Общие положения о ценных бумагах: некоторые юридические заблуждения

Цели автора статьи чисто практические: выявление и развенчание ряда таких представлений (мнений, суждений) о гражданско-правовом институте ценных бумаг, которые, при всем их внешнем правдоподобии, должны быть отнесены к разряду заблуждений. Несмотря на свой, на первый взгляд, безобидный характер, они нередко влекут принятие ошибочных решений практикующими юристами, судьями и сотрудниками государственных органов.

Вводные замечания. Учение о ценных бумагах представляет собой одну из самых сложных сфер цивилистической теории. Сложность эта обусловливается рядом разноплановых факторов. Главный из них, на наш взгляд, состоит в том, что принципы, на которых построен институт ценных бумаг, нередко входят в противоречие с центральными постулатами гражданского права. Кроме того, многие положения российского законодательства о ценных бумагах сформулированы так, что понять заключенный в них смысл невозможно. В тех же случаях, когда сделать это все же удается, часто обнаруживается, что выявленный смысл не вписывается ни в общие гражданские, ни в специальные институциональные научные закономерности. О содержании и качестве попыток судейского и тем паче чиновничьего применения данного законодательства лучше и не вспоминать. Самое же парадоксальное состоит в том, что, с готовностью признавая исключительную сложность "ценно-бумажной" материи, за ее исследование нередко берутся такие "специалисты", которые не в состоянии даже грамотно описать изучаемый предмет.

В таких условиях неудивительно, что даже вполне профессионально определенные, абсолютно ясные и твердо установленные научные положения и принципы, характеризующие ценные бумаги как особый институт гражданского права, в современных законодательных нормах, судебных актах, иных юридических документах, а также в некоторых "ученых" публикациях принимают совершенно неузнаваемый вид. Научное систематическое развенчание и содержательная критика всех подобных представлений могли бы составить предмет обширной монографии, публикация которой сделала бы честь ее автору, но, несомненно, отняла бы у него огромное количество сил и времени. Однако лучше сделать хоть что-нибудь, чем, ссылаясь на отсутствие ресурса, не сделать ничего. Поэтому мы сочли целесообразным подготовить публикацию, в которой: а) просто перечисляются суждения о ценных бумагах, ошибочность которых не подлежит никакому сомнению, но сегодня, увы, мало кем замечается, б) в самом общем виде объясняется суть допускаемых ошибок и в) минимально обосновывается правильное решение спорного вопроса.

Поставленными - узко-прагматическими - целями обусловлены все особенности настоящей статьи, в первую очередь почти полное отсутствие научного библиографического аппарата. С чисто практической точки зрения не так уж важно, кто именно допускал те или иные ошибки, базируя на них свои судебные решения или теоретические выкладки*(1). Точно так же для работы данного свойства несущественно, кто именно впервые соответствующие заблуждения заметил и разоблачил. Во всяком случае, мы не претендуем на какое-либо научное первенство и будем считать свою задачу выполненной, просто изложив материал в систематизированном виде. После некоторых размышлений мы приняли решение "привязать" систему настоящего очерка к систематике норм о ценных бумагах, принятой в Гражданском кодексе РФ. В этом не надо искать скрытый упрек составителям ГК РФ - просто так удобнее, а именно удобство пользования - основное требование к публикациям практического назначения*(2).

1. Природа "ценности" ценной бумаги. Утверждается, что ценная бумага ценна в силу заключенных в ней прав. Действительно, не имея собственной потребительной стоимости, ценные бумаги становятся объектами экономического оборота (экономических отношений), т.е. носителями стоимости меновой, именно в силу того, что они удостоверяют определенные субъективные права*(3). Говоря о том, что ценная бумага ценна в силу заключенных в ней прав, ее хотят противопоставить традиционным вещам, природа потребительной и меновой стоимости которых коренится в их естественных свойствах.

Но рассуждения об источнике (происхождении) потребительной и меновой стоимости - прерогатива экономической науки. Юрист же должен видеть в ценных бумагах отнюдь не объект экономического оборота, но объект гражданских правоотношений, т.е. чисто юридическую (умозрительную) конструкцию. А с этой точки зрения ценные бумаги не могут быть ничем иным, кроме как документальной (документарной) формой удостоверения субъективных гражданских прав. При этом ясно, что ценные бумаги - далеко не единственный возможный вариант такой формы*(4). О чем говорит это обстоятельство? Только о том, что в юридическом отношении общераспространенное утверждение об источнике ценности ценных бумаг неверно. Источником ценности ценных бумаг как юридической конструкции являются те ее свойства, которые отличают ее от всех иных юридических документов; присвоить ей таковые позволяет именно сама ценная бумага как документ, относимый гражданским правом (с точки зрения своего правового режима) к категории предметов материального мира (вещам). Наличие ценной бумаги документа (вещи) позволяет организовать обращение удостоверенных им субъективных прав по образу и подобию оборота вещей - объектов права собственности.

Таким образом, ценные бумаги как юридический институт (в отличие от других подобных институтов) ценны именно оттого, что они являются документами, т.е. ценны именно в силу своей формы, но не содержания, каковое можно заключить в самую разнообразную форму, в том числе форму документов, не являющихся ценными бумагами.

2. Документ об имущественных правах. Определение ценной бумаги, сформулированное в п. 1 ст. 142 ГК РФ, говорит о том, что ценная бумага - это "документ, удостоверяющий... имущественные права...".

Это указание неточно сразу по двум параметрам.

Во-первых, нет необходимости говорить об имущественных правах во множественном числе, т.е. о двух и более имущественных правах. Некоторые ценные бумаги могут удостоверять только одно имущественное право (простые векселя, не заключающие в себе индоссаментов, дисконтные облигации, закладные, коносаменты, складские свидетельства).

Во-вторых, подобная формулировка "притягивает" ограничительное толкование - очень уж хочется добавить слово "только" к "имущественным правам". Но такое толкование, как принято полагать, не соответствует действительному положению вещей: опираясь на ст. 67 ГК РФ, обычно упоминают об акциях - ценных бумагах, удостоверяющих (среди прочих прав акционера) право на участие в управлении делами акционерного общества - эмитента акций. И хотя этот пример вряд ли можно признать вполне корректным*(5), следует все же согласиться с тем, что с теоретической точки зрения*(6) нет ничего противоестественного в ценных бумагах, заключающих в себе право неимущественного содержания. По всей видимости, рассматриваемую формулировку закона следует понимать в том смысле, что всякий документ, притязающий на звание ценной бумаги, должен удостоверять по крайней мере одно имущественное право. Если помимо этого документ будет удостоверять одно или несколько неимущественных прав, то он все равно останется ценной бумагой.

3. Документ о вещных, корпоративных и секундарных правах. Обсуждая вопрос о видах гражданских прав, которые могут быть инкорпорированы в ценные бумаги, обыкновенно указывают, что ценные бумаги являются средством удостоверения едва ли не любых прав - от субъективных до секундарных. Многие даже строят на этом классификацию ценных бумаг по содержанию заключенных в них прав, выделяя в ее рамках ценные бумаги, удостоверяющие обязательственные права (облигация, вексель), вещные права (коносамент, складские документы, закладные), права корпоративные (акция) и секундарные (чек). Здесь мы обнаруживаем как минимум три неточности.

Прежде всего, ни при каких условиях в ценной бумаге не могут быть заключены абсолютные права (права собственности, права залога и т.д.). Это станет ясно, если вспомнить о том, что все известные ценные бумаги, якобы удостоверяющие вещные права (коносаменты, складские свидетельства и закладные), относятся к разряду прямых (нетрассируемых), т.е. они поступают в оборот по инициативе обязанных по ним лиц. Но носителями обязанностей, обеспечивающих абсолютные (в том числе вещные) права, являются все лица, за исключением субъекта - обладателя соответствующего права. Стало быть, чтобы получить ценную бумагу, удостоверяющую, скажем, право собственности, необходимо обеспечить ее подписание и выдачу всеми лицами, кроме самого собственника. Даже вообразить себе подобный документ весьма непросто. Стало быть, ценных бумаг, удостоверяющих вещные права, не существует и существовать не может*(7).

Вторая и третья неточности - одного рода. Причисляя к ценным бумагам документы о правах корпоративных*(8) и секундарных, ученые забывают о том, что данные юридические возможности, будучи предпосылками к возникновению субъективных прав, сами по себе субъективными правами не являются. Мы пока не склонны утверждать, что ценные бумаги могут быть средством удостоверения (овеществления) только обязательственных прав, но не удивимся, если позднее выяснится, что дело обстоит именно так*(9).

4. Документ о существовании права. Общепризнанна мысль о том, что ценные бумаги конституируют воплощенное в них право. Есть ценная бумага - значит, существует и удостоверенное ею право; нет ценной бумаги - нет и права.

Это одно из самых распространенных заблуждений, создающее, между прочим, предпосылку к шапкозакидательским настроениям при исследовании теоретических аспектов конструкции ценной бумаги, а потому едва ли не самое опасное. Строящееся на его основе учение о ценных бумагах неспособно охватить всю глубину изучаемого института; больше того, оно становится почти утрированным по содержанию.

Рассмотрим следующую ситуацию с простым векселем: векселедатель составил таковой, подписал и положил на стол, рассчитывая выдать в обмен на денежное предоставление, после чего вышел из комнаты; в его отсутствие векселем завладело лицо, обозначенное в нем первым приобретателем, после чего вексель был индоссирован. Таким образом, в обороте (в руках добросовестного приобретателя) оказывается ценная бумага (вексель). Но из какого же основания возникло заключенное в ней субъективное право и возникло ли оно? Будь перед нами не вексель, а, скажем, долговая расписка, никто ни на секунду не затруднился бы с ответом - конечно же, никакого права не возникло! Что за странное "основание возникновения субъективного права" - неправомерное завладение долговой распиской? Нет и не может быть такого основания. В случае с векселем (ценной бумагой) вопрос решается аналогично: никакого права ни на сам вексель, ни из векселя у первого его приобретателя не возникло*(10). А это означает, что наличие векселя (ценной бумаги) в обращении само по себе не создает (не конституирует) никакого субъективного права. Даже если бумага участвует в обо роте, совсем не обязательно, что существует и удостоверенное ею субъективное право.

То же самое можно сказать и об отсутствии ценной бумаги. Изменим ситуацию: предположим, вексель был похищен у его законного держателя, т.е. сама бумага у него после кражи отсутствует. Есть ли у него теперь права на вексель и из векселя? Отрицательный ответ на этот вопрос требует объяснения - на каком основании эти права прекратились? Допустить, что роль правопрекращающего юридического факта в данном случае выполнило хищение, конечно, невозможно. Поскольку других юридически значимых обстоятельств не было, остается признать: с правами потерпевшего на вексель и из векселя ничего не случилось, они как принадлежали ему до хищения, так и принадлежат ему после него, несмотря на отсутствие в его руках самого векселя (ценной бумаги)*(11).

Существование права, удостоверенного ценной бумагой, предопределяется не формальным элементом (физическим наличием-отсутствием ценной бумаги в обороте или чьих-либо руках), а таким юридическим фактом, как добросовестное приобретение ценной бумаги (вещи) в собственность.

5. Документ о принадлежности права. В развитие предыдущего тезиса обыкновенно утверждают, что ценная бумага определяет того, кому она принадлежит, т.е. указывает личность обладателя права на саму себя как на вещь, а как следствие - еще и личность обладателя права, заключенного в ней самой как в документе. И это тоже неверно.

Формальные признаки ценной бумаги говорят не о том лице, которому принадлежат права на бумагу и из бумаги, но о том, которое может осуществить эти права. Вспомним только что приведенный пример с похитителем ценной бумаги. Допустим, что предметом хищения была ценная бумага на предъявителя. Создает ли хищение право собственности на похищенный предмет? Разумеется, нет. Похищенная бумага на предъявителя не принадлежит ее похитителю; стало быть, не обладает похититель и тем правом, которое этой бумагой удостоверено. Тот факт, что похищенная бумага гласит "на предъявителя", означает лишь то, что всякий предъявитель такой бумаги в состоянии осуществить право на эту бумагу и право из этой бумаги, кому бы они ни принадлежали. Имея возможность предъявить похищенную бумагу, вор может получить следуемое по ней исполнение - осуществить чужое обязательственное право; имея же возможность передать (вручить) бумагу добросовестному ее приобретателю, вор может распорядиться чужим правом собственности.

Именно в разделении вопросов о принадлежности и осуществлении субъективных прав и заключается суть института ценных бумаг.

Вопрос о том, кому принадлежат субъективные гражданские права, имеет вполне очевидный ответ: тому, на чье имя они приобретены. Последнее определяется в зависимости от того, имели ли место юридические факты, с которыми закон связывает приобретение соответствующего субъективного права. Если спросить, кто осуществляет субъективные гражданские права, не будет ошибкой ответ: осуществляет права тот, кому они принадлежат, действуя при этом своей властью и в своем интересе (по своему усмотрению). Это также естественно и очевидно - кто еще их мог бы осуществить? Но вот вопрос о том, кто осуществляет субъективные гражданские права, удостоверенные ценной бумагой, требует совсем другого ответа: их осуществляет формально легитимированный фактический владелец ценной бумаги, безотносительно к тому, ему или кому-то другому эти права с материально-правовой точки зрения принадлежат. Ценная бумага - это документ, указывающий не обладателя прав, а их "осуществителя"*(12); в этом весь смысл ценных бумаг как юридического института.

6. Тесная связь права с бумагой. Право из бумаги связывается не с самой бумагой, а с вещным правом на нее*(13). Воплощение субъективных прав в бумагу является не самоцелью, а средством подчинения оборота данных прав нормам об обороте вещей (отсюда и берутся бумаги). Афористически эту мысль обыкновенно выражают сентенцией "право из бумаги следует за правом на бумагу". Не за самой бумагой, но за правом на нее. Как только что было объяснено, смысл института ценных бумаг в том и состоит, чтобы разделить вопросы о принадлежности субъективных прав и об их осуществлении. Принадлежность права из бумаги определяется принадлежностью права на бумагу как на вещь, но не фактическим владением самой бумагой. Конечно, чаще всего фактически владеет бумагой тот, кто имеет на нее право, но не всегда.

Право собственности на ценную бумагу приобретается согласно общим нормам гражданского законодательства, т.е. посредством добросовестного завладения ею, в частности на основании норм договора, предполагающего перенесение права собственности на ценную бумагу как на предмет такого договора (договоры купли-продажи, мены, дарения, займа) либо как на встречное предоставление по такому договору (любые возмездные договоры); право же из бумаги следует за правом на бумагу*(14). Однако очевидно, что не всякое наличное фактическое владение ценной бумагой основывается на факте добросовестного (договорно-собственнического) завладения ею. Так, хранитель ценной бумаги тоже владеет ею, причем по договору, однако его завладение произошло без явно выраженного во вне намерения приобрести право на бумагу; следовательно, таковое не приобретается. Точно таким же - т.е. договорным по происхождению, добросовестным по содержанию, но не собственническим по намерению - является завладение ценными бумагами со стороны перевозочных и пересылочных организаций, представителей, поверенных, комиссионеров, агентов, экспедиторов, доверительных управляющих и т.д. Наконец, аналогичным образом завладевают ценными бумагами своих работодателей их работники, в должностные обязанности которых входит совершение юридических либо даже технических действий с ценными бумагами. Фактическое владение бумагами во всех описанных случаях налицо, однако права, удостоверенные этими ценными бумагами, за этим самым фактическим владением бумагой (т.е. за бумагой) отнюдь не последуют. Они последовали бы за правом собственности - правом на такое фактическое владение.

Право, стало быть, обусловлено не самой бумагой, а правом на нее; с самой бумагой (т.е. с фактическим владением ею) связана возможность осуществления прав на бумагу и из бумаги, но не сами права (не их принадлежность)*(15).

7. Что такое "права по бумаге"? Такой вопрос возникает при чтении ст. 146 ГК РФ, в наименовании ("Передача прав по ценной бумаге") и тексте (п. 2, 3) которой употреблено данное словосочетание. Содержание данной статьи, а также нормы ст. 147 ГК РФ, в которой фигурируют "родственные" выражения ("исполнение по ценной бумаге" и "обязанность по ценной бумаге"), к счастью, недвусмысленно свидетельствуют о том, что имеются в виду права, удостоверенные ценной бумагой (т.е. пресловутые права из бумаги). Можно предположить, что данное словосочетание образовано по аналогии с устойчивыми выражениями типа "права и обязанности по договору", т.е. вытекающие из договора. Такое объяснение возвращает нас к распространенному заблуждению о ценной бумаге как источнике (основании) происхождения удостоверенных ею прав*(16).

8. Форма и реквизиты ценной бумаги. В нормах п. 1 ст. 142, а также п. 2 ст. 144 ГК РФ форма и реквизиты упоминаются как равноправные элементы перечня требований к ценной бумаге, тем самым подчеркивается, что речь идет о двух различных понятиях: "установленная форма" документа - это одно, а "реквизиты"*(17) - совсем другое.

В действительности реквизиты любого документа представляют собой элементы его формы; собственно, именно в реквизитах и выражается форма документа. Ценная бумага - не исключение. В ГК РФ (абз. 3 п. 1 ст. 160) упоминается о случаях предъявления дополнительных требований к письменной форме сделки, в числе таких требований называется совершение сделки "на бланке определенной формы". Пресловутая "определенная форма" бланка определяется не чем иным, как совокупностью, топографией (расположением) и способом исполнения его элементов или реквизитов*(18).

9. Предъявление бумаги. Утверждается (в том числе в нормативном определении ценной бумаги - абз. 1 п. 1 ст. 142 ГК РФ), что без предъявления ценной бумаги удостоверенное ею право не может быть ни осуществлено, ни передано.

Это утверждение одновременно и неточно, и неправильно.

Оно неточно, во-первых, потому, что, хотя осуществить право из бумаги без ее предъявления действительно нельзя, этот принцип является лишь общим правилом, которое (как и все общие правила) на практике имеет ряд исключений*(19). Во-вторых, оно неточно потому, что ничего не сообщает о лице, которому бумага должна быть предъявлена. Как правило, этим лицом является тот, кто выдал ценную бумагу (эмитент бумаги), но не всегда; так называемые трассированные ценные бумаги (переводные векселя и чеки) надлежит предъявлять специально назначенным для этой цели лицам (плательщикам). Также обычно лицом, являющимся адресатом акта предъявления, является должник по ценной бумаге, но и это верно лишь для прямых ценных бумаг; субъект предъявления бумаги трассированной может и не быть ее должником. Именно поэтому среди юристов принято говорить не о предъявлении, а о презентации ценной бумаги. Подчеркиваем, что речь в данном случае идет не о простой замене русского слова латинским, но о специально-юридическом понятии - предъявлении ценной бумаги надлежащему лицу (адресату).

Обсуждаемое утверждение неправильно, поскольку рассматривает предъявление бумаги в качестве условия не только осуществления, но и передачи удостоверенного бумагой права. Следуя буквальному смыслу данной нормы, мы получим абсурдный вывод о том, что передача права, удостоверенного ценной бумагой, немыслима без... предъявления ценной бумаги надлежащему лицу (эмитенту или назначенному им плательщику), т.е. без презентации ценной бумаги. Ничего подобного: передача права, удостоверенного бумагой, не имеет никакого отношения к презентационному акту*(20).

Очевидно (на эту мысль наводит п. 1 ст. 146 ГК РФ), законодатель хотел сказать, что для осуществления права из ценной бумаги необходима презентация бумаги, а для передачи этого права - передача бумаги (точнее, права на бумагу).

10. Осуществление без предъявления. Норму п. 2 ст. 142 ГК РФ, согласно которой "в случаях, предусмотренных законом или в установленном им порядке, для осуществления и передачи прав, удостоверенных ценной бумагой, достаточно доказательств их закрепления в специальном реестре (обычном или компьютеризованном)", принято считать нормативной основой института бездокументарных ценных бумаг. Но простое сравнение ее с нормой п. 1 ст. 149 ГК РФ, посвященной именно этому институту, показывает, что это не так: в то время как в последней говорится о правах, "закрепляемых ценной бумагой" (т.е. о тех правах, которые обычно закрепляются или могут закрепляться), то в первой идет речь о правах, "удостоверенных" (не удостоверяемых вообще, а именно удостоверенных сейчас, в данный момент) конкретной ценной бумагой. В статье 149 ГК РФ излагается казус, когда правоотношения, обыкновенно воплощаемые в ценных бумагах, создаются, но сами бумаги-документы вообще не выпускаются; а в п. 2 ст. 142 ГК РФ рассматривается вариант, когда ценные бумаги выпущены, но для осуществления или передачи прав из них бумаги предъявлять не нужно, а это совершенно иной случай.

Примером ситуации, описанной в п. 2 ст. 142 ГК РФ, может служить практика выпуска именных бескупонных облигаций с условием, что проценты по ним выплачиваются не предъявителям самих облигаций и даже не предъявителям облигационных купонов (за отсутствием которых предъявлять, собственно, нечего), а лицам, внесенным в реестр облигационеров по состоянию на определенную дату. Приведем еще пример: добровольное обездвижение документарных ценных бумаг в депозитарии - права из таких ценных бумаг осуществляются не их предъявителем, а владельцем соответствующего счета депо.

11. Критерий основной классификации ценных бумаг. Со времени выхода в свет монографии М.М. Агаркова "Учение о ценных бумагах" (М., 1927) можно считать точно установленным, что основное разделение ценных бумаг на бумаги предъявительские (на предъявителя), ордерные и именные осуществляется по способу легитимации (узаконения) их держателей. В самом деле, для того чтобы осуществить право, удостоверенное бумагой на предъявителя, необходимо и достаточно соответствующую бумагу предъявить; в случае ордерной бумаги следует бумагу предъявить, а также доказать свое тождество с лицом, поименованным в самой бумаге, включая любую из передаточных надписей, образующих непрерывный ряд; когда дело касается именной бумаги, необходимо бумагу предъявить, доказать свое тождество с лицом, поименованным в самой бумаге, а также с лицом, поименованным в записях эмитента такой бумаги. Три способа легитимации дают три вида ценных бумаг и три типа формально легитимированных, или законных, держателей.

Между тем в литературе, законодательстве (см. ст. 145, 146 ГК РФ) и судебной практике продолжают господствовать представления о том, что три названных типа ценных бумаг выделяются то ли по критерию личности кредитора (субъекта прав, удостоверенных ценной бумагой), то ли по критерию способа передачи (то ли самих бумаг, то ли прав, ими удостоверенных). Ни одна из этих точек зрения не имеет ничего общего с действительностью.

12. Определение ценных бумаг на предъявителя. Как указывалось в п. 5 настоящей работы, ценная бумага - это документ не о принадлежности права, но о его осуществлении. В пункте 11 было отмечено, что критерием выделения бумаг на предъявителя является способ легитимации держателя, но никак не личность обладателя прав из ценной бумаги.

В свете этих замечаний становится очевидной явная неправильность определения ценной бумаги на предъявителя как такой ценной бумаги, права из которой принадлежат ее предъявителю (п. 1 ст. 145 ГК РФ). В действительности права не принадлежат предъявителю, а осуществляются предъявителем; предъявление - фактор, определяющий не материально управомоченного кредитора по бумаге, но указывающий на формально легитимированное ею лицо.

13. Определение ордерных ценных бумаг. По соображениям, указанным в предшествующем (12-м) пункте, представляется совершенно неправильным определение ордерной ценной бумаги как такой, права из которой принадлежат "названному в ценной бумаге лицу, которое может само осуществить эти права или назначить своим распоряжением (приказом) другое управомоченное лицо"*(21) (подп. 3 п. 1 ст. 145 ГК РФ).

14. Определение именных ценных бумаг. И оно (подп. 2 п. 1 ст. 145 ГК РФ) является неточным как по причинам, изложенным в п. 12 настоящей статьи, так и по следующим соображениям. Определив именную бумагу как такую, права из которой принадлежат "названному в ценной бумаге лицу", мы создаем почву для образования и поддержания двух совершенно неадекватных действительности воззрений. Во-первых, создается впечатление о том, что права из именной ценной бумаги вовсе непередаваемы и, будучи раз установленными в пользу определенного лица, они так и принадлежат ему, пока не прекратятся с их осуществлением*(22), а во-вторых - о том, что предъявление именной бумаги и тождество ее предъявителя с названным в ней лицом являются единственными легитимационными факторами и такого третьего фактора, как тождество предъявителя с лицом, поименованным в записях эмитента, для легитимации предъявителя именной бумаги не нужно.

Оба этих заблуждения приводят к принципиально ошибочному пониманию сути такого инструмента, как именные ценные бумаги (см. об этом далее).

15. Передача бумаг на предъявителя. Согласно п. 1 ст. 146 ГК РФ "для передачи другому лицу прав, удостоверенных ценной бумагой на предъявителя, достаточно вручения ценной бумаги этому лицу"*(23) Буквальное толкование данной нормы приводит к выводу о том, что всякая передача (вручение) бумаги на предъявителя, в том числе ее вручение хранителю, перевозчику, организации связи, посреднику и вообще любому лицу*(24), переносит права, удостоверенные бумагой на предъявителя. Как было показано (см. п. 6 настоящей статьи), ничего общего с действительностью такой вывод не имеет. Право собственности на ценную бумагу приобретается по нормам гражданского законодательства, т.е. посредством добросовестного (например, договорно-собственнического) завладения ею, а право из бумаги следует за правом на бумагу.

Простое вручение бумаги на предъявителя (не соединенное с иными фактическими обстоятельствами в сложный состав) изменяет личность формально легитимированного ею субъекта, не более того. Именно этот вопрос - о способе изменения личности формально легитимированного держателя бумаги на предъявителя - и обсуждается в цитированной норме, только этот и никакой другой.

16. Передача ордерных ценных бумаг. Согласно п. 3 ст. 146 ГК РФ "права по ордерной ценной бумаге передаются путем совершения на этой бумаге передаточной надписи - индоссамента". В соответствии же с п. 3 ст. 389 ГК РФ "уступка требования по ордерной ценной бумаге совершается путем индоссамента на этой ценной бумаге (пункт 3 статьи 146)".

Эти предписания понять невозможно ни в каком смысле - ни в прямом, ни в переносном.

Во-первых, индоссамент (надпись) никак не может быть отнесен к разряду обстоятельств, способных стать основанием динамики правоотношений (юридических фактов)*(25). Индоссамент обладает лишь легитимационным значением. Во-вторых, легитимационное значение индоссамента имеет необходимый, но недостаточный характер. Вспомним (см. п. 11 настоящей статьи), что для легитимации держателя ордерной бумаги необходимы два легитимационных фактора. Значит, мало написать текст индоссамента, необходимо еще вручить бумагу, снабженную индоссаментом, лицу, поименованному в индоссаменте, и только тогда поменяется формально легитимированное ордерной бумагой лицо. Наконец, в-третьих, если наделять индоссамент еще и функциями письменной формы какой-то сделки, то таковой уж точно никак не может служить сделка уступки требования (подробнее об этом см. в следующем пункте)*(26). В лучшем случае перед нами письменная форма общегражданской сделки, направленной на перенесение права собственности на ордерную бумагу, но скорее всего, это форма особой сделки, в общегражданском обиходе неизвестной.

17. Передача именных ценных бумаг. Предписание п. 2 ст. 146 ГК РФ о том, что "права, удостоверенные именной ценной бумагой, передаются в порядке, установлен ном для уступки требований (цессии)", не имеет ничего общего с действительностью. Как неоднократно упоминалось, права, удостоверенные именной (и всякой иной) ценной бумагой, передаются, следуя за вещным правом на бумагу; последнее передается многими классическими общегражданскими способами. Применение данного предписания в его буквальном смысле приведет нас к противоположному выводу, поскольку одним из основных начал цессионного права (закрепленным в п. 2 ст. 385 ГК РФ) является принцип следования вещного права на документ, удостоверяющий уступленное право, судьбе этого самого уступленного права.

Неадекватное положение п. 2 ст. 146 ГК РФ обусловлено неправильным представлением законодателя о существе именных ценных бумаг (см. п. 11 и 14 настоящей статьи). На самом деле никакой уступки требований по именным бумагам не совершается - сами именные бумаги продаются, покупаются, меняются, дарятся, словом, обращаются точно так же, как и всякие движимые вещи. Так меняется материально управомоченный субъект - обладатель прав на бумагу и из бумаги. Изменение же формально легитимированного субъекта осуществляется посредством замены ее эмитентом выпущенной в обращение бумаги новым документом и (или) внесения им изменений в свои записи о легитимированных лицах. Такое изменение называется переводом бумаги по книгам обязанного лица, или трансфертом. К сделке уступки требования (цессии) данная процедура не имеет никакого отношения.

18. Публичная достоверность и абстрактность. Публичная достоверность ценной бумаги - это возможность любого добросовестного субъекта (будь то законный держатель ценной бумаги, должник по ней или даже третье лицо) довериться формальным легитимирующим признакам ценной бумаги.

Для законного держателя ценной бумаги, добросовестно ее приобретшего, публичная достоверность означает, что он может осуществить удостоверенные ценной бумагой права, не доказывая ни своей материальной легитимации (принадлежности ему прав на бумагу и из бумаги), ни возникновения удостоверенного бумагой права, его существования или действительности.

Должник по ценной бумаге вправе добросовестно исполнить удостоверенное ею право ее законному держателю, не проверяя его материальной легитимации и не рискуя при этом быть привлеченным к ответственности за исполнение обязательства ненадлежащему лицу.

Наконец, всякое лицо становится обладателем прав и на бумагу, и из бумаги, если оно добросовестно завладело бумагой по договору о приобретении права собственности, заключенному им с законным держателем бумаги, хотя бы при этом оно и не удостоверилось в материальном праве последнего распорядиться ценной бумагой*(27).

Попытка законодательного закрепления начала публичной достоверности ценных бумаг отражена в норме абз. 1 п. 2 ст. 147 ГК РФ. Действительно, именно публичная достоверность лишает должника возможности отказать в исполнении по ценной бумаге со ссылкой на отсутствие основания обязательства или недействительность сделки, лежащей в основании возникновения такого обязательства. Но, во-первых, это далеко не единственный аспект проявления публичной достоверности; точно так же нельзя отказать в исполнении обязательства по ценной бумаге со ссылкой, например, на то, что бумага была похищена у кого-нибудь из предшественников законного держателя, или на то, что сам законный держатель не может внятно объяснить, как он эту бумагу приобрел. Во-вторых, законодатель не уточнил, что установленное им и цитированное нами правило касается только законных держателей ценных бумаг, добросовестно их приобретших. В-третьих, избранный законодателем повод проиллюстрировать сущность начала публичной достоверности вряд ли можно назвать удачным, ибо, будучи привязанным к вопросу об основании (causa) обязательства, данная норма дает многим ученым повод к тому, чтобы относить обязательства из ценных бумаг к категории абстрактных, а сами ценные бумаги наделять свойством абстрактности, отождествляя последнюю с публичной достоверностью.

Устремления последнего рода не могут быть признаны обоснованными.

Параметр "абстрактность - каузальность" характеризует не сами ценные бумаги и даже не обязательства из них, а сделки, направленные на выдачу и передачу ценных бумаг, а также акты завладения ими. Договор купли-продажи - сделка каузальная; выдача векселя - абстрактная*(28). Ясно, что с вопросом о наличии и качестве тех отношений, которые объясняют конкретный акт выдачи или передачи ценной бумаги, знакомы обычно лишь непосредственные участники, в единичных случаях к ним могут добавиться недобросовестные приобретатели. Для этих, и только этих лиц - тех, которые в момент приобретения ценной бумаги осведомлены о том, как эта бумага появилась в обращении, и (или) как она передавалась прежде, и (или) как она передается сейчас, - имеет значение вопрос об абстрактности или каузальности сделки, лежащей в основе указанных отношений, поскольку эти лица не вправе полагаться на начало публичной достоверности. Статус же всех остальных добросовестных участников гражданского оборота более надежно защищается именно свойством публичной достоверности ценных бумаг.

19. Бездокументарные ценные бумаги. Подавляющее большинство юристов - как ученых, так и практиков - утверждает, что ценные бумаги по форме выпуска подразделяются на документарные и бездокументарные. Права, составляющие документарные ценные бумаги, представлены оборотоспособными документами (вещами). Они рассматривались в предыдущих пунктах настоящей работы, им же посвящено большинство статей главы 7 ГК РФ. Права же, составляющие бездокументарные ценные бумаги, не имеют телесной инкорпорации, фиксируются исключительно в виде записей на лицевых счетах в так называемых реестрах владельцев, а регулируются ст. 149 ГК РФ и нормами Федерального закона от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг".

Приведенное мнение основывается на заблуждении, в целом уже развенчанном в п. 1 данной статьи. Ценность ценной бумаги как юридической конструкции заключается именно в наличии обособленного документа (вещи) - объекта гражданских правоотношений и предмета презентации. С вещью, и только с ней, можно соединить такие особенности гражданско-правового режима, которые, собственно, и составляют суть института ценных бумаг. Бездокументарные ценные бумаги как не предполагающие выпуска таких документов, не будучи ценными бумагами, являются принципиально иным институтом гражданского права.

20. Виндикация ценных бумаг. Принято считать, что виндикация ценных бумаг на предъявителя от их добросовестного приобретателя недопустима (п. 3 ст. 302 ГК РФ), в то время как бумаги ордерные и именные виндицируются по общим правилам. Но это заблуждение. В его основе лежит неправильное представление о причинах рассмотренного законодательного ограничения: так, почти повсеместно утверждается, что запрет виндикации бумаг на предъявителя объясняется невозможностью их индивидуализации*(29). Если бы это объяснение было правильным, то в норме п. 3 ст. 302 ГК РФ вовсе не было бы никакой необходимости, потому что предметом любого виндикационного иска может быть только индивидуально-определенная вещь. Иными словами, все, что не может быть индивидуализировано, не может стать и предметом виндикационного иска - неважно при этом, ценные ли это бумаги, денежные ли знаки или какие-то другие вещи, определенные родовыми признаками (зерно, картофель и т.д.).

Запрещение виндикации денежных знаков и бумаг на предъявителя от их добросовестных приобретателей проистекает из свойства публичной достоверности данных объектов. Добросовестно положившись на формальные легитимационные признаки публично-достоверного документа, его приобретатель не должен ничего терять, в том числе и права на сам приобретенный документ. Поскольку свойством публичной достоверности обладают не только бумаги на предъявителя и денежные знаки, но также и бумаги ордерные и именные, виндикацию последних от их добросовестного приобретателя - законного держателя также следует признать невозможной.

В.А. Белов,

доктор юрид. наук,

профессор кафедры гражданского права

юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

"Законодательство", N 2, февраль 2009 г.