ЮРИДИЧЕСКАЯ ПРИРОДА ПРЕСТУПЛЕНИЯ В РАКУРСЕ ПОНИМАНИЯ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ СУЩНОСТИ ЕГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

А.Е. МИЗАНБАЕВ

Мизанбаев А.Е., кандидат юридических наук, адвокат Кустанайской областной коллегии адвокатов.

В разрезе уголовно-правовой проблематики соотношения материального и формального в преступлении обозначается актуальность научного исследования его юридической природы. Дело в том, что мы в своей позиции солидарны с теми немногими исследователями уголовного права, которые считают, что раскрытие юридической природы преступления закономерно увязывается с уяснением юридико-фактической природы уголовного правоотношения. Именно это обстоятельство дает толчок в прорыве понимания соответствующей природы преступления и его соотношения с составом. В ракурсе этого отметим о том важном, что преступление как понятие и как явление суть разные вещи, и остановимся на этом моменте подробно. Первое - формальное, существует в природе как мысленно представляемая (абстрактная) система, второе - реальное, существует в природе как материально реализованная субстанциональная система. В этом ключе верно отмечает Г.П. Новоселов, что преступление всегда предстает явлением (но не понятием) конкретным и не может быть родовым или общим <1>.

Исходя из того что преступление как понятие есть содержание и смысл уголовно-правовой нормы и как явление есть объективированная в природе некая открывшаяся система, попытаемся познать отдельную их правовую природу и сущность уголовно-правового регулирования. В первую очередь необходимо попытаться разобраться в понимании соотношений таких понятий и явлений, как преступления с составом, с диспозицией и гипотезой уголовно-правовой нормы, диспозицией статьи Особенной части УК. Уголовное регулирование строится на основе уголовного правопонимания, вмещает в себя осмысление правовой природы преступления и сущность его регулирования. А если говорить конкретно, то оно сводится не только к умению постижения непосредственного значения понятия того или иного установления уголовного закона, но и к пониманию его опосредованного (такого же равнозначного по смыслу) значения в плоскости регулирования конкретного отношения по поводу совершения преступления.

Так, применительно к правильному пониманию функций состава преступления В.Н. Кудрявцев полагал, что прежде всего необходимо выяснить его соотношение с уголовно-правовой нормой, предусматривающей ответственность за определенный вид преступления, так как норма - это правило поведения, не всегда полностью совпадающее с текстом статьи закона <2>.

В литературе неоднократно указывалось, что в состав как элемент уголовно-правовой нормы законодателем включаются лишь те признаки, которые в своей совокупности характеризуют сущность преступления данного вида, свидетельствуют о наличии, характере и в общих чертах о степени его общественной опасности <3>. В связи с этим, несмотря на правильность подходов в изучении природы уголовно-правовых явлений, до сих пор действующей уголовно-правовой доктрине не удалось устранить объективно имеющиеся противоречия относительно регулирования состава преступления в уголовном правоприменении. Данный факт признается многими исследователями, однако только в рамках допускаемых оговорок по преодолению формализма состава в отдельной интерпретации его правовой характеристики.

Так, в уголовном праве признается, что абстрактность состава, его обобщающий характер имеют определенную отрицательную сторону. Она состоит в том, что закон предусматривает уголовную ответственность только при наличии определенной совокупности признаков, не учитывая множества других обстоятельств. Закон как бы говорит: если есть "тайное хищение имущества, то основание для наступления уголовной ответственности налицо, хотя имеется целый ряд обстоятельств, свидетельствующих о положительных качествах личности обвиняемого, особенностях личности потерпевшего и т.д., которые могли бы делать нецелесообразным привлечение к уголовной ответственности именно этого лица. Как известно, всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям <4>.

В определенном смысле нормативная содержательность общего и специального составов не обеспечивает практическую возможность осуществления последовательного построения (конструирования) состава конкретного деяния в правоприменении. Применительно к этому уместны слова В.Н. Кудрявцева: "По этой причине в уголовном деле мы никогда не достигаем такой максимальной полноты описания единичного преступления. При расследовании и разрешении уголовного дела нас обычно интересуют лишь те признаки конкретного деяния, которые имеют уголовно-правовое, криминологическое, процессуальное или иное юридическое значение. Многие же признаки конкретного преступления остаются за рамками уголовного дела" <5>.

Таким образом, противоречия в существующем уголовно-правовом регулировании преступления и его соотношения с составом очевидны. Природа данных объективно возникших противоречий коренится, на наш взгляд, в несоблюдении последовательно-научного понимания важнейших уголовно-правовых явлений. По нашему мнению, отдельные правовые плоскости системы уголовно-правового регулирования: с одной стороны, сфера конкретизации регулирования юридической условности и ее правовой формы закрепления и оформления и, с другой - сфера регулирования конкретной реализации преступления - есть различные точки отсчета (уровни) в исследовании конкретного преступления.

Дело в том, что критерием разграничения в подходах изучения преступления является простое знаковое открытие в теории и практике уголовного права - уяснение большой разницы между содержанием уголовно-правовой нормы (формальными связями условного характера закрытой физической системы) и содержимым нарушаемого уголовно-правового запрета (определенным многообразием связей открытой физической системы).

В этой связи мы считаем, что разобраться в сложном соотношении понятий состава преступления, диспозиции уголовно-правовой нормы, диспозиции статьи Особенной части УК, положений статей Общей части, гипотезы уголовно-правовой нормы, а также санкции как частей нормы и статьи возможно только единственно правильным путем: реализации в познании важнейших уголовно-правовых явлений последовательного научного понимания природы прямых и обратных связей фактических (материальных) и юридических (формальных) во всем их многообразии, присущих определенному роду регулируемых отношений, обеспечивающих при их взаимодействии трансформацию в отношение, которое и является фактической основой уголовно-правового регулирования. Вот именно этот (трансформационный) момент указанного перехода и является начальным в понимании генезиса уголовного правоотношения, юридической природы преступления и его соотношения с составом. Данный момент является ключом к пониманию места и роли уголовного правоотношения в многоуровневой системе уголовно-правового регулирования, позволяющим структурировать в соответствии с регулятивными началами (правовой идеи и смысла уголовно-правовой нормы) институциональные связи и отношения такого явления в природе, как реальное преступление. От этого понимания производно осмысление материального и формального в содержании уголовного правоотношения, касающееся интерпретации соотношения в нем структурной формы и материального содержания.

То есть уголовное правопонимание обозначенной в настоящей статье проблематики требует уяснения того, что на основе уголовно-правовых норм первоначально устанавливаются ярко выраженные, уже определенные с точки зрения формально-правового оформления правовые связи условного характера. Конструкция нормативного состава преступления построена структурно законодателем с вычленением его обязательных признаков по уже упорядоченному каналу условной правовой связи. Формальный характер данной нормативной конструкции состава дает обоснование его как мысленно представляемой системы. Такая система (совокупность сочетания признаков) не является очевидной и может быть выведена непосредственно из анализа уголовно-правовой нормы. Ее содержание может рассматриваться как совокупность условных признаков объективной реализации преступления. Соответственно уголовно-правовое значение содержания нормы образуют признаки и система связывающих их подразумеваемых отношений. Речь идет о норме закона, регулирующей нормативную конструкцию состава преступления. Она предусматривает только некоторые признаки соответствующего преступления, абстрагируясь, отвлекаясь от других его признаков и свойств. В связи с этим заранее "установить" оптимум в норме практически нереально, ибо никакое общее правило поведения не в состоянии охватить всего многообразия, например, социальных связей, учесть их особенности, что и выступает объективной основой препятствования исследования преступления в дальнейшей его закономерной конкретизации как саморазвивающегося явления реальной действительности в плоскости нормативного регулирования. Тем самым никто не будет сомневаться в том, что она всего-навсего лишь подразумевает разновидность модели "содержания отношения" по поводу совершения преступления в плане его формулирования в качестве означаемого "знака" как заданного смысла последующего осмысления интерпретации предмета уголовно-правового регулирования. Все конкретно возникающие отношения по поводу совершения конкретных преступлений в ней указаны быть не могут, так как смысл и цель соответствующего правового регулирования их только опосредованно подразумевают. Вся система существующих связей определенной области (рода) отношений, характеризующих конкретно возникающее преступление, опосредованно находится в содержимом уголовно-правового запрета, предусмотренного уголовной нормой.

В связи с этим вполне возможным представляется выдвинуть положение о том, что содержание уголовно-правового регулирования конкретного преступления охватывает процесс его материализации в рамках последовательной материально-правовой трансформации: конкретизации перехода установленных юридически значимых фактических связей реально складывающихся отношений в правовые, юридически значимые связи составообразующего характера, образующие материю (сущность) единичного уголовно-правового явления - конкретного деяния.

Основные пути преодоления существующих противоречий состава, связанных в основном с природой преступления как понятия, видятся прежде в формальном понимании его как явления, находящегося в состоянии покоя - статике. В этой плоскости смысловая цель правового регулирования преступления состоит в построении начальной конструкции его общего юридического состава на предмет соответствия идентичному, заранее установленному нормативному составу. Следовательно, роль первоначально сконструированного общего юридического состава преступления сводится практически к одному: установлению факта совершения преступления.

В ракурсе этого дальнейшее рассмотрение преступления объективно связано с этапом его исследования в плоскости возникновения и развития уголовно-правового отношения, т.е. в состоянии его "динамики". Данная правовая плоскость позволяет осуществить конструирование фактического состава преступления, роль которого сводится к конкретизации материального содержания преступления, т.е. определению его характера. В связи с этим в структурном и содержательном плане фактический состав преступления представляет собой конструкцию фактического состава сложного уголовного правоотношения. На основании фактической конструкции состава преступления структурируется юридический состав конкретного деяния, роль которого сводится к даче ему уголовно-правовой оценки на предмет юридической квалификации.

Но при этом с практической точки зрения уголовная ответственность не исчерпывается в полном объеме при исследовании данных составов, так как помимо установления характера общественной опасности деяния надлежит установить его соответствующую степень для обеспечения дачи конкретному деянию интегративной (общеправовой) оценки с учетом существующей правовой действительности. На этом этапе устанавливается окончательная (конечная) конструкция конкретного преступления, роль которого сводится к конкретизации его степени общественной опасности с учетом установления фактического и юридического составов на предмет объективного наличия только ему присущих юридически значимых признаков, характеризующих оформление содержания устанавливаемого уголовного правоотношения, с определенной реализацией которого закон связывает наступление уголовной ответственности. На данном этапе исследования конкретного преступления ему дается живая оценка как реальному уголовно-правовому явлению с раскрытием его индивидуальной психобиосоциальной сущности.

Таким образом, из последовательно правильного понимания сущности уголовно-правового регулирования преступления в ракурсе различения природы его субстанциональности как понятия и как явления можно заключить следующий вывод: реальные пути преодоления формализма состава, объективно встречающегося на пути уголовно-правового регулирования, заключаются не только в правильном построении уголовно-правовой нормы (как акцентируется в существующей на этот счет уголовно-правовой доктрине), а в первую очередь в последовательно правильном конструировании составов конструкций конкретного преступления. Условие того, что уголовно-правовая норма должна с наибольшей точностью и полнотой отражать тот и только тот круг общественно опасных деяний, который стремится предусмотреть и запретить законодатель, является, как говорится, другой стороной медали, касающейся юридико-технического построения нормы. То есть первоначально важнейшим становится понимание смысла уголовно-правовой нормы и цели ее правового регулирования, которые производны от основного: правовой идеи ее создания. Именно в правовой идее заложен регулятивный заряд юридического воображения законотворца по упорядочению определенного рода общественных отношений, требующих своего урегулирования посредством установления правильной интерпретации закона в применении. В этом плане в реальном правоприменении не порой, а всегда необходимо исходить из смысла не только непосредственного содержания уголовно-правовой нормы, но и смысла (духа) и цели соответствующего регулирования. Этот важный момент, казалось бы, простой для усвоения, представляет большую сложность в практике уголовного правоприменения.

Таким образом, абстрактность общей дефиниции преступления и его состава на практике преодолевается не только посредством норм Общей и Особенной частей УК, специально предусматривающих отдельные, можно сказать, редкие возможности конкретного разрешения уголовной ответственности, но и в первую очередь реальным конструированием состава конкретного деяния с помощью имеющихся юридических средств и использования технико-юридических приемов построения его конструкций.

Безусловно, чтобы реализовать в уголовном правоприменении ряд возможностей для учета всего того, что имеет реальное уголовно-правовое значение по делу с точки зрения достаточности криминологического обоснования, необходимо переосмысление существующей системы уголовно-правового регулирования с установлением нового уровня правоприменительного толкования в осуществлении правовой интерпретации построения состава конкретного преступления. Реализация настоящей правовой идеи предполагает модернизацию механизма уголовно-правового регулирования с внедрением в него самостоятельной правовой плоскости исследования конкретного преступления. В данный механизм должен быть реально включен в качестве узлового момента учет обстановки совершения преступления, кульминацию которой составляет ситуация совершения преступления.

В связи с этим реальное преодоление формализма состава, как явствует из сказанного, происходит в ходе исследования единичного преступления: в познании его функционально-динамической организации, в ракурсе понимания его как саморазвивающейся физической системы, в пределах конструирования конкретного преступления в реальном правоприменении, производящегося на основе и в рамках закона.

В ракурсе этого мы солидаризируемся с теми немногими исследователями уголовного права, которые выступают за свободное определение категориального ряда обязательных (квалифицирующих) признаков деяния конкретного преступления с точки зрения их общеправового и уголовно-правового, в том числе квалифицирующего значения, исходя из согласованности (сочетания) смысла закона и целей уголовно-правового регулирования. Правовая идея создания уголовно-правовой нормы определяет смысл и цель уголовно-правового регулирования и является законом построения конструкции конкретного преступления. Именно поэтому в реальном уголовном правоприменении одинаково важны два момента: установление истины по делу и ее правовая интерпретация в форме построения адекватной конструкции состава конкретного преступления. В этом случае в уголовном регулировании обеспечивается возможность последовательного учета характера и степени общественной опасности деяния при принятии по уголовному делу законных и разумно справедливых мер уголовно-правового воздействия.