Соотношение требований из неосновательного обогащения с требованиями об истребовании имущества из чужого незаконного владения и возмещении вреда в гражданском праве

Необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав и обеспечения восстановления нарушенных прав, а также их судебная защита в соответствии с п.1 ст.1 Гражданского кодекса РФ относятся к принципам, положенным в основу отечественного гражданского законодательства.

Предметом настоящего исследования являются правовые особенности требований о возмещении вреда, об истребовании имущества из чужого незаконного владения и о возврате неосновательного обогащения с точки зрения их соотношения друг с другом. Как известно, указанным требованиям соответствуют иски, которые в научной литературе получили названия деликтного, виндикационного и кондикционного. С давних времен ученые и практики задавались вопросом о соотношении этих требований, включая их конкуренцию, о критериях разграничения, о возможности перехода от одного иска к другому или изменения основания иска.

ГК РФ, внесший существенные изменения в регулирование каждого из названных правоотношений в отдельности, впервые на законодательном уровне установил соотношение требований о возврате неосновательного обогащения с требованиями о возмещении вреда и об истребовании имущества из чужого незаконного владения. Согласно ст.1103 ГК РФ, правила, регулирующие обязательства вследствие неосновательного обогащения, могут быть применены к иным указанным в этой статье требованиям во всех случаях, если иное не установлено ГК РФ, другими законами или иными правовыми актами и не вытекает из существа соответствующих отношений. Появление этой новеллы, безусловно, облегчает практическое применение названных способов защиты прав, однако вывод К.Б. Ярошенко о том, что такое нововведение позволит положить конец ведущимся на протяжении длительного периода времени спорам по данному вопросу*(1), представляется излишне оптимистичным.

1. Немного об истории вопроса

Поскольку названия и правовая природа рассматриваемых требований уходят корнями в римское право, правовой анализ необходимо начать с освещения истории развития исследуемых исковых форм требований, и прежде всего кондикции.

В римском праве термином condictio обозначались используемые в формулярном процессе особые обязательственные иски, в которых не приводилось основание, из которого они вытекали. Таким образом, эти иски имели абстрактный характер; они были направлены на получение определенной денежной суммы (certa pecunia) или определенной вещи (certa res)*(2).

Первоначально этот иск возникал только из строго определенных контрактов (стипуляции, займа, так называемого книжного долга), обладавших формой реального договора. Со временем римские юристы стали применять кондикцию и к отношениям, в которых ответчик обязан был вернуть истцу определенную вещь, которой он незаконно лишил последнего, либо ее стоимость. Кроме того, данный иск применялся также в случаях, когда истец передавал ответчику определенную сумму денег или движимую вещь для достижения определенной цели, невозможность достижения которой существовала изначально или выявлялась впоследствии. Кондикция использовалась и тогда, когда деньги были переданы в погашение долга, в качестве приданого или наследства, хотя долга фактически не существовало, женитьба не состоялась, а завещание оказывалось по каким-либо причинам недействительным. Расширению сферы применения кондикции способствовала, безусловно, ее абстрактность, позволяющая истребовать любое имущество, неправомерно находящееся у другого лица.

Несмотря на определенные различия, которые существовали при предъявлении кондикции в том или ином случае, исследователи римского права отмечают, что в классическом понимании кондикция представляла собой "единый иск с единой формулировкой. Классификация "condictio" на различные типы исков началась в постклассический период, исходя из связи этого понятия с принципом справедливости (aequitas)"*(3). Выделение типов кондикций впервые было предпринято в Дигестах Юстиниана, при этом остался прежним общий принцип кондикции, который гласил, что, согласно естественному праву, справедливо, когда никто не должен обогащаться незаконно за счет (в ущерб) другого. Кроме того, к уже существующим Юстиниан добавил кондикцию для притязаний, заслуживающих защиты согласно новым законам, и общую condictio generalis для притязаний из всех контрактов, квазиконтрактов и деликтов, если они были направлены на уплату определенной денежной суммы.

Ссылаясь на мнение видного ученого в области римского права Барона, С.Е. Сабинин, подчеркивая практическую значимость абстрактной формулы кондикции, указывал на следующие наиболее важные ее особенности: а) она давала возможность сообщать защиту обязательствам, лишенным таковой; б) избавляла от необходимости теоретически разрабатывать вопрос об основании иска и точно его обосновывать в каждом отдельном случае; в) позволяла обосновывать требование на нескольких основаниях последовательно; г) предоставляла средство выделить одну претензию из целого комплекса отношений, не подвергая эти последние процессуальной консумпции (т.е. утрате права)*(4).

Таким образом, можно заключить, что случаи предъявления требований из неосновательного обогащения составляли лишь часть кондикций наряду с другими разнородными требованиями.

Согласно теории Беккера, исследовавшего специфику кондикции в римском праве, общей категорией для всех случаев применения кондикции являлось обогащение, а именно всякое поступление в имущество одного лица из имущества другого лица, "поскольку это поступление производит для первого обязательство в пользу второго"*(5). Другая общая черта состояла не в том, что истец имел особое основание требовать, а в том, что ответчик не имел достаточно оснований для удержания (полученного)*(6).

В Институциях Гая приводится обобщающая классификация всех видов исков на вещные, направленные на определенное имущество, и личные, направленные на определенные действия конкретного лица. Причем, книга четвертая Институций содержит уточнение, согласно которому вещные иски называют также виндикациями, а личные иски, в которых выражается требование дать что-либо в собственность или сделать что-либо, называют кондикциями*(7), что, по-видимому, связано с широким применением кондикций в римском праве.

В процессе своего становления кондикционный иск трансформировался в известный большинству современных законодательств институт исков из неосновательного обогащения, который и в настоящее время, как точно отметил А.Л. Маковский, "относится к числу тех, которые непосредственно связаны с нравственными началами гражданского права"*(8).

Таким образом, анализ названных источников позволяет заключить следующее. Во-первых, по своему содержанию известный римскому праву институт кондикции отличается от известного современным законодательствам института обязательств из неосновательного обогащения (кондикционных обязательств), так как последний является подвидом первого, т.е. обязательства из неосновательного обогащения составляли только часть требований, взыскиваемых посредством кондикции по римскому праву. Наряду с обязательствами из неосновательного обогащения c помощью кондикций удовлетворялись требования и из ряда договорных отношений, и из причинения вреда. Во-вторых, кондикционный иск, являющийся особым средством защиты, появился и развивался в римском праве как универсальный абстрактный иск, преследующий цель восстановления справедливости в имущественных отношениях сторон в случаях, когда действующие правовые нормы не давали иного способа защиты права либо когда применение последнего являлось неэффективным или приводило к потере права на судебную защиту, а следовательно, в силу специфики римского права, и самого материального права. Задача, стоящая перед данным правовым институтом, и обусловила множественность и разнородность требований, защищаемых кондикцией.

2. Современное регулирование обязательств из неосновательного обогащения. Соотношение виндикационных и кондикционных требований

В ГК РФ правовому регулированию обязательств, возникших вследствие неосновательного обогащения, посвящена глава 60 (ст.1102 - 1109), которая содержит много новелл по сравнению с положениями ГК РСФСР 1922 г. и ГК РСФСР 1964 г. В частности, в ст.1103 ГК РФ было впервые законодательно установлено соотношение требований из неосновательного обогащения с другими требованиями о защите гражданских прав. Из статьи 1102 ГК РФ следует, что обязанность возвратить неосновательное обогащение возникает у лица, которое "без установленных законом, иными правовыми актами или сделкой оснований приобрело или сберегло имущество (приобретатель) за счет другого лица (потерпевшего)". При этом подчеркивается, что правила ГК РФ о неосновательном обогащении применяются независимо от того, являлось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли.

Для всех случаев неосновательного обогащения в качестве общего правила в ст.1104 ГК РФ названо возвращение неосновательно приобретенного имущества в натуре.

В соответствии с п.1 ст.1107 ГК РФ лицо, которое неосновательно получило или сберегло имущество, обязано возвратить потерпевшему все доходы, которые оно извлекло или должно было извлечь из этого имущества с того времени, когда узнало или должно было узнать о неосновательности обогащения.

При возврате неосновательно полученного или сбереженного имущества или возмещении его стоимости приобретатель вправе требовать от потерпевшего возмещения понесенных необходимых затрат на содержание и сохранение имущества с того времени, с которого он обязан возвратить доходы с зачетом полученных им выгод. Право на возмещение затрат утрачивается в случае, когда приобретатель умышленно удерживал имущество, подлежащее возврату (ст.1108 ГК РФ).

Сопоставив перечисленные нормы о возврате неосновательного обогащения с нормами ст.301 и 303 ГК РФ о возврате собственником имущества из чужого незаконного владения, можно найти много сходных моментов. Однако, по мнению А.Л. Маковского, их недостаточно, чтобы разграничивать кондикционный и виндикационный иски. Ученый отмечает, что, даже учитывая сохранившееся со времен еще римского права положение о применении положений о виндикации в отношении индивидуально-определенных вещей, нельзя говорить о запрете по ГК РФ взыскивать индивидуально-определенную вещь по правилам о возврате неосновательного обогащения*(9).

Такой запрет в ГК РФ действительно отсутствует, однако в науке гражданского права с давних пор существует четкое разграничение виндикационного и кондикционного исков. Еще Савиньи в исследованиях о природе кондикции по римскому праву противопоставлял кондикции виндикацию и отмечал применительно к договору займа, что кредитор, давая взаймы, решается пожертвовать правом собственности и соответствующей ему защитой в форме виндикации; взамен виндикации кредитору дается обязательственная защита в виде особого иска кондикции, так что кондикция есть замена виндикации, утраченной вследствие отчуждения предмета займа*(10).

Действительно, "в процессе и в результате получения приобретателем имущественных выгод в виде определенных родовыми признаками вещей, наличных денег или ценных бумаг на предъявителя происходит обезличивание указанных видов имущества, потеря приданной им индивидуализации... В таком обезличенном или по-новому индивидуализированном состоянии они становятся объектами права собственности (иного вещного права) приобретателя, а прежний собственник утрачивает права на них"*(11).

Иную позицию занимал А.Н. Арзамасцев. Соглашаясь с необходимостью взыскания неосновательно полученных вещей, определенных родовыми признаками, посредством требования о возврате неосновательного обогащения, он утверждал, что фактическое завладение имуществом или потребление неосновательно полученного (сбереженного), хотя и определенного родовыми признаками, имущества не означает приобретения на него права*(12).

В отличие от вещей, определенных родовыми признаками, индивидуально-определенная вещь не становится собственностью приобретателя, а остается в собственности потерпевшего, несмотря на переход фактического владения данной вещью к приобретателю. Как писала Е.А. Флейшиц, о приобретении имущества можно говорить только в случаях, когда у обогатившегося возникло то или иное имущественное право*(13). Поскольку право собственности сохранилось за потерпевшим, он может обратиться с виндикационным иском; иск из неосновательного обогащения в данном случае не может применяться, так как обязательственное правоотношение по возврату неосновательного обогащения не возникло.

Таким образом, говоря о соотношении требований из неосновательного обогащения и об истребовании имущества из чужого незаконного владения, следует отметить, что, когда предметом обогащения является имущество, определенное родовыми признаками, следует применять кондикцию, а когда имущество является индивидуально-определенным, должен применяться иск о виндикации. При этом к отношениям по истребованию имущества из чужого незаконного владения могут субсидиарно применяться положения главы 60 ГК РФ, например, об ответственности держателя за ухудшение состояния имущества, выбывшего из владения собственника. Если индивидуально-определенное имущество по каким-либо причинам не может быть возвращено собственнику в натуре, к виндикационному иску обратиться нельзя, так как нормы главы 20 ГК РФ не предусматривают возможности заменить истребуемое имущество денежным эквивалентом. В этом случае права собственника защитят положения ст.1105 ГК РФ о возмещении стоимости неосновательного обогащения.

3. Соотношение кондикционного и деликтного исков

В юридической литературе много споров вызывает вопрос о критериях разграничения требований о возмещении вреда (деликтного иска) и требований о возврате неосновательного обогащения (кондикционного иска). В соответствии с п.1 ст.1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Такое возмещение возможно в натуре. В данном случае лицо, обязанное возместить вред, может предоставить вещь того же рода и качества либо исправить поврежденную вещь и т.п. Кроме того, возмещение вреда может осуществляться также путем возмещения причиненных убытков (ст.1082 ГК РФ). Размер убытков в этом случае определяется в соответствии с правилами п.2 ст.15 ГК РФ.

Как известно, основанием для привлечения лица к гражданско-правовой ответственности является наличие состава правонарушения, в общем случае включающего в себя четыре признака: противоправность деяния, наличие вреда, причинно-следственная связь между действиями причинителя вреда и причиненным вредом, а также вина причинителя вреда. Так как причинение вреда потерпевшему может сопровождаться обогащением причинителя вреда, можно говорить о том, что "обогащение правонарушителя за счет другого лица (потерпевшего) путем умаления имущественного блага последнего в форме причинения убытков - это пограничный случай для институтов, регламентирующих обязательства из причинения вреда и обязательства из неосновательного обогащения"*(14).

Для разграничения данного рода обязательств отечественная правовая мысль предложила следующие критерии. С.Е. Донцов писал, что различие между требованиями о возмещении вреда и о возвращении неосновательного обогащения определяется четырьмя признаками: 1) объемом возмещения, в частности, в случае гибели утраченного имущества; 2) различной направленностью деликтного и кондикционного обязательств; 3) наличием или отсутствием противоправности; 4) наличием или отсутствием увеличения имущественной сферы одной стороны при одновременном уменьшении имущественной сферы другой стороны*(15).

На протяжении значительного периода времени в юридической литературе господствовало мнение о том, что критерием разграничения деликтного и кондикционного исков служит принцип вины: "если есть вина причинителя - налицо обязательство из причинения вреда, нет его вины - возникает обязательство из неосновательного приобретения имущества"*(16). Некоторые авторы считали, что не только факт наличия вины позволяет отделить одно требование от другого, но и степень вины причинителя вреда. Например, предлагалось применять деликтный иск лишь в случае умысла причинителя вреда, а при его отсутствии - кондикционный*(17).

Еще одним критерием разграничения требований было предложено считать признак противоправности. Как писал В.А. Рясенцев, в отличие от причинения вреда, обязательствам из неправомерного обогащения присущ "внешне правомерный характер сделанного приобретения или сбережения"*(18). Обоснованно критикуя данную позицию, Е.А. Флейшиц отмечала, во-первых, что "различие внешне и внутренне противоправных действий советскому праву неизвестно", во-вторых, что "в одних случаях неосновательное обогащение есть результат правомерных действий обеих сторон. В других оно является результатом противоправных действий обогатившегося или третьего лица. В третьих - его порождает противоправное действие потерпевшего. Однако во всех этих случаях результат таких действий так же, как иногда результат событий, не зависящих от воли сторон, противоправен в том особом смысле, что он есть неосновательное обогащение, которое потому и должно быть возвращено, что оно неосновательно"*(19).

Однако в последние годы большинство правоведов считает, что использование критерия вины не является правомерным при выборе между деликтным и кондикционным исками. Так, А.Л. Маковский отмечает, что "обязательства из неосновательного обогащения нельзя отграничить от других гражданских правоотношений ни по признаку наличия или отсутствия в действиях обогатившегося правонарушения, ни тем более в зависимости от виновного или невиновного характера его поведения"*(20). Напомним, что в п.4 ст.1103 ГК РФ специально указано, что применение норм о возврате неосновательного обогащения возможно дополнительно к требованиям о возмещении вреда, в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица. Кроме того, в п.2 ст.1104 ГК РФ законодательно установлено, что в случае неосновательного обогащения приобретатель отвечает перед потерпевшим за всякие, в том числе и за всякие случайные, недостачу или ухудшение неосновательно приобретенного или сбереженного имущества, происшедшие после того как он узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения. До этого момента он отвечает лишь за ущерб имуществу потерпевшего, причиненный в силу умысла или грубой неосторожности. Следовательно, признак вины не может применяться как критерий, позволяющий разграничить применение кондикционного и деликтного исков. Более того, можно говорить о праве взыскивать ущерб, причиненный по прямому умыслу или неосторожности, непосредственно на основании норм главы 60 ГК РФ.

В специальной литературе наряду с названными критериями разграничения деликтных и кондикционных обязательств указывалось на то, что деликтные обязательства "обращены" к кредитору, а кондикционные - к должнику*(21). Однако такое разделение рассматриваемых требований неточно. Как было неоднократно отмечено ранее, обязательства из неосновательного обогащения направлены на возврат того, что составило предмет неосновательного обогащения. При этом учеными подробно исследовался вопрос о составе такого обогащения: это приобретенное или сбереженное одним лицом за счет другого лица имущество, а также стоимость временного пользования чужими услугами или чужим имуществом без намерения его приобрести. В случае, если приобретатель неосновательного обогащения не имеет возможности вернуть имущество в натуре, с него, в соответствии с нормами п.1 ст.1105 ГК РФ, может быть взыскана действительная стоимость этого имущества на момент его приобретения, а также убытки, вызванные последующим изменением стоимости имущества, если приобретатель не возместил его стоимость немедленно после того как узнал о неосновательности обогащения.

Если в результате изменения действительной стоимости имущества, составляющего неосновательное обогащение, и ее невыплаты сразу после того как приобретатель узнал о неосновательности обогащения, у потерпевшего возникли убытки, то они подлежат возмещению посредством деликтного иска*(22). Следовательно, в отношении этих убытков применяются общие условия ответственности.

В качестве еще одного критерия разграничения кондикционного и деликтного исков, являющегося наиболее актуальным на сегодняшний день, используется принцип наличия или отсутствия на стороне правонарушителя имущественной выгоды*(23). Таким образом, если действия правонарушителя происходят в форме уничтожения, порчи имущества, причинения вреда жизни или здоровью, т.е. в результате таких действий не происходит увеличение благ на стороне правонарушителя, то подлежит применению деликтный иск, и только при одновременном уменьшении имущественных благ потерпевшего и сопровождающем его увеличении имущественных благ правонарушителя применяется кондикционный иск.

Следует отметить, что правовое регулирование обязательств по возмещению вреда и из неосновательного обогащения, несмотря на "пересечение" ряда положений, имеет отличия. Так, вина потерпевшего может служить основанием для уменьшения размера возмещения по обязательствам из причинения вреда либо для освобождения причинителя от этой обязанности (ст.1083 ГК РФ). При неосновательном обогащении учет вины потерпевшего не предусматривается, что дает возможность во всяком случае взыскать ущерб, причиненный потерпевшему, в полном объеме. Кроме того, ГК РФ предусмотрел возможность на основании закона возложить обязанность возмещения вреда на лицо, не являющееся причинителем вреда (например, на родителей несовершеннолетнего) (п.1 ст.1064 ГК РФ), в то время как при неосновательном обогащении обязанность по возмещению вреда лежит на приобретателе (п.2 ст.1104 ГК РФ).

Положения главы 60 ГК РФ однозначно определяют обязанность приобретателя возвратить потерпевшему имущество, составляющее неосновательное обогащение, в натуре, и только в случае невозможности сделать это - возместить потерпевшему действительную стоимость имущества на момент его приобретения, а также убытки, вызванные последующим изменением стоимости имущества, если приобретатель не возместил его стоимость немедленно после того как узнал о неосновательности обогащения (п.1 ст.1104 и п.1 ст.1105 ГК РФ). В противоположность данному правилу, ст.1082 ГК РФ предусматривает, что суд, удовлетворяя требование о возмещении вреда, в соответствии с обстоятельствами дела обязывает лицо, ответственное за причинение вреда, возместить вред в натуре путем предоставления вещи того же рода и качества либо исправления поврежденной вещи и т. п.или возместить причиненные убытки.

Последнее положение представляет большой практический интерес, так как предоставляет суду и сторонам возможность выбора между возвратом имущества в натуре и уплатой вместо этого в порядке компенсации определенной денежной суммы. Законом или договором на причинителя вреда может быть также возложена обязанность выплатить потерпевшему компенсацию сверх возмещения вреда (п.1 ст.1064 ГК РФ).

Применительно к возмещению вреда в натуре, исходя из формулировки ст.1082 ГК РФ, следует уточнить, что оно возможно только в отношении вещей, определенных родовыми качествами. Таким образом, если вред был причинен в результате умаления прав потерпевшего в отношении индивидуально-определенной вещи и при этом вещь сохранилась в натуре, то для ее истребования надлежит использовать виндикационный иск, так как право собственности на нее сохранилось за потерпевшим, несмотря на выбытие данной вещи из его владения. Если же индивидуально-определенная вещь сохранилась в натуре, но ей был причинен ущерб, то при возможности его устранения у потерпевшего будет выбор: истребовать вещь, которой причинен ущерб, в том виде, в котором она сохранилась, либо, предъявив иск о возмещении вреда, просить суд возместить ущерб в натуре, возложив на правонарушителя обязанность устранить причиненный данной вещи ущерб.

Интересно отметить, что в судебной практике прошлых лет уже встречались дела подобного рода. Так, в описанном А.Н. Арзамасцевым случае предметом рассмотрения суда было желание потерпевшего, у которого украли костюм, а впоследствии нашли и виновного, и похищенное, взыскать с правонарушителя стоимость костюма. В решении по данному делу суд признал, что имущество, хотя и имелось в наличии, но утратило свою ценность как вещь, предназначенная для удовлетворения личных потребностей данного гражданина, т.е. вещи в ее прежнем качестве как таковой нет. Было также отмечено, что при оценке имущественных отношений сторон суд не вправе оставлять без внимания и определенные нравственно-этические моменты*(24). Представляется, что данный подход вполне применим и в настоящее время.

В обзоре практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении*(25), Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ описывает дело о взыскании с предприятия стоимости ранее переданного ему имущества на основании п.1 ст.1105 ГК РФ. Согласно документам, истец, ошибочно полагая, что действует на основании договора о совместной деятельности, передал ответчику несколько единиц строительной техники. Установив, что договор о совместной деятельности заключен не был, истец попытался договориться с ответчиком о возврате переданной техники, но получил отказ. После этого он обратился в суд с требованием о взыскании стоимости имущества на момент его передачи ответчику, обосновав свое требование о замене предмета исполнения тем, что возврат переданной им ответчику техники в связи с ее существенным износом экономически нецелесообразен. Ответчик, возражая против требования о взыскании стоимости переданной техники, сослался на норму п.1 ст.1105 ГК РФ, согласно которой возмещение действительной стоимости неосновательно полученного или сбереженного имущества возможно только в случае невозможности возвратить его в натуре. Однако суд не согласился с доводами ответчика, указав в своем решении, что по смыслу п.1 ст.1105 ГК РФ невозможность возврата имущества в натуре может иметь место не только когда имущество отсутствует у неосновательно приобретшего его лица, но в и иных случаях. В данном деле, подчеркнул суд, строительная техника практически утратила свое хозяйственное назначение ввиду полного ее износа и не могла быть использована по первоначальному назначению, что было подтверждено имеющимися в деле материалами. Таким образом, суд дал, на наш взгляд, расширительное толкование нормы п.1 ст.1105 ГК РФ, которое, однако, представляется вполне оправданным.

Для темы настоящей статьи значительный интерес представляет также дело, анализ которого приводится в п.2 упомянутого обзора практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении. Предметом рассмотрения арбитражного суда по данному делу явился спор о неосновательном, по мнению истца, обогащении ответчика (речь шла о строительных материалах (плитах), а также затратах на их монтаж). Конфликт возник в результате присвоения ответчиком демонтированных конструкций не завершенного строительством гаража, принадлежавшего истцу. Суд при вынесении решения констатировал, что имели место противоправные действия ответчика по изъятию у истца имущества, возврат которого в натуре невозможен. В связи с этим у истца возникли убытки в виде реального ущерба в размере стоимости строительных материалов на момент их приобретения ответчиком и затрат, понесенных истцом при их монтаже. Учитывая установленное в ст.1103 ГК РФ соотношение требований о возврате неосновательного обогащения с требованиями о возмещении вреда, суд решил, что требования истца подчиняются правилам, установленным § 1 главы 59 ГК РФ. Вместе с тем, суд пришел к выводу о возможности субсидиарного применения норм о неосновательном обогащении к требованию о взыскании стоимости строительных конструкций, поскольку присвоение чужого имущества в данном случае привело к обогащению ответчика. В указанной части иск был удовлетворен на основании ст.1102 и 1105 ГК РФ, требование о взыскании убытков в размере затрат на строительство - на основании ст.1064 и 1082 ГК РФ.

Несмотря на определенную схожесть в правовом регулировании обязательств из причинения вреда и по возврату неосновательного обогащения, возникших при причинении вреда потерпевшему путем завладения его имуществом, едва ли можно согласиться с мнением ученых, считающих, что "в этих случаях потерпевшему должно быть предоставлено право выбора того иска, который в наибольшей степени обеспечивает удовлетворение его интересов"*(26). Данный подход применительно к ситуации, когда налицо вина самого потерпевшего в причинении его имуществу вреда, свел бы на нет действие правила ст.1083 ГК РФ. А с точки зрения справедливости, которая, как было отмечено, являлась определяющей для кондикционных исков со времен римского права, его значение трудно переоценить.

Возвращаясь к вопросу о соотношении виндикационных и деликтных требований с требованиями о возврате неосновательного обогащения, следует отметить, что большинство ученых-правоведов отрицали возможность их конкуренции друг с другом, т.е. предоставления истцу права выбора того или иного способа защиты своего нарушенного права при совпадении признаков нескольких гражданских правонарушений*(27). Это объясняется тем, что у каждого из перечисленных исков есть свой предмет требования, однако специфика исков из неосновательного обогащения заключается в том, что они имеют субсидиарный характер по отношению к двум другим видам исков, и, как писал А.Н. Арзамасцев, "отвергая конкуренцию любых исков, мы тем самым утверждаем, что иск из неосновательного обогащения может быть предъявлен лишь тогда, когда стороны не находятся в договорных отношениях, когда невозможно предъявление вещного иска и нет основания привлекать нарушителя права собственности к имущественной ответственности"*(28). При этом и судебная практика, и ученые допускают возможность соединения различных требований в одном иске, а также переход от одного требования к другому*(29).

В заключение хотелось бы отметить, что вопрос о соотношении кондикционных требований с виндикационными и деликтными требованиями, к которому с давних пор возвращаются правоведы, не может быть решен, если рассматривать кондикцию только как требование, основанное на обязательстве из неосновательного обогащения, которое по своей природе является "равновеликим" по сравнению с требованиями о возврате имущества из чужого незаконного владения и о возмещении вреда. Представляется, что в данном случае обращение к римскому праву не будет лишь данью классической традиции, а позволит помочь в разграничении указанных требований и определении роли каждого из них в системе защиты прав. Коль скоро кондикции появились в римском праве как требования с самостоятельным содержанием и заняли в его системе свое место наряду с виндикацией и требованием из деликта, их самостоятельное значение и для современного гражданского права остается весьма актуальным.

Как было верно отмечено Н.А. Полетаевым, "иски, удовлетворяемые по началу обогащения, могут возникать... из самых разнообразных отношений, а потому и нельзя уложить их в рамки какого-либо отдела гражданского кодекса... Вследствие этого в законе должно быть сделано лишь самое общее указание на иски, удовлетворяемые по началу обогащения"*(30). Думается, что таким указанием являются нормы главы 60 ГК РФ, которые, как отмечает А.Л. Маковский, по аналогии с положениями ГК РФ о "генеральном деликте" образуют положения о "генеральной кондикции"*(31).

Е.А. Магаляс

"Законодательство", N 5, май 2002 г.