф. К. фон Савиньи <66>, а, напротив, указывает на использование определенных подходов к объяснению природы того социального явления, которое подпадает под юридическое воздействие. При этом не имеет значения, о какой разновидности его средств идет речь - о материальных нормах внутригосударственного гражданского законодательства или о коллизионных нормах МЧП. -------------------------------- <66> См.: von Savigny F. K. Op. cit. S. 297.

Если рассмотреть предписания п. 1 ст. 1224 ГК с указанных позиций, то можно прийти к выводу, что содержащиеся в них решения не вполне соответствуют той юридической квалификации, которая осуществлена законодателем в ст. 1110 и 1112 ГК. Анализируемые коллизионные нормы не только ставят перед правоприменительными органами ряд упомянутых выше проблем, связанных с возможной "полистатутностью" наследования. Фактически они лишают наследство таких его важнейших характеристик, как единство и целостность. В итоге становится очевидным, что те правоположения, которые призваны носить "сквозной", принципиальный характер для регулирования наследственных отношений как таковых, на деле оказываются не в состоянии осуществить свою регламентирующую функцию надлежащим образом, если наследственные отношения имеют международный характер. В то же время следует всемерно подчеркнуть, что речь не идет о том, чтобы переносить квалификацию наследования как универсального правопреемства на все случаи наследования, связанного с несколькими национальными правопорядками. Анализ концептуальных положений отечественного наследственного права позволяет с уверенностью утверждать, что единство наследственной массы является для нашей доктрины и практики принципиальным постулатом. А если так, то и коллизионные правила, касающиеся отыскания lex successionis, должны строиться в соответствии с данным принципом. Практическим воплощением указанной рекомендации могло бы стать использование для целей регулирования отношений по наследованию единой коллизионной привязки - например, к закону домицилия наследодателя на момент его смерти. Представляется, что это в наибольшей степени соответствовало бы принципу наиболее тесной связи, который поставлен отечественным законодателем во главу угла при конструировании коллизионно-правовых предписаний <67>. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002. ------------------------------------------------------------------ <67> См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. С. 23.

В то же время закрепление данных коллизионных правил только на уровне национального закона может повлечь за собой трудности не только при их применении в процессе разрешения спорных отношений в рамках осуществления правосудия судом или иным правоприменительным органом, но также и при исполнении судебных решений в тех государствах, которые строго следуют принципу подчинения недвижимости, находящейся на их территории, собственному закону (Англия, Франция, Бельгия, Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Украина, Болгария и др.). На это в свое время обращал внимание М. Вольф: "Если нормы о правопреемстве, установленные в государстве X, необходимо применить ко всему наследственному имуществу, включая землю, расположенную в стране Y, и если законодательство о правопреемстве в стране Y отличается от законодательства страны X, то права, приобретенные по законам страны X в отношении иностранного земельного участка, будут только номинальными. Суды страны X фактически не имеют никакой власти для того, чтобы принудительно осуществить эти права" <68>. -------------------------------- <68> Вольф М. Указ. соч. С. 607.

Следовательно, избежать отмеченного негативного последствия возможно путем создания международного договора, содержащего единые для стран - участниц данного соглашения коллизионные правила отыскания правопорядка, призванного служить единым статутом наследования. Такие усилия предпринимаются, в частности, под эгидой Гаагской конференции по международному частному праву. Эта организация разработала Конвенцию о праве, применимом к наследованию имущества умерших лиц <69>, принятую на XVI сессии Конференции 1 августа 1989 г. Основные принципы определения наследственного статута в соответствии с Конвенцией состоят в том, что, во-первых, наследование подчиняется праву той страны, в которой наследодатель имел обычное место проживания на момент своей смерти, если он являлся в тот момент гражданином этой страны. Во-вторых, наследование может подчиняться праву страны, в которой наследодатель имел обычное место проживания на момент смерти, если он прожил в данной стране не менее пяти лет непосредственно перед своей смертью. В исключительных случаях наследование может подчиняться праву страны гражданства умершего, если из обстоятельств дела становится очевидным, что он был более тесно связан именно с этой последней страной. Наконец, в-третьих, во всех иных случаях статутом наследования выступает право страны гражданства наследодателя, если только он не имел более тесной связи с иной страной (тогда применяется ее право). Право, определенное в соответствии с Конвенцией, применяется к имуществу в целом, вне зависимости от его характера и места нахождения. -------------------------------- <69> http://www. hcch. net/e/conventions/text32e. html; данный договор в силу не вступил.

Примечательно, что Конвенция, помимо закрепления единого статута наследования, в качестве критерия его отыскания предлагает использовать место обычного проживания умершего (habitual residence). Представляется, что с помощью такой привязки разработчики Конвенции стремились решить сразу несколько проблем. Во-первых, обладание гражданством определенного государства далеко не всегда означает тесную связь лица с этим государством. Строгое следование данному критерию личного статута, как это имеет место, например, в Германии, может иметь результатом подчинение отношений по наследованию тому правопорядку, с которым умерший имел минимальное соприкосновение. Еще более применение принципа гражданства осложняется в тех случаях, когда умерший был бипатридом либо лицом с множеством гражданств. Во-вторых, использование концепции домицилия, в свою очередь, не отличается простотой, так как понятие домицилия в континентальных странах и таковых "общего права" существенно различается. В частности, сложность английской концепции домицилия по выбору состоит в том, что его конститутивным признаком выступает намерение лица основать "постоянный дом" на определенной территории, имеющей собственную правовую систему <70>. В практике англосаксонских судов имели место случаи, когда лицо, фактически проживавшее на территории соответствующей страны очень длительный срок, не считалось приобретшим там домицилий и к наследству, оставшемуся после данного лица, право этой страны не применялось. -------------------------------- <70> См.: Чешир Дж., Норт П. Указ. соч. С. 192.

В частности, в 1928 г. в Сиднее (Австралия) умер рабочий К. - уроженец Северного Кавказа. Он прожил в Сиднее 15 лет. На наследство (сумму денег) претендовал его брат, гражданин СССР. Однако публичный администратор по наследственным делам (Public Trustee) в Австралии отказался признать права брата К., живущего в СССР, на наследство, указав, что наследодатель был домицилирован в СССР и что поэтому к его наследству применяются советские законы, по которым брат не является наследником (ст. 418 ГК РСФСР 1922 г.). В письме австралийского юриста по этому делу от 25 мая 1935 г. было сказано: "Для того чтобы приобрести домицилий в Новом Южном Уэльсе, надо не только иметь там постоянное местожительство, но и иметь намерение оставить прежний домицилий и приобрести здесь новый. К. действительно проживал здесь в течение 15 лет. Но из доказательств, собранных Public Trustee, явствует, что он всегда сохранял намерение вернуться в Россию, и племянник его, который жил с ним ко времени его смерти, заявил, что покойный никогда не имел достаточного намерения отказаться от своего русского домицилия по рождению и приобрести в Австралии домицилий по выбору. При таких обстоятельствах Public Trustee на основании представленных ему доказательств правильно пришел к заключению, что он должен рассматривать покойного как лицо, сохранившее русский домицилий. Если бы возможно было снабдить нас письмами покойного или другими данными, которые могли бы показать, что покойный действительно намерен был приобрести домицилий в Австралии, то мы могли бы добиться, чтобы Public Trustee вновь рассмотрел дело. Бремя доказывания перемены домицилия лежит на том, кто стремится установить этот факт". В другом деле - о наследстве известной балерины Анны Павловой, умершей в Лондоне после того, как она там прожила более 15 лет, - британские власти рассматривали наследодательницу как домицилированную в СССР, хотя после 1917 г. она ни разу в СССР не приезжала <71>. Неудобство данной концепции домицилия для целей отыскания наследственного статута признается и самими английскими авторами <72>. -------------------------------- <71> См.: Лунц Л. А. Основные коллизионные вопросы советского семейного и наследственного права // Ученые записки ВИЮН. Вып. 2. М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1941. С. 149 - 150. <72> См.: Hayton D. Determination of the Objectively Applicable Law Governing Succession to Deceaseds' Estates. P. 362 // DNotI, Les Successions Internationales dans l'UE. http://www. dnoti. de/eu_studie/08_Hayton. pdf.

В силу указанных обстоятельств наиболее адекватным фактором (хотя и небесспорным) <73> привязки международных отношений по наследованию составители Конвенции 1989 г. сочли место обычного проживания лица, что практически тождественно континентальной концепции домицилия. -------------------------------- <73> См.: Ibid. P. 363 - 364.

Завершая данный раздел, представляется возможным сформулировать некоторые общие положения, касающиеся принципов определения закона, применимого к наследственным отношениям международного характера, - lex successionis. Современное состояние гражданского оборота свидетельствует о том, что дифференциация режимов наследования применительно к движимому и недвижимому имуществу является распространенной тенденцией современного регулирования международных наследственных отношений, которая свойственна достаточно представительному числу государств. Вместе с тем она представляется определенным тормозом для развития и расширения контактов между государствами и народами. Именно данное обстоятельство акцентируется англосаксонскими исследователями как фактор, обусловливающий необходимость перестройки коллизионного регулирования наследственных отношений. Всецело соглашаясь с данным тезисом, следует добавить, что такая дифференциация противоречит самой природе наследственных отношений, которая базируется на единстве наследственной массы, а юридическим выражением последнего является принятая в континентальных странах концепция универсального правопреемства. Представляется, что, выражая суть наследования как такового, она оказывает или, по крайней мере, должна оказывать существенное влияние на формулирование принципов отыскания наследственного статута. В то же время проведенный выше анализ отечественного регулирования показывает, что при его создании указанное принципиальное обстоятельство не было принято за основу. Несогласованность подходов к конструированию юридических норм, регулирующих наследственные отношения, связанные с несколькими национальными правовыми системами, весьма наглядно демонстрируется еще одним обстоятельством. Как отмечается в литературе, главной целью при создании нового свода отечественных коллизионных норм было введение объективного начала в определение статута международного частного отношения. Реализации этой цели должен служить принцип применения к общественному отношению норм того правопорядка, с которым оно наиболее тесно связано <74>. Представляется, что провозглашенная законодателем полистатутность наследования в существенной мере демонстрирует отход от указанного принципа: в качестве lex successionis должен выступать тот правопорядок, с которым наследодатель имел наиболее тесную связь на момент смерти. Данная связь проявляется в том, что лицо проживает в определенном месте на законных основаниях, приобретает там имущество, устраивается на работу и т. д. В то же время современное состояние гражданского оборота характеризуется тем, что наследодатель может быть гражданином одного государства, законно проживать в другом государстве, осуществлять хозяйственную деятельность и иметь "основное обзаведение" в третьем государстве. В такой ситуации, во-первых, сам по себе факт приобретения недвижимости в определенной стране не может служить доказательством связи умершего с данной страной, а во-вторых, использование какого-либо единственного критерия в качестве принципа установления тесной связи лица с тем или иным правопорядком представляется затруднительным, что существенно затрудняет территориальную локализацию наследственных отношений. В то же время для целей наследования лицо может иметь тесную связь только с одним правопорядком, который, будучи единственным, и является lex successionis. -------------------------------- ------------------------------------------------------------------ КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации (под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Юристъ, 2002. ------------------------------------------------------------------ <74> См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А. Л. Маковского и Е. А. Суханова. С. 22 - 23.

Коллизионные вопросы завещательной дееспособности и формы завещания. Одной из ключевых форм и оснований перехода прав и распоряжения имуществом при наследовании выступает институт завещания. В том случае, если наследственные отношения связаны с правопорядком нескольких государств, перед соответствующими компетентными органами с неизбежностью встают вопросы о том, удовлетворяет ли завещательное распоряжение материальным требованиям по его составлению, составлено ли оно в надлежащей форме дееспособным лицом, не нарушает ли оно норм публичного порядка данной страны. При этом вопросы действительности завещания по существу относятся к сфере действия наследственного статута. Что же касается его формальной действительности и завещательной дееспособности, то этот аспект зачастую подвергается специальному регулированию, выходя за рамки как наследственного статута, так и личного закона завещателя. Не является исключением в этом плане и российское право. Согласно п. 2 ст. 1224 ГК способность лица к составлению и отмене завещания, в том числе в отношении недвижимого имущества, а также форма такого завещания или акта его отмены определяются по праву страны, где завещатель имел место жительства в момент составления такого завещания или акта; однако завещание или его отмена не могут быть признаны недействительными вследствие несоблюдения формы, если она удовлетворяет требованиям права места составления завещания или акта его отмены либо требованиям российского права. Как видим, привязка данной нормы отличается от привязки общего коллизионного правила, определяющего наследственный статут. Анализируемое правило отличается и от ранее действовавшего регулирования (пп. 2, 3 ст. 169 Основ ГЗ), причем сразу по нескольким направлениям. Во-первых, предшествовавшая регламентация различала статут завещательной дееспособности и формы завещания в зависимости от того, какое имущество передавалось в силу соответствующего распоряжения - движимое либо строения и другое недвижимое имущество, находящееся в СССР. В первом случае компетентным правопорядком признавалось право страны, на территории которой завещатель имел постоянное место жительства в момент составления завещания или акта его отмены; при этом завещание или акт его отмены не могли быть признаны недействительными вследствие несоблюдения формы, если она удовлетворяла требованиям места составления такого завещания или акта либо требованиям советского права. Во втором случае применялось право места нахождения недвижимости. Ныне действующее право не придает юридического значения составу наследственной массы для целей определения завещательной дееспособности и формальной действительности завещательного распоряжения или акта его отмены. Очевидно, это обусловлено стремлением законодателя минимизировать случаи формальной недействительности завещания, если оно охватывает всю или большую часть наследственной массы, в том числе недвижимое имущество, а в большинстве случаев дело обстоит именно так. При этом была сохранена множественность коллизионных привязок для формы завещательного распоряжения или акта его отмены, что соответствует современным тенденциям развития международного частного права. Во-вторых, изменилась основная привязка коллизионной нормы: если ранее речь шла о праве места постоянного жительства завещателя, то теперь формулой прикрепления выступает его место жительства. Принимая во внимание тот факт, что лицо в течение жизни может менять место жительства, такая формулировка представляется вполне обоснованной, в противном случае при каждой перемене домицилия пришлось бы составлять новое завещание. Здесь обращает на себя внимание характерное обстоятельство: коллизионные правила Основ ГЗ о наследовании, как представляется, также исходили из того, что постоянное место жительства лица может измениться, вследствие чего наследственный статут, как сказано выше, определялся по праву последнего постоянного места жительства наследодателя, а завещательная дееспособность и формальная действительность завещания - по праву постоянного места жительства завещателя. Действие анализируемых юридических норм можно проиллюстрировать в следующем казусе. Гражданин Израиля Ш. умер в своей московской квартире. Ранее он совершил завещание в Иерусалиме, где периодически жил, согласно местной форме (простой письменной с участием адвоката) и поместил его на хранение в один из израильских банков. Данное завещание будет признано формально действительным в России, так как, во-первых, удовлетворяет требованиям права того места, где завещатель проживал на момент составления завещания, и, во-вторых, соответствует требованиям, действующим в месте составления завещания <75>. -------------------------------- <75> См.: Медведев И. Г. Указ. соч. С. 135.

Таким образом, критерий "постоянства" места жительства был не случайно изъят из отечественных коллизионных норм о наследовании.

Название документа Вопрос: Я купил 1/4 доли в праве собственности на квартиру. Собираюсь прописаться в этой квартире, однако остальные жильцы против моего проживания и прописки в ней. Могут ли мне отказать в прописке? ("ЭЖ-Юрист", 2008, N 17) Текст документа

Вопрос: Я купил 1/4 доли в праве собственности на квартиру. Собираюсь прописаться в этой квартире, однако остальные жильцы против моего проживания и прописки в ней. Могут ли мне отказать в прописке? Д. Корольчук, г. Коломна

Ответ: В соответствии с п. 16 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 17.07.1995 N 713, гражданин, изменивший место жительства, обязан не позднее 7 дней со дня прибытия на новое место жительства обратиться к должностным лицам, ответственным за регистрацию, и представить: - документ, удостоверяющий личность; - заявление установленной формы о регистрации по месту жительства; - документ, являющийся основанием для заселения в жилое помещение (ордер, договор, свидетельство о праве на наследство жилого помещения, решение суда о признании права пользования жилым помещением, заявление лица, предоставившего гражданину жилое помещение, либо иной документ или его надлежаще заверенная копия). При этом под местом жительства гражданина, в частности, следует понимать место, где гражданин постоянно или преимущественно проживает в качестве собственника: жилой дом, квартиру, иное жилое помещение (абзац 2 п. 3 Правил). Как следует из приведенных положений, в указанном пункте Правил содержится исчерпывающий перечень документов, необходимых для регистрации гражданина по месту жительства (именуемой ранее пропиской). В рассматриваемом случае такими документами будут помимо паспорта гражданина РФ или иного документа, удостоверяющего личность, заявления, договор купли-продажи доли в праве собственности. Таким образом, Правила не предусматривают в качестве необходимого условия для регистрации наличие письменного или устного согласия иных проживающих в жилом помещении граждан. Следовательно, отказать в регистрации по данному основанию органы регистрационного учета не вправе. Пункт 3.2 Правил регистрации и снятия граждан Российской Федерации с регистрационного учета по месту пребывания и по месту жительства в городе Москве, утвержденных Постановлением Правительства Москвы от 31.10.2006 N 859-ПП, практически воспроизводит положения Правил в части определения документов, необходимых для регистрации по месту жительства, за исключением отсутствия примерного перечня документов, являющихся основанием для вселения граждан в жилые помещения. Судебная практика также свидетельствует о незаконности требования о предоставлении документов, подтверждающих согласие иных проживающих граждан. Например, суд обоснованно удовлетворил жалобу на отказ начальника паспортного стола ОВД в регистрации гражданина в жилом помещении, принадлежащем ему на праве общей собственности, на том основании, что когда собственников жилого помещения несколько, а регистрируется один из них, то необходимо предъявить письменное согласие остальных сособственников. Аналогичные примеры из судебной практики можно также изучить в Обзоре судебной и регистрационной практики паспортно-визовых служб, а также отделов виз и регистраций Московской области по применению законодательства, регулирующего порядок и процедуру регистрации по месту жительства граждан Российской Федерации, вынужденных переселенцев, а также беженцев, иностранных граждан и лиц без гражданства от 27.07.2003. Кроме того, согласно ст. 247 Гражданского кодекса РФ владение и пользование имуществом, находящимся в долевой собственности, осуществляются по соглашению всех ее участников, а при недостижении согласия - в порядке, устанавливаемом судом. Участник долевой собственности имеет право на предоставление в его владение и пользование части общего имущества, соразмерной его доле. Следовательно, в том случае, если проживающие в жилом помещении граждане и дальше будут препятствовать вселению и проживанию нового участника долевой собственности, последний праве обратиться в суд за защитой своих нарушенных прав.

Ева Шипунова Аспирант кафедры гражданского и семейного права МГЮА

Название документа