Изменения в акционерном законе и вопросы охраны прав акционеров

Относительно недавно в сфере правового регулирования деятельности акционерных обществ произошло событие, которого ждали не один год. Государственная Дума приняла Федеральный закон от 7 августа 2001 г. N 120-ФЗ "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "Об акционерных обществах"*(2) (далее - Закон N 120-ФЗ).

Большая часть положений указанного акта вступила в силу 1 января 2002 г. Формально данным законом внесены изменения и дополнения в отдельные статьи Закона об акционерных обществах*(3), фактически же количество и характер этих изменений позволяют говорить о принятии новой редакции названного акта. Необходимость внесения изменений в акционерный закон стала ясна сразу же после его принятия в 1995 г., поскольку многие его положения не только противоречили Гражданскому кодексу РФ, но и плохо согласовывались между собой. Достаточно вспомнить пресловутый пример с одобрением крупных сделок.

(Напомним, что ранее акционерный закон предусматривал два вида крупных сделок. Первый вид выделялся по количественному критерию. К нему относились сделки, связанные с приобретением или отчуждением либо возможностью отчуждения обществом прямо или косвенно имущества, стоимость которого составляла более 25% балансовой стоимости активов общества на дату принятия решения о заключении таких сделок, за исключением сделок, совершенных в процессе осуществления обычной хозяйственной деятельности (абз.2 п.1 ст.78 Закона об акционерных обществах в прежней редакции)).

Что касается второго вида крупных сделок, то его обособление происходило на основе качественного критерия. Сюда относились сделки, связанные с размещением обыкновенных акций либо привилегированных акций, конвертируемых в обыкновенные акции, составляющих более 25% ранее размещенных обществом обыкновенных акций (абз.3 п.1 ст.78 Закона об акционерных обществах в прежней редакции). Таким образом, в данном случае сделки были направлены на отчуждение обществом в процессе эмиссии ценных бумаг имущества особого рода - акций акционерного общества.

Порядок совершения сделок, относившихся к первому виду, был установлен в ст.79 Закона об акционерных обществах. О порядке совершения крупных сделок, связанных с размещением акций, законодатель умолчал. По мнению Г.Е. Авилова, "законодатель намеревался установить особый порядок совершения крупных сделок, связанных с размещением акций, но четкой регламентации этот вопрос не получил"*(4). Правовой пробел попыталась восполнить ФКЦБ РФ. В п.4.4 Стандартов эмиссии акций при учреждении акционерных обществ, дополнительных акций, облигаций и их проспектов эмиссии, утвержденных постановлением ФКЦБ РФ от 11 ноября 1998 г. N 47*(5) (далее - Стандарты), порядок одобрения крупных сделок, связанных с размещением акций, фактически приравнивался к порядку одобрения крупных сделок, относившихся к первой группе. Вне сомнения, ФКЦБ РФ, установив такие нормы, пусть даже из благих побуждений, превысила свои полномочия в сфере нормотворчества. В итоге абзацы 2-4 п.4.4 Стандартов были признаны недействительными определением Верховного Суда РФ от 4 июля 2000 г. N КАС 00-249, и проблема правового вакуума по данному вопросу осталась неразрешенной. (Примеров подобного рода можно привести немало.)

Низкий уровень юридической техники Закона об акционерных обществах был очевиден, что требовало внесения существенных корректив. Отдельные положения вызывали горячие дискуссии. В результате лишь по прошествии нескольких лет долгожданные поправки были все-таки приняты. О каких же нововведениях в акционерный закон можно теперь говорить? Рамки настоящей статьи не позволяют ответить на этот вопрос исчерпывающе, если под полным ответом понимать перечисление всех новелл: как отмечалось, их количество дает основание утверждать, что фактически была принята новая редакция закона. Однако можно сгруппировать все изменения и дополнения в данный акт по их целевому назначению*(6). По результатам такой классификации изменения и дополнения делятся на три основные группы.

Первую составят поправки, направленные на устранение очевидных неточностей и ошибок, содержавшихся в законе, на приведение в соответствие отдельных его положений между собой. Так, ранее в ст.1 Закона об акционерных обществах содержалось положение, согласно которому особенности создания и правового положения отдельных видов акционерных обществ (акционерные общества, функционирующие в банковской, страховой, инвестиционной сферах, созданные на базе реорганизованных колхозов, совхозов и т.д.) могли устанавливаться федеральными законами. Было очевидно, что существенной спецификой обладают не только процесс создания и правовое положение таких обществ, но и процедуры их реорганизации и ликвидации, о чем законодатель не упомянул. В новой редакции п.3, 4 ст.1 Закона об акционерных обществах это недоразумение устранено.

Еще одним примером подобного рода являются положения акционерного закона, регламентирующие порядок созыва и проведения общего собрания акционеров. На практике нередко возникал вопрос, ставившийся, кстати, и в научной литературе*(7), о том, в какой мере указанные положения можно применять по отношению к обществам, где все голосующие акции принадлежат одному лицу? С одной стороны, акционерный закон не делал для таких обществ никаких изъятий, а с другой - применение к ним общих правил о созыве и проведении общего собрания акционеров противоречило здравому смыслу. Теперь требуемый ответ можно найти в п.3 ст.47 Закона об акционерных обществах: в обществе, где все голосующие акции принадлежат одному акционеру, решения по вопросам, относящимся к компетенции общего собрания акционеров, принимаются этим акционером единолично и оформляются письменно. При этом положения акционерного закона, определяющие порядок и сроки подготовки, созыва и проведения общего собрания акционеров, не применяются, за исключением положений, касающихся сроков проведения годового общего собрания акционеров.

Завершим представление данной группы примером из компетенции общего собрания акционеров. Согласно подп.19 п.1 ст.48 Закона об акционерных обществах (до принятия новой редакции п.1 ст.48), к исключительной компетенции общего собрания акционеров относился вопрос о выкупе обществом размещенных акций в случаях, предусмотренных акционерным законом. Вместе с тем сама процедура выкупа обществом акций по требованию акционеров исключала возможность принятия решения по вопросу об их выкупе общим собранием акционеров. В новой редакции п.1 ст.48 Закона об акционерных обществах это несоответствие устранено. В компетенции общего собрания акционеров остались вопросы, связанные не с выкупом, а с приобретением размещенных акций (подп.17 п.1 ст.48).

Вторую группу образуют поправки, целью которых является приведение норм акционерного закона в соответствиe с положениями ГК РФ. При принятии акционерного закона почему-то забыли, что правовое положение акционерного общества, права и обязанности акционеров определяются прежде всего ГК РФ и уже потом акционерным законом. Поэтому положения Закона об акционерных обществах не могут противоречить соответствующим нормам ГК РФ (п.2 ст.3, абз.1 п.2 ст.96 ГК РФ). Следствием такой забывчивости стало множество несоответствий между двумя нормативными правовыми актами, на которые неоднократно обращалось внимание в юридической литературе*(8).

Начнем со структуры органов управления акционерного общества. Как справедливо отметил профессор Е.А. Суханов, эта структура, закрепленная в ст.103 ГК РФ, основана на германской модели*(9), которая именуется также трехзвенной (правление, наблюдательный совет, общее собрание акционеров)*(10). Основная особенность трехзвенной структуры органов управления акционерного общества - наличие наблюдательного совета, главной функцией которого является контроль над деятельностью правления общества*(11). Одновременное существование контрольного органа (наблюдательный совет) и исполнительного органа, осуществляющего управленческие функции (правление общества), обусловлено разделением в акционерных законодательствах многих стран романо-германской правовой семьи понятий управления и контроля*(12). Для акционерных законодательств стран общей системы права, напротив, характерно слияние функций управления и контроля. Такой подход можно выразить формулой: нельзя управлять не контролируя и контролировать не управляя. В этой связи в английском законе "О компаниях" и законодательных актах о корпорациях отдельных североамериканских штатов предусматривается так называемая двухзвенная модель органов управления акционерного общества (правление, общее собрание акционеров), для которой характерно отсутствие специального контролирующего органа.

Структура органов управления, закрепленная в отечественном акционерном законе, по форме напоминала германскую модель и внешне соответствовала требованиям ГК РФ (исполнительный орган, совет директоров (наблюдательный совет), общее собрание акционеров). Однако по своему содержанию она представляла собой в чистом виде двухзвенную модель органов управления, поскольку функции управления и контроля не были разделены между собой, что выражалось в возможности приобретения членами правления статуса членов совета директоров акционерного общества. Таким образом, функции управления и контроля могли осуществлять одни и те же лица в рамках формально самостоятельных органов. Изменения, внесенные в п.2 ст.66 Закона об акционерных обществах, направлены на приведение норм акционерного закона в соответствие с требованиями ст.103 ГК РФ. Теперь члены правления не могут составлять более одной четвертой состава наблюдательного совета общества. Согласно ранее действовавшей редакции п.2 ст.66 Закона об акционерных обществах, члены правления не могли составлять большинство в наблюдательном совете общества. Это важное изменение, но отнюдь не достаточное для признания полного соответствия положений акционерного закона в этой части требованиям ГК РФ. Во-первых, возможность совмещения должностей в правлении и наблюдательном совете акционерного общества сохраняется. Во-вторых, запрета на такое совмещение недостаточно. Необходимо определить четкий перечень критериев к кандидатам на должности в совете директоров общества. В противном случае эти места могут занять лица, формально не являющиеся членами правления, но фактически находящиеся в подчинении у членов правления общества. Дело в том, что члены правления, как правило, являются руководителями крупных подразделений акционерного общества и имеют в своем подчинении значительное число служащих. И если в совет директоров будет избран такой служащий, очевидно, что его зависимость от непосредственного начальника - члена правления не позволит говорить о независимости и самостоятельности такого директора.

С вступлением в силу Закона N 120-ФЗ стало меньше противоречий и между нормами, определяющими правовой статус акционера. Так, согласно абз.3 п.1 ст.67 ГК РФ, акционеры как участники хозяйственного общества (п.3 ст.66 ГК РФ) имеют право получать информацию о его деятельности и знакомиться с его бухгалтерскими книгами. В пункте 1 ст.91 Закона об акционерных обществах, напротив, содержалась норма, согласно которой акционеры были не вправе требовать от общества предоставления им для ознакомления документов бухгалтерского учета. Новая редакция в большей мере соответствует требованию абз.3 п.1 ст.67 ГК РФ, поскольку акционеры (акционер) все-таки получили право доступа к документам бухгалтерского учета. Правда, такое право предоставлено не всем, а лишь акционерам (акционеру), владеющим в совокупности не менее 25% голосующих акций общества.

Принятие поправок, которые можно отнести к третьей группе, преследовало более серьезные цели. Эти изменения не технические, а скорее смысловые, служащие цели усовершенствования акционерного законодательства. Прежде всего, законодатель сделал значительный шаг в направлении построения надежного механизма защиты прав акционеров. Многие положения Закона N 120-ФЗ направлены на ограничение возможностей органов управления общества, в частности, совета директоров, ущемлять права и охраняемые законом интересы акционеров.

Одна из таких возможностей заключалась в снижении числового показателя доли участия акционера в уставном капитале общества. Совет директоров общества, уставом которого вопросы, связанные с увеличением уставного капитала, были отнесены к компетенции наблюдательного совета (подп.6 ст.65 Закона об акционерных обществах в прежней редакции), принимал решение об увеличении уставного капитала путем размещения дополнительных акций по закрытой подписке. При определении круга подписчиков совет директоров общества мог по своему усмотрению включить в него "нужных" лиц и оставить за его рамками акционеров общества.

Значительной гарантией защиты прав акционеров при проведении закрытой подписки стала норма, содержавшаяся в п.4 ст.5 Федерального закона от 5 марта 1999 г. N 46-ФЗ "О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг"*(13). Из ее содержания следовало, что решение о размещении посредством закрытой подписки акций и ценных бумаг, конвертируемых в акции, принимается только общим собранием акционеров двумя третями голосов, если необходимость большего числа голосов для принятия этого решения не предусмотрена уставом акционерного общества. Данное требование не распространялось лишь на случаи размещения акций и ценных бумаг, конвертируемых в акции, посредством закрытой подписки, проводимой только среди акционеров, если они имели возможность приобрести размещаемые акции и ценные бумаги, конвертируемые в акции, пропорционально количеству принадлежащих им акций. Норма п.4 ст.5 действовала до 1 января 2002 г. (п.3 ст.20 закона "О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг"). Новая редакция ст.39 Закона об акционерных обществах предоставляет акционерам повышенные гарантии их прав при проведении закрытой подписки. Теперь во всех случаях без каких бы то ни было изъятий размещение акций, а также эмиссионных ценных бумаг общества, конвертируемых в акции, посредством закрытой подписки осуществляется только по решению общего собрания акционеров, принятому большинством в три четверти голосов акционеров - владельцев голосующих акций, принимающих участие в общем собрании акционеров, если необходимость большего числа голосов для принятия этого решения не предусмотрена уставом общества. Таким образом, теперь акционерный закон значительно ограничивает возможность перераспределения контрольного пакета акций, снижения числового показателя доли участия акционера в уставном капитале в результате проведения закрытой подписки.

Более тщательно после внесения изменений и дополнений стала регламентироваться акционерным законом процедура осуществления акционерами своих прав. Например, согласно абз.5 п.3 ст.7 Закона об акционерных обществах (в прежней редакции), порядок и сроки осуществления преимущественного права приобретения акций, продаваемых акционерами, должны были устанавливаться уставами конкретных обществ. Практика показала, что уровень локального нормотворчества в акционерных обществах чрезвычайно низок, следствием чего стали многочисленные трудности, возникавшие при осуществлении акционерами преимущественного права. В настоящий момент основные положения процедуры осуществления акционерами закрытого общества преимущественного права закреплены в абз.4-6 п.3 ст.7 Закона об акционерных обществах.

Есть положительные изменения в процедуре осуществления акционерами права на дивиденд. Установлены ограничения по срокам, препятствующие задержке выплаты объявленных дивидендов. По общему правилу, срок выплаты годовых дивидендов определяется уставом общества или решением общего собрания акционеров о выплате годовых дивидендов. Однако если уставом общества или решением общего собрания акционеров дата выплаты годовых дивидендов не определена, срок их выплаты не должен превышать 60 дней со дня принятия решения о выплате годовых дивидендов (п.4 ст.42 Закона об акционерных обществах).

Конечно, изменения и дополнения, внесенные в акционерный закон, не ограничиваются приведенными примерами, но, как отмечалось, целью настоящей статьи не является их исчерпывающее перечисление. Отметив большое значение Закона N 120-ФЗ для развития акционерного законодательства, прежде всего в части охраны прав акционеров, закончим на этом комплиментарную часть нашей оценки этого акта и перейдем к вопросу о его недостатках.

Существенные изменения содержания акционерного закона невозможны без модернизации его формы. Между тем, структура Закона об акционерных обществах осталась неизменной. Этот акт по-прежнему насчитывает 94 статьи, которые в самом общем виде определяют правила, регулирующие отношения в сфере создания, реорганизации, ликвидации, правового положения акционерных обществ, прав акционеров и обеспечения защиты прав и интересов акционеров. Для сравнения отметим, что акционерный закон Германии состоит из пяти книг, разделенных на части, которые, в свою очередь, подразделяются на разделы*(14). Разделы дробятся на параграфы, которых в законе насчитывается 410. Такая структура нормативного акта позволяет установить детальную регламентацию предмета правового регулирования. В результате случаи правового вакуума сводятся к минимуму. Отечественный акционерный закон, напротив, с завидным постоянством конструирует ситуации правовой неопределенности, в результате чего при рассмотрении споров решающее значение приобретает не воля законодателя и не содержание правовой нормы, а произвольное судейское усмотрение, пагубность которого была блестяще продемонстрирована еще И.А. Покровским*(15).

Отметим, что весьма своеобразная "лаконичность" Закона об акционерных обществах обусловливается ошибочными представлениями о механизме правового регулирования. Концепция, положенная в основу структуры Закона об акционерных обществах, заключается в том, что законодательство не может урегулировать все отношения, обозначенные в п.1 ст.1 этого акта. Цель законодателя заключается в установлении наиболее общих правил поведения в рассматриваемой сфере. Что касается детального правового регламентирования, то оно должно происходить на уровне локальных нормативных актов, принимаемых самими акционерными обществами. Таким образом, исходя из конкретных обстоятельств (сферы деятельности акционерного общества, количества акционеров, типа общества и т.д.), юридическое лицо само должно устанавливать "правила игры".

Вне всякого сомнения, локальное нормотворчество имеет большое значение. Бесспорно также и то, что в локальных актах, в частности, в уставах акционерных обществ должна отражаться специфика тех или иных обществ, но сказанное отнюдь не означает, что акционерный закон в этих случаях должен выполнять чисто декларативную функцию. Может ли он вообще содержать общие положения? Не исключено. Однако следует помнить, что общие положения, касающиеся создания, реорганизации, ликвидации, правового положения акционерных обществ, прав акционеров, обеспечения защиты прав и интересов акционеров, уже имеются в ГК РФ. Задачей же акционерного закона является установление не общих, а именно специальных положений.

Кроме того, говоря о порядке регулирования деятельности общества, который должен определяться локальными актами, обратим внимание на следующие обстоятельства. Прежде всего, эти правила должны быть цивилизованными, что исключило бы возможность ущемления прав и интересов одних участников другими участниками или должностными лицами акционерного общества. Как справедливо отмечала Р.О. Халфина, такие правила игры складывались в развитых странах не одну сотню лет*(16). В момент зарождения акционерной формы предпринимательской деятельности они были весьма далеки от совершенства*(17). Тем не менее, даже сейчас, признавая существование в развитых странах цивилизованных правил, нельзя не отметить общую тенденцию падения роли локального нормотворчества. Она проявляется в том, что большая часть отношений, связанных с организацией и деятельностью акционерных обществ, регулируется императивными нормами законов и подзаконных актов, а не положениями уставов*(18). В Англии законом "О компаниях" даже установлены типовые образцы документов, используемых в практической деятельности акционерных обществ, среди которых особое место занимает устав. В литературе отмечается, что допускается незначительный отход от установленных государством образцов документов, но только в том случае, когда прецедентная практика подтверждает приемлемость усовершенствованных форм*(19).

Чем вызвано стремление зарубежного законодателя к детальному урегулированию процесса создания и деятельности акционерных обществ? Очевидно, причина в том, что акционерная форма предпринимательства таит в себе широкие возможности для злоупотреблений, которыми могут воспользоваться как на стадии создания общества, так и в процессе его деятельности учредители или члены общества, являющиеся его должностными лицами или крупными акционерами. Об этом наглядно свидетельствует история развития акционерного законодательства, сохранившая такие термины, как "грюндерство", "мыльные пузыри" и т.п. На неравенство возможностей миноритарных и мажоритарных акционеров давно обращается внимание в юридической литературе. Статус первых напоминает правовое положение потребителей, вторые же больше похожи на предпринимателей*(20).

Задача законодателя заключается не в том, чтобы предоставить полную свободу в установлении правил игры ее участникам, так как порядки неизбежно установит в своих интересах сильнейший, а в том, чтобы путем детальной регламентации этих правил защитить интересы слабого. Подход, состоящий в установлении множества исключений из принципа свободы договора, получил поддержку в сфере отечественного договорного права, что наглядно продемонстрировано в научной литературе*(21). Неясно лишь, почему применение подобных принципов к корпоративному праву с завидным постоянством отвергается.

Чем же предполагается компенсировать пробелы законодательства помимо предоставления свободы локального нормотворчества? Никого ни к чему не обязывающими актами - вот ответ на поставленный вопрос. Предполагается, что одним из основных документов такого рода станет так называемый Кодекс корпоративного поведения. Вне всякого сомнения, многие положения этого акта, в частности, регламентирующие порядок подготовки и проведения общего собрания акционеров, избрания совета директоров и проведения его заседаний, заслуживают внимания и одобрения. Однако они будут иметь ценность только в том случае, если найдут закрепление в акционерном законодательстве. Польза же положений "декларации о намерениях", каковой по существу является Кодекс корпоративного поведения, представляется нам весьма сомнительной. Выбор такого странного способа правового регулирования корпоративных отношений объясняется тем, что, по мнению разработчиков этого Кодекса, "законодательство оказывается не в состоянии своевременно реагировать на изменения практики", кроме того, "внесение изменений в законы и принятие подзаконных актов в связи с изменением представлений о надлежащей практике... всегда будут запаздывать" (п.2.2 введения к Кодексу корпоративного поведения).

В связи со сказанным хочется отметить, что процедура изменения нормативного правового акта, по крайней мере, четко определена и формализована. А вот как корректировать акты, подобные Кодексу корпоративного поведения, не совсем понятно. Данный Кодекс "представляет собой результат консультативного процесса, организованного ФКЦБ России и включающего участие в нем ведущих российских и международных экспертов по вопросам корпоративного поведения, представляющих как научное сообщество, так и российских эмитентов" (п.3 введения к Кодексу корпоративного поведения). Рискнем предположить, что всякий раз, когда "представление о надлежащей практике" будет меняться и в этой связи возникнет необходимость в обновлении Кодекса корпоративного поведения, ФКЦБ РФ для этих целей вновь организует "консультативный процесс".

Кодекс - это свод рекомендаций, за которые мажоритарные акционеры и должностные лица акционерных обществ сначала поблагодарят, а затем смогут с чистой совестью оставить их без внимания. Поэтому наивно рассчитывать, что указанный Кодекс будет способствовать достижению обозначенной в нем цели - защите прав и интересов акционеров. Как не вспомнить слова С.Н. Братуся о том, что главной гарантией прав и охраняемых законом интересов является нормативность права, неразрывно связанная с возможностью государственного принуждения к исполнению установленных предписаний*(22). Нам же предлагают нормативность права заменить советами и пожеланиями такого, например, содержания: "рекомендовать акционерным обществам, созданным на территории Российской Федерации, следовать положениям прилагаемого Кодекса... корпоративного поведения... одобренного на заседании Правительства Российской Федерации от 28 ноября 2001 г." (п.1 распоряжения ФКЦБ РФ от 4 апреля 2002 г. N 421/р "О рекомендации к применению Кодекса корпоративного поведения").

По нашему мнению, только существенно измененный Закон об акционерных обществах сможет решить задачу охраны прав и интересов акционеров. Среди проблем совершенствования акционерного законодательства проблемы, связанные с охраной прав акционеров, следует поставить на первое место. Объясняется это тем, что само акционерное общество, помимо того что, как любое хозяйственное общество, представляет собой объединение капиталов, оно является еще и организацией лиц, объединяющих эти капиталы. Акционерное общество как организация, основанная на началах членства, не может существовать без участников, именуемых акционерами. Подлинная ценность прав акционеров характеризуется не столько предоставляемыми им возможностями (которые могут быть трудно реализуемыми), сколько созданием реального механизма осуществления этих прав. Такой механизм конструируется с помощью совокупности всех правовых мер, обеспечивающих беспрепятственное осуществление прав акционеров. Поэтому проблемы охраны прав акционеров имеют определяющее значение в рамках многих аспектов акционерного законодательства. В целях успешного решения частных проблем в сфере охраны прав акционеров необходимо руководствоваться некоторыми общими правилами, которые, по нашему мнению, следует положить в основу построения механизма охраны прав акционеров.

Во-первых, следует учитывать, что систематизацию правовых норм, направленных на охрану прав акционеров, нужно строить с использованием не предметного, а функционального критерия, ибо правовые нормы указанного типа имеют различную отраслевую принадлежность: это нормы уголовного, административного, гражданского и других отраслей права. Поэтому нормы акционерного закона должны согласовываться с правилами, содержащимися в иных нормативных правовых актах, и не могут конструироваться в отрыве от них.

Особенности применения тех или иных правовых норм в целях охраны прав акционеров зависят от их отраслевой принадлежности. Так, особенности уголовно-правовых и административно-правовых мер воздействия на нарушителей прав акционеров связаны, прежде всего, с тем, что как уголовно-правовые, так и административно-правовые нормы являются публично-правовыми, следовательно, как говорил еще Ульпиан, охраняют интересы государства как такового*(23). Что касается охраны публично-правовыми нормами субъективных гражданских прав акционеров, являющихся по своей природе частно-правовыми, то она осуществляется косвенным образом, посредством достижения целей общей и специальной превенции. Например, статьей 185 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за внесение в проспект эмиссии ценных бумаг заведомо недостоверной информации. Объектом преступления в данном случае будут выступать общественные отношения, складывающиеся в сфере экономической деятельности. Поэтому применение санкции за данное преступление, прежде всего, ставит задачи восстановления социальной справедливости, защиты общественных интересов. Вместе с тем, преследуется цель предупреждения новых аналогичных преступлений, что способствует снижению вероятности внесения в проспекты эмиссии акций заведомо недостоверной информации, в результате использования которой акционеры могут понести убытки.

Касательно мер административно-правового воздействия сошлемся на пример недобросовестной рекламы, проводимой в процессе эмиссии ценных бумаг. Факт недобросовестной рекламы является основанием для приостановления ФКЦБ РФ эмиссии ценных бумаг (п.2.1 Положения "О порядке приостановления эмиссии и признания выпуска ценных бумаг несостоявшимся или недействительным", утвержденного постановлением ФКЦБ РФ от 31 декабря 1997 г. N 45)*(24). Временный запрет на осуществление действий, связанных с эмиссией ценных бумаг, является административной мерой, преследующей цель охраны общественных интересов. Одновременно косвенным образом охраняются права лиц, которые под влиянием недобросовестной рекламы могли бы приобрести эти ценные бумаги. Очевидно, что если сделка по приобретению акций совершена под влиянием обмана, то ни о каком нормальном осуществлении акционерами своих прав не может быть речи. Поэтому предотвращение подобных сделок является действенной мерой охраны не только общественных интересов, но и прав отдельных акционеров.

Особое значение для охраны прав акционеров имеют так называемые дисциплинарные меры воздействия, применяемые к профессиональным участникам рынка ценных бумаг, от функционирования которых нередко зависит возможность осуществления акционерами своих прав. Примером может служить деятельность депозитария или регистратора, ведущих учет прав по ценным бумагам. Дисциплинарные меры применяются саморегулируемыми организациями к своим членам за нарушение норм профессиональной деятельности и этики на рынке ценных бумаг. Такое право предоставлено им положением "О саморегулируемых организациях профессиональных участников рынка ценных бумаг", утвержденным постановлением ФКЦБ РФ от 1 июля 1997 г. N 24 *(25). Крайней мерой дисциплинарного воздействия является исключение из числа участников саморегулируемой организации, что может весьма неблагоприятно сказаться на деловой репутации профессионального участника рынка ценных бумаг и в итоге привести к значительным имущественным потерям.

Гражданско-правовые меры охраны прав акционеров при всей своей значимости и важности являются лишь частью, хотя и самой значительной, механизма охраны прав акционеров.

Во-вторых, говоря о гражданско-правовых мерах охраны прав акционеров, следует учитывать, что вопросы защиты прав в широком и узком смыслах традиционно рассматривались в науке гражданского права в отношении известных классификационных групп субъективных гражданских прав. Выработанные способы защиты субъективных гражданских прав далеко не всегда применимы в случае нарушения особых прав акционеров, имеющих корпоративный характер.

Напомним, что в содержание права на защиту традиционно включают три основных правомочия. Первое предоставляет лицу возможность предпринимать самостоятельные действия по защите своего права; второе дает возможность оказывать непосредственное воздействие на правонарушителя; наконец, осуществление третьего влечет за собой применение мер государственно-принудительного порядка.

Первое правомочие заключается в возможности совершения управомоченным лицом дозволенных законом действий фактического характера. Среди фактических способов защиты гражданских прав выделяются необходимая оборона (ст.1066 ГК РФ) и действия, совершенные в условиях крайней необходимости (ст.1067 ГК РФ). Они относятся к исключительному порядку защиты гражданских прав, рассчитанному на такую чрезвычайную ситуацию, когда в силу особых условий, при которых совершается посягательство на гражданские права, обеспечить их защиту в судебно-арбитражном или административном порядке не представляется возможным. В силу своей исключительности указанные способы защиты неприменимы при нарушении прав акционеров. Приводимые в литературе примеры самозащиты прав акционеров представляются не совсем убедительными. Так, по мнению Е.В. Салогубовой, самозащитой прав акционера признается блокирование им принятия решения общего собрания акционеров, которым могут быть нарушены его права*(26). В чем здесь проявляется фактический характер действий акционера? Акционер в данном случае осуществляет свое право на участие в голосовании по вопросам повестки дня общего собрания акционеров, совершает действия юридического характера, влекущие невозможность принятия общим собранием акционеров решения.

Иногда мерами самозащиты прав акционеров предлагают признавать фактические действия акционеров, которых не уведомили надлежащим образом о проведении общего собрания, предпринятые в целях недопущения проведения такого собрания (например, перекрытие доступа в зал, где оно должно проходить). Подобные шаги также не имеют ничего общего с самозащитой прав акционеров. При наличии достаточных оснований акционер может обжаловать решение такого собрания в суд. Решать же вопрос о том, проходить или нет общему собранию акционеров, он, конечно же, не вправе.

Среди мер, дающих возможность оказывать непосредственное влияние на правонарушителя и имеющих юридический характер, основное внимание уделялось мерам оперативного воздействия. Их специфика состоит в возможности применения для защиты обязательственных прав. Правомерность отнесения прав акционеров к числу обязательственных, несмотря на позицию законодателя, вызывает в юридической литературе обоснованную критику. В то же время такие меры, направленные на защиту прав акционеров, как право требовать от общества выкупа принадлежащих им акций при наличии оснований, указанных в ст.75 Закона об акционерных обществах, право на продажу акций в порядке, предусмотренном ст.80 этого закона, так называемые преимущественные права, определяемые в ст.7, 40 того же акта, и подобные им меры защиты прав акционеров еще не получили должного теоретического обоснования.

Говоря о возможности акционеров прибегать в целях защиты своих прав к мерам государственно-принудительного характера, отметим, что нередко при осуществлении такой возможности нарушаются права и охраняемые законом интересы иных акционеров, а также третьих лиц. Например, практике хорошо известны случаи, когда по требованию владельца одной - двух акций суд в качестве обеспечительных мер накладывал запрет на проведение общего собрания акционеров. В этой связи следует приветствовать принятие Пленумом Верховного Суда РФ постановления от 10 октября 2001 г. N 12 "О вопросе, возникшем при применении Федерального закона "Об акционерных обществах"*(27), которое должно положить конец незаконной практике судов. Однако одним судебным актом проблема, состоящая в злоупотреблении своими правами со стороны акционеров, не может быть разрешена.

В-третьих, следует также иметь в виду, что важна не столько разработка универсальных правовых средств охраны прав акционеров, сколько выработка специальных мер, направленных на охрану прав отдельных категорий акционеров. Это обстоятельство связано с тем, что акционеры - участники общества обладают различными правовыми статусами. Права акционеров обусловлены в первую очередь категорией (типом) находящихся в их собственности акций. Очевидно, что статус владельца обыкновенных акций, предоставляющих право голоса, будет отличаться от статуса владельца привилегированных акций, которые могут стать голосующими только в исключительных случаях. Статус акционера также зависит от количества принадлежащих ему акций. Так, акционеры (акционер), являющиеся в совокупности владельцами не менее чем 2% голосующих акций общества, вправе внести вопросы в повестку дня годового общего собрания акционеров и выдвинуть кандидатов в совет директоров (наблюдательный совет) общества, коллегиальный исполнительный орган, ревизионную комиссию (ревизоры) и счетную комиссию общества, число которых не может превышать количественный состав соответствующего органа, а также кандидата на должность единоличного исполнительного органа (п.1 ст.53 Закона об акционерных обществах). Данный закон содержит значительное число подобных норм, в силу которых приобретение определенного количества акций предоставляет акционеру дополнительные права на получение информации, возможности созыва внеочередного собрания акционеров и т.д. Различие правовых статусов мажоритарных и миноритарных акционеров настолько велико, что, как уже отмечалось, в литературе предлагалось считать первых предпринимателями, а вторых - потребителями. Очевидно, что правовые средства охраны прав названных акционеров не могут быть идентичными.

Наконец, в-четвертых, при разработке правовых средств охраны прав акционеров следует учитывать то обстоятельство, что акционеры наделены по отношению к обществу комплексом прав, удостоверяемых акцией, а вот утверждение о наличии у них по отношению к обществу обязанностей более чем спорно. Существует мнение о том, что на акционере лежит обязанность соблюдения устава*(28). Правильность такого подхода представляется сомнительной. Устав, являясь локальным нормативным актом, регламентирует главным образом деятельность самого общества, и именно оно обязано соблюдать его положения. Например, сделка, совершенная юридическим лицом и противоречащая целям деятельности, определенным в его учредительных документах, может быть признана судом недействительной (ст.173 ГК РФ). Законодатель, таким образом, прямо предусматривает меры воздействия на юридическое лицо, виновное в нарушении своего устава. Устав также регламентирует статус акционеров, но нормы устава имеют абстрактный характер, а юридические обязанности являются содержанием конкретных правоотношений. Поэтому соблюдение устава не может являться обязанностью акционера. Таковая, чтобы быть исполненной, должна иметь форму конкретного предписания (например, требование оплатить акции). К акционеру нельзя применить санкции за нарушение устава вообще, но это можно сделать за уклонение от оплаты акций. Обязанность, не подкрепленная санкциями в случае ее неисполнения, не имеет юридического значения.

Авторы, возлагающие на акционера обязанность соблюдать устав, фактически говорят о соблюдении им способа осуществления своих прав. Так, по словам И. Тарасова, член общества, передавая акцию другому лицу, соблюдает строго установленный способ ее передачи, зафиксированный уставом*(29). Нетрудно убедиться в том, что в данном случае речь идет о способе осуществления акционером своего права на распоряжение акцией. Когда нарушается способ осуществления права и при этом наличествует вина нарушителя, есть основание говорить о злоупотреблении правом. Злоупотребление правом - это особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения*(30). Таким образом, правомерно говорить о выполнении акционером обязанности использовать принадлежащие ему права надлежащим образом, которая имеет общий характер и корреспондирует любому субъективному гражданскому праву, а не об обязанности подчинения уставу.

Что касается обязанности акционеров не разглашать конфиденциальную информацию о деятельности акционерного общества, которая выделяется в законодательстве, то ее признание не является бесспорным. Во-первых, в большинстве случаев до рядовых акционеров подобная информация не доводится. Во-вторых, более уместно говорить о том, что обязанность неразглашения конфиденциальной информации несут все лица, которым такая информация стала известна в силу их работы или членства в акционерном обществе. Как правило, это должностные лица, руководящие деятельностью акционерного общества. Не исключено, что конфиденциальной информацией могут обладать и акционеры. Очевидно, что лицо обязано хранить в тайне соответствующие факты, даже перестав быть акционером. Продав акции, оно, тем не менее, обязано воздерживаться от разглашения полученных ранее в акционерном обществе сведений, так как их обнародование может повлечь за собой ущерб для организации акционеров. В то же время гражданин или юридическое лицо, купившие у обладателя информации акции и ставшие акционерами, могут так и не получить конфиденциальных сведений, которыми владеет выбывший член общества. Следовательно, обязанность сохранения конфиденциальной информации об обществе не связана с наличием у лица статуса акционера, а обусловливается иными факторами, например, служебным положением обладателя сведений. Данный вывод находит свое подтверждение в п.2 ст.139 ГК РФ.

Говоря об основной обязанности акционера по оплате приобретенных акций, следует отметить, что в отношении правомерности ее возложения на члена общества в литературе долгое время велись горячие споры. Одни авторы полагали, что это неотъемлемая обязанность акционера, при невыполнении которой образовавшуюся задолженность можно взыскать в судебном порядке*(31). Другие считали внесение денежных сумм за акции правом акционера. А.И. Каминка писал, что если акционер не реализовал вовремя своего права и не оплатил акции, то к нему должны быть применены негативные меры воздействия в виде лишения права членства в обществе*(32). В дальнейшем наибольшее признание получила первая точка зрения. Современное российское законодательство разрешает даже закреплять в уставах акционерных обществ нормы об ответственности в виде неустойки за неисполнение обязанности по оплате акций (абз.4 п.1 ст.34 Закона об акционерных обществах).

Признавая обязанность лица, приобретающего акции, оплатить их в установленные сроки, следует отметить, что эта обязанность не обусловлена наличием у него статуса акционера. Она вытекает из договора купли-продажи акций. Стать членом действующего общества можно не внося никаких средств, путем получения акций по наследству или по договору дарения, да и по договору купли-продажи деньги вправе получить не акционерное общество, а его участник, продавший свои акции. Договор купли-продажи акций порождает различные права и обязанности как для продавца, так и для покупателя, которые являются содержанием обязательства, вытекающего из данного договора. Но наряду с этим он выступает в качестве юридического факта, влекущего возникновение самостоятельных правоотношений. Например, по обычному договору купли-продажи продавец обязан передать вещь покупателю, а последний - оплатить ее стоимость (п.1 ст.454 ГК РФ). Вместе с тем данный договор является основанием для возникновения у покупателя права собственности на вещь. Это абсолютное право имеет свое собственное содержание, отличное от содержания обязательства по купле-продаже.

Сходная ситуация наблюдается в акционерном обществе. Только здесь покупка акций - основание не только для возникновения права собственности на них, но и одно из оснований возникновения у лица статуса акционера. Лицо, не оплатившее акции, становится должником по договору купли-продажи. Одновременно с этим оно является акционером, субъектом акционерного (членского) правоотношения, в содержание которого обязанности покупателя не входят и не могут входить. Поэтому более правильно говорить о том, что оплатить акции обязан не акционер, а их покупатель.

Из изложенного следует, что на акционера вообще не возлагаются юридические обязанности активного типа. Также отметим, что документом, удостоверяющим статус акционера, является акция как ценная бумага, которая в силу своей правовой природы может удостоверять только права, но никак не обязанности (п.1 ст.142 ГК РФ). На практике встречаются случаи, когда на акционеров возлагаются некоторые сомнительные обязанности, например, по содержанию органа управления акционерного общества. Такие действия рассматриваются в качестве злоупотребления правом*(33).

Подводя итог сказанному, еще раз отметим: при разработке механизма охраны прав акционеров следует иметь в виду, что нормы, направленные на охрану прав акционеров, имеют разную отраслевую принадлежность. Поэтому построение такого механизма должно основываться на функциональном, а не предметном принципе. В связи с этим соответствующие нормы акционерного закона, в большинстве своем являющиеся гражданско-правовыми, должны быть согласованы с положениями об охране прав акционеров, содержащимися в иных нормативных правовых актах. Построение механизма охраны прав акционеров напрямую связано также с усилением роли саморегулируемых организаций профессиональных участников рынка ценных бумаг, развитием системы мер воздействия, применяемых ими к своим членам, нарушающим права акционеров.

Д.В. Ломакин,

кандидат юрид. наук, доцент кафедры гражданского права

юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законодательство", N 11, ноябрь 2002 г.