Прощение долга: новый взгляд на старые проблемы

/"Юридический мир", 2012, N 1/

М.А. ЕГОРОВА

Егорова Мария Александровна, доцент кафедры предпринимательского и корпоративного права юридического факультета им. М.М. Сперанского Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, кандидат юридических наук, член Российской академии юридических наук.

В статье излагается позиция автора по вопросу порядка применения положений ст. 415 Гражданского кодекса Российской Федерации о прощении долга; обосновывается вывод о связи характера волеизъявления по прощению долга с правовой природой обязательства; предлагается оригинальная концепция дифференциации прощения долга и договора дарения. Выводы, изложенные автором, могут быть использованы в научной деятельности и правоприменительной практике.

Ключевые слова: прощение долга, обязательства, договор дарения, распорядительная сделка.

Contemporary problems of legal regulation of agreements on indemnity

M.A. Egorova

The article presents position of the author with regard to procedure of application of provisions of article 415 of the Civil Code of the Russian Federation on forgiveness of debt; substantiates the conclusion on connection of character of expression of will with respect to forgiveness of debt and legal nature of obligation; proposes original conception of differentiation of forgiveness of debt and contract of gift. The conclusions made by the author can be used in scientific activities and law-application practice.

Key words: forgiveness of debt, obligations, contract of gift, executive transaction.

1. Проблема прощения долга

Проблема выявления способа выражения воли при прощении долга связана прежде всего со сложностью квалификации действия кредитора, регламентированного в ст. 415 ГК РФ, буквальное толкование которой позволяет сделать вывод, что имеется в виду одностороннее волеизъявление последнего <1>. Этот подход нашел отражение и в практике ВАС РФ, который указал, что "дарение в отличие от прощения долга является двухсторонней сделкой, где предполагается согласие одаряемого принять предложенное ему имущественное право. Прощение долга - односторонняя сделка, освобождающая должника от ответственности. Должник может не согласиться с прощением долга, однако доказательств этому не представлено" <2>. Вместе с тем и доктринальная литература <3>, и судебная практика <4> демонстрируют и противоположное понимание волеизъявления в сделке по прощению долга, расценивая ее в качестве соглашения, что диктует необходимость отграничения прощения долга от дарения <5>. В одном из своих решений ВАС РФ выразил позицию прямо противоположную признанию прощения долга в качестве одностороннего волеизъявления: "Прощение долга или списание задолженности между юридическими лицами не допускается" <6>.

<1> См., напр.: Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Теоретические проблемы гражданского права. Свердловск, 1970. С. 56; Комментарий к ГК, части второй. М., 1999. С. 159 (автор комментария - М. Масевич); Александрова С.Н. Прощение долга в коммерческих сделках // Законы России: опыт, анализ, практика. 2009. N 10. С. 53; Денисевич Е.М. Односторонние сделки, направленные на прекращение гражданских правоотношений // Цивилистические записки. Вып. 2. М., 2002. С. 391; Шилохвост О.Ю. О прекращении обязательств прощением долга // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти С.А. Хохлова. М., 1998. С. 354, 366.

<2> Определение ВАС РФ от 08.02.2010 N ВАС-384/10 по делу N А65-5037/2009-СГ-3 // СПС "КонсультантПлюс".

<3> См.: Постатейный комментарий к Гражданскому кодексу РФ, части первой / Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2011. С. 1186 (автор главы - Б.М. Гонгало); Павлов А.А. Прощение долга // Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова: Сб. науч. тр. / Отв. ред. П.А. Варул. Ярославль: ЯрГУ, 2006. С. 109 - 110; Крашенинников Е.А. О прощении долга // Хозяйство и право. 2002. N 10. С. 76; Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: Сб-к науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль: Яросл. гос. ун-т, 2001. Вып. 8. С. 44 - 45; Елисеев И.В., Кротов М.В. Проблемы прощения долга как основания прекращения обязательств // Очерки по торговому праву: Сб-к науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль: Яросл. гос. ун-т, 2001. Вып. 8. С. 66 - 68.

<4> См., напр.: Постановление Президиума ВАС РФ от 15.07.2010 N 2833/10 по делу N А82-7247/2008-99 // СПС "КонсультантПлюс"; Определение ВАС РФ от 12.01.2009 N ВАС-16836/08 по делу N А48-821/08-9 // СПС "КонсультантПлюс"; Определение ВАС РФ от 26.03.2010 N ВАС-3616/10 по делу N А56-59421/2008 // СПС "КонсультантПлюс".

<5> См.: Эрделевский А. Прощение долга и договор дарения // Российская юстиция. 2000. N 3. С. 12 - 14; Чиликов Е.С. Отступное, новация, прощение долга // Цивилист. 2006. N 3. С. 49 - 50; Щербаков Н. Прощение долга и коммерческий интерес // ЭЖ-Юрист. 2005. N 26; Буркова А. Некоторые гражданско-правовые вопросы, связанные с прощением долга // Юрист. 2010. N 4. С. 47 - 49.

<6> Определение ВАС РФ от 08.10.2009 N ВАС-12372/09 по делу N А40-35257/08-51-364 // СПС "КонсультантПлюс".

Суть возникающей коллизии связана с тем, что если прощение долга расценивать в качестве двухсторонней сделки, то к данному способу прекращения обязательств в силу формулировки п. 1 ст. 572 ГК РФ (кредитор освобождает или обязуется освободить должника от имущественной обязанности перед собой или перед третьим лицом) следует применять все положения главы 32 ГК РФ, что практически парализует использование прощения долга в деятельности коммерческих организаций <7>. Критерии применения прощения долга в качестве способа прекращения обязательств между коммерческими организациями изложены в позиции Президиума ВАС РФ <8> и носят в большей степени субъективный характер, направленный на выявление (как правило, в юрисдикционном порядке) "какой-либо причинной обусловленности" <9> действий кредитора по освобождению должника от возложенных на него обязательств, что позволяет, с точки зрения Президиума ВАС РФ и некоторых исследователей, доказать возмездный характер сделки по прощению долга, тем самым исключив для нее действие правил о договоре дарения <10>.

<7> Юридическая практика подтверждает, что в своей повседневной работе коммерческие юридические лица используют механизм прощения долга в договорном порядке крайне редко, что связано с необходимостью доказывания, что подобные действия не являлись дарением, в первую очередь перед органами налоговой службы; хотя фактически прощение долга является достаточно распространенным способом прекращения обязательств в коммерческой деятельности, что находит особенно яркое выражение в отношении обязательств из причинения вреда.

<8> См.: п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 N 104 "Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса РФ о некоторых основаниях прекращения обязательств" // Вестник ВАС РФ. 2006. N 4. С. 109 - 110.

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Договоры о передаче имущества" (книга 2) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2002 (4-е издание, стереотипное).

<9> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М.: Статут, 2004. С. 347 (автор главы - В.В. Витрянский).

<10> См.: Маковский А.Л. Дарение (глава 32) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996. С. 313.

С другой стороны, при квалификации прощения долга в качестве односторонней сделки к данному институту становится невозможным применение ограничений и запретов, установленных для договора дарения, что предоставляет возможность коммерческим организациям совершать сделки, по существу направленные на дарение, путем совершения мнимых односторонних действий по прощению долга, приводящих к явной имущественной выгоде должников. В этом случае институт прощения долга может стать одним из главных механизмов "обхода закона", прикрывающих фактическое дарение между коммерческими организациями, что, конечно же, совершенно недопустимо.

Для разрешения создавшегося противоречия необходимо определить основные подходы к дифференциации видов волеизъявления, направленных на прощение долга; провести отграничение необходимости использования правил о прощении долга и дарении в отношении тех или иных видов обязательств; дать оценку правовым последствиям совершения односторонних и двухсторонних сделок по прощению долга.

2. Прощение долга: правовой механизм

Прежде всего необходимо подчеркнуть, что прощение долга само по себе не прекращает обязательство, а является только одним из предусмотренных законом механизмов его прекращения, в основе действия которого лежит сделка, совершаемая управомоченным субъектом обязательства. Некоторыми исследователями делается парадоксальный вывод: прощение долга в том смысле, в котором оно имеется в виду в ст. 415 ГК РФ, не может быть признано односторонней сделкой, потому что "в силу ст. 572 ГК РФ прощение долга всегда является договором дарения, и потому требует согласия должника" <11>. Критика данного утверждения очевидна - в чем тогда смысл необходимости установления способа прекращения обязательств в виде прощения долга, если по существу оно является дарением. Совершенно очевидно, что далеко не всякое прощение долга представляет собой дарение. В этом легко убедиться просто из сопоставления содержания ст. 415 ГК РФ и п. 1 ст. 572 ГК РФ. Статья 415 ГК РФ не устанавливает ограничений на характер обязанностей, подлежащих прекращению, тогда как институт дарения целиком направлен только на имущественные права и обязанности. Следовательно, освобождение от обязанности неимущественного содержания уже не может быть расценено в качестве дарения. В.В. Витрянский справедливо делает акцент на том, что "признание всякого прощения долга договором дарения способно дестабилизировать имущественный оборот и повлечь за собой иные серьезные негативные последствия" <12>.

<11> Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М.: Проспект, 1999. Ч. II. С. 124 (автор главы - И.В. Елисеев).

КонсультантПлюс: примечание.

<12> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М.: Статут, 2004. С. 347 (автор главы - В.В. Витрянский).

Самым главным сущностным отличием прощения долга от договора дарения является то, что прощение долга представляет собой правовой механизм, в то время как дарение выступает в гражданско-правовом обороте в качестве правового средства. В этом отношении поскольку дарение представляет собой правовое средство, постольку оно в определенных случаях может выступать в роли основания, приводящего в действие механизм прощения долга как способ прекращения обязательств. В этом смысле договор дарения вполне может служить законным основанием прощения долга, если при его совершении соблюдены требования, предъявляемые к нему законом.

3. Критика концепции двухсторонней сделки

Концепция прощения долга как двухсторонней сделки далека от совершенства. Аргументы ее сторонников также легко могут быть подвергнуты критике, как и доводы приверженцев квалификации прощения долга в качестве сделки односторонней.

Главным аргументом сторонников оценки основания прощения долга в качестве договора является ограничительное толкование нормы ст. 415 ГК РФ, приводящее к тому, что действие по прекращению обязательства в соответствии с п. 2 ст. 407 ГК РФ может быть допущено только в случаях, предусмотренных законом или договором <13>. Однако следует учитывать, что воля законодателя должна охватывать регулирование как можно более широкого спектра общественных отношений, поэтому если данный вид отношений может предусматривать использование нескольких возможных вариантов, юридико-технически такая норма должна иметь характер диспозитивной. В данном случае законодатель формулирует норму ст. 415 ГК РФ именно как диспозитивную, предполагая необходимость ее не ограничительного, а расширительного толкования.

<13> См.: Крашенинников Е.А. О прощении долга // Хозяйство и право. 2002. N 10. С. 75.

Другим серьезным аргументом договорной природы прощения долга называется фактическое увеличение имущества должника при освобождении от долга. Однако и в этой аргументации ее сторонники отталкиваются от постулата, что прощение долга по правовой природе представляет собой дарение, в соответствии с чем приводится довод, что "если бы кредитор мог увеличить имущество должника посредством одностороннего прощения долга, то и даритель должен был бы обладать возможностью обогатить имущество одаряемого путем одностороннего дарения" <14>. Автор подчеркивает, что принцип невозможности навязывания имущественной выгоды какому-либо лицу без его согласия и служит причиной, по которой законодатель сконструировал дарение как двухстороннюю сделку. А.Л. Маковский, объясняя двусторонний характер дарения, указывает, что "договорная природа дарения исключает возможность считать дарением отказ от наследства в пользу другого лица (ст. 550 ГК РСФСР 1964 г.). Такой отказ является односторонней сделкой, совершение которой не требует согласия этого другого лица и не зависит от того, как оно поступит - примет наследство или в свою очередь откажется от него" <15>.

<14> Крашенинников Е.А. О прощении долга // Хозяйство и право. 2002. N 10. С. 76.

<15> Маковский А.Л. Дарение (глава 32) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М., 1996. С. 313 - 314.

Данное положение подтверждает возможность существования в гражданском обороте конструкций переноса имущественной выгоды с одного лица на другое и ее создание у другого лица в одностороннем порядке без его согласия. Такова, например, конструкция завещательного отказа, которая не требует согласия отказополучателя (ст. 1137 ГК РФ). Необходимость установления двустороннего характера дарения связана с желанием законодателя отграничить его от иных институтов передачи имущественных прав, что совершенно не означает, что прощение долга должно расцениваться в качестве дарения.

Аргументация договорного характера прощения долга путем компаративного исследования других правопорядков также не может служить основанием для непризнания возможности освобождения должника от обязанности посредством одностороннего волеизъявления. Действительно, некоторые гражданские законодательства (например, § 397 ГГУ, ст. 160 Гражданского кодекса Нидерландов) императивно устанавливают требование заключения соглашения для прощения долга. Некоторые авторы в качестве доказательства договорной природы сделки, опосредующей освобождение от долга, указывают на римское законодательство, в котором прощение долга по римскому праву являлась acceptilatio - формальная сделка, имеющая целью прекратить обязательство, заключенное путем стипуляции <16>. Однако подобная аргументация представляет собой только "половину правды". Один из наиболее авторитетных исследователей римского обязательственного права, Г. Дернбург, указывал на существование как минимум трех различных видов освобождения должника от лежащих на нем обязанностей: acceptilatio, pactum de non petendo (по которому кредитор обещает должнику не заявлять существующее против него требование, но в этом случае должник полностью не освобождается от обязанности, а лишь получает возможность exception pacti - возражение на случай предъявления такого требования) и посредством неформального заявления <17>.

<16> См.: Елисеев И.В., Кротов М.В. Указ. соч. С. 66.

<17> См.: Дернбург Г. Пандекты. Т. 2. Обязательственное право. М., 1911. С. 173.

И.С. Розенталь указывает, что "к соглашению о непредъявлении требования близко (pactum de non petendo) подходит прощение долга (remissio debiti в тесном смысле); в отличие от pactum de non petendo прощение долга совершается односторонним действием, например путем завещательного отказа (легат) или конклюдентным действием, т.е. действием, в котором косвенно проявляется воля сторон" <18>. Г. Дернбург не отрицал возможность прощения долга посредством дарения, но также указывал, что не является единственно возможным условием освобождения должника от его обязанностей. Он отмечал, что "вполне возможно простить часть долга в виде "уступки в интересах деловых отношений" или с тем, чтобы этим веритель обеспечил себе уплату остальной части. В подобных случаях нет требуемого для дарения animus donandi, т.е. намерения оказать щедрость" <19>.

<18> Римское частное право: Учебник / Под ред. И.Б. Новицкого и И.С. Перетерского. М.: Юристъ, 2004. С. 294 (автор главы - И.С. Розенталь).

<19> Дернбург Г. Пандекты. Т. 2. Обязательственное право. М., 1911. С. 173 - 174.

Кроме того, далеко не все зарубежные правопорядки восприняли правила о прощении долга только в качестве договорного способа прекращения обязательств. Положения ст. 1687 - 1692 Гражданского кодекса Квебека и ст. 1282 - 1286 Французского гражданского кодекса (ФГК) предполагают возможность освобождения должника от лежащей на нем обязанности, в том числе и путем совершения односторонней сделки (так же как и в ст. 415 ГК РФ).

Не выдерживает критики и довод, в соответствии с которым "обязательство, порожденное волей двух сторон, не должно прекращаться волеизъявлением одной из них" <20>. Ведь отнюдь не все обязательства в гражданском обороте "порождаются волей двух сторон". Достаточно вспомнить об обязательствах внедоговорной природы, обязательствах по применению мер ответственности, возникших на основании актов правоприменения. Следуя подобной логике, необходимо признать, что в этих обязательствах прощение долга односторонним волеизъявлением вполне возможно, а значит, и сделка по прощению долга не во всех случаях имеет договорную природу. Кроме того, гражданское законодательство имеет примеры прекращения обязательств договорной природы односторонним волеизъявлением (например, односторонний отказ от исполнения договора, п. 3 ст. 450 ГК РФ). Соглашаясь с тем, что возможность практически любого одностороннего действия с точки зрения гражданского права представляет собой исключение из принципа равенства, совершенно нельзя признать то, что если прощение долга будет совершено на основании односторонней сделки, то оно может быть приравнено к виду санкции за нарушение обязательства <21>. Ведь даже односторонний отказ от исполнения договора, признаваемый мерой оперативного воздействия, не во всех случаях обусловлен наличием в его основании неправомерного поведения (для сравнения - п. 2 ст. 610 ГК РФ, ст. 782 ГК РФ).

<20> Елисеев И.В., Кротов М.В. Указ. соч. С. 67.

<21> Елисеев И.В., Кротов М.В. Указ. соч. С. 67.

4. Прощение долга в возмездных обязательствах

Серьезной проблемой является исследование взаимодействия эффекта, вызываемого прощением долга, с судьбой обязательства, в котором осуществляется освобождение должника от лежащих на нем обязанностей. Суть возникающего противоречия заключается в том, что действие основания прекращения обязательства может не иметь в качестве результата его полного прекращения. Это находит особенно яркое выражение на примере сложных обязательств, содержащих в своем составе больше чем одну правовые связи <22>. Статья 407 ГК РФ предусматривает возможность прекращения обязательства не только полностью, но и частично. С учетом того, что в гражданском обороте большинство обязательств имеют сложную природу, иногда осложненную условием о встречности (синаллагматические обязательства), следует сделать вывод, что далеко не всегда прекращение одной обязательственной связи в сложном обязательстве может привести к его полному прекращению. В этих случаях обязательство прекращается частично.

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник "Гражданское право: В 4 т. Обязательственное право" (том 3) (под ред. Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2008 (3-е издание, переработанное и дополненное).

<22> См.: Гражданское право: В 4 т. Т. 3: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 23.

По этой причине, если кредитор в сложном обязательстве освобождает должника от лежащей на нем обязанности, то это не во всех случаях прекращает те обязанности, которые лежат на нем самом, как это утверждается некоторыми исследователями <23>. Например, арендодатель, передав во владение и пользование арендатора объект аренды, может простить ему долг за очередной платеж. В данном случае обязательство не прекратится, так как обязанность арендодателя по предоставлению имущества во временное пользование сохраняется до момента истечения срока действия договора аренды. Совершенно иная ситуация складывается в договоре купли-продажи, не содержащем условия о сроке его исполнения.

<23> См., напр.: Елисеев И.В., Кротов М.В. Указ. соч. С. 6.

Так, продавец, передав товар покупателю, освобождает его от обязанности уплаты денежного долга. Поскольку договор купли-продажи синаллагматический, то в случае, когда оплата товара связана с его передачей условием о встречности исполнения (сначала передача товара, а затем оплата), то прощение долга продавцом полностью прекращает обязательство. Это не означает, что прекращают течение иные обязанности продавца, связанные, например, с устранением недостатков товара, его комплектностью, гарантийным обслуживанием. Представляется, что эти обязанности продавца (так же как и в случае, если бы обязательство по купле-продаже прекратилось надлежащим исполнением) должны исполняться в иных, например в охранительных или гарантийных, обязательствах. В этом случае право на прощение долга имеет только один субъект обязательства - продавец, так как его часть обязанностей уже прекратила существование надлежащим исполнением в связи с принятием переданного товара покупателем.

Обратное положение складывается при продаже с предварительной оплатой, когда порядок исполнения обязательства инвертирован: первоначально исполняется обязанность покупателя по оплате товара, а затем, после ее надлежащего исполнения, - обязанность покупателя по передаче товара. В этом случае право на освобождение от долга имеет только покупатель, так как он уже исполнил свою часть обязанностей во встречном обязательстве.

И в том и в другом случае один из субъектов обязательства имущественно обогащается, а обязательство полностью прекращается в момент совершения сделки по прощению долга, так как в связи с отсутствием в нем условия о сроке действия договора предполагается его прекращение в момент его надлежащего исполнения <24>. Приведенные выше примеры позволяют заключить, что в качестве общего правила в синаллагматических обязательствах прощение долга может становиться возможным только в отношении последующего должника в случае, если первоначальная обязанность исполнена надлежащим образом. Таким образом, для того чтобы синаллагматическое обязательство полностью прекратилось прощением долга, необходимо соблюдение двух основных условий: 1) первоначальная обязанность должна быть прекращена надлежащим исполнением (что должно иметь обязательное подтверждение со стороны первоначального кредитора); 2) сделка, лежащая в основании возникновения обязательства, не должна содержать условия о сроке ее действия.

<24> На данном этапе исследования автором намеренно опускается вопрос о признании такого действия дарением.

5. Прощение долга в сложных взаимных обязательствах

Взаимное обязательство, являясь разновидностью сложного обязательства, имеющего элемент двухстороннего разнонаправленного исполнения между его субъектами, может быть прекращено только в случае, если освобожденный от обязанности должник в одной правовой связи не имеет претензий к своему контрагенту в отношении другой правовой связи, в которой он выступает в качестве кредитора. Фактически это означает, что освобожденный от обязанности должник во взаимном обязательстве должен признать взаимное обязательство исполненным надлежащим образом досрочно (ст. 315 ГК РФ). В этом случае норма ст. 415 ГК РФ выполняет разрешительную функцию в отношении запрета досрочного исполнения в обязательстве между субъектами предпринимательской деятельности. Воля должника, которому отпускается его долг, в этом случае должна быть выражена достаточно явно, что практически должно находить свое выражение в заключении субъектами обязательства обязательного соглашения о прощении долга.

Важность двухсторонней сделки для прекращения взаимного обязательства состоит в том, что основание возникновения обязательства устанавливает его согласованную программу, отражающую интерес каждой из сторон правообразующей сделки. Поэтому утрата интереса к продолжению двустороннего обязательства одним из его субъектов не всегда соответствует интересам его контрагента. Для прекращения обязательства недостаточно выражения воли одним из его субъектов, а в обязательном порядке необходимо согласие другой стороны, подтверждающее отсутствие у него претензий в связи с прекращением обязательства.

При этом совершенно не имеет значения содержание обязанностей контрагентов в обязательстве, которые могут иметь как имущественное, так и нематериальное содержание.

Например, в договоре возмездного оказания услуг содержится условие о полной предварительной оплате услуг исполнителя. Предположим, что заказчик, полностью исполнив свою обязанность по оплате услуг, освобождает исполнителя от дальнейшей необходимости исполнения обязательства на будущее время. В данном случае обязанность исполнителя имеет нематериальный характер. Но это не означает, что у него не могут возникнуть претензии к заказчику относительно расходов, понесенных им в процессе исполнения, так как они могут существенно превосходить сумму стоимости оказания услуг, в существенной степени нанести урон его деловой репутации и т.д. Поэтому исполнитель должен подтвердить своим согласием на прощение долга, что его интересы не нарушены, что должно найти выражение в заключении двухстороннего соглашения о прощении долга.

В подобной ситуации заказчик имеет альтернативный вариант прекращения обязательства путем применения нормы п. 1 ст. 782 ГК РФ, позволяющей ему отказаться в одностороннем порядке от исполнения договора при условии оплаты исполнителю фактически понесенных им расходов. Однако это совершенно иной способ прекращения обязательства, прямо предусмотренный законом для данного случая.

Главным принципом в правовом регулировании любых односторонних сделок является принцип, в соответствии с которым одностороннее действие не должно ухудшать положение других заинтересованных участников гражданского оборота. Действительное согласованное волеизъявление субъектов обязательства снимает вопрос о претензиях каждой из его сторон в отношении прощения долга. Из этого следует важный вывод: любое взаимное обязательство должно прекращаться путем прощения долга только в договорном порядке.

6. Прощение долга и новация

Подобная сделка по прощению долга должна быть отграничена от случаев совершения новации обязательства, содержание которой предполагает изъятие из программы обязательства условия о его возмездности (практически - уничтожение встречной обязанности по уплате денежных средств, например, в договоре купли-продажи). В данном случае изъятие условия о возмездности обязательства переводит обязательство купли-продажи в обязательство дарения, что неизбежно требует применения к этим отношениям нового правового режима, характерного для договора дарения. Особенность новации заключается в том, что момент прекращения первоначального обязательства совпадает с моментом совершения соглашения о новации. В примере прощения разового платежа в договоре аренды, даже в случае если такое прощение долга осуществляется в договорном порядке, программа обязательства не изменяется, и договор аренды сохраняет свою правовую конструкцию. Если же содержание ремиссионного (правопрекращающего) соглашения предполагает полное устранение условия об оплате платежей на будущее время, то такая сделка не только уничтожает одну из правовых связей, но полностью меняет всю программу обязательства, переводя договор аренды в договор безвозмездного пользования. Таким образом, главное отличие сделки по новации от сделки о прощении долга состоит в том, что новация предполагает замену основания возникновения обязательства, тогда как прощение долга прекращает его течение путем уничтожения только одной из его обязанностей.

Другими словами, если намерения сторон правопрекращающей сделки направлены (animus novandi) не на прекращение обязательственной связи, а на ее замену новым правоотношением (как в случае изъятия условия о возмездности из договора аренды и переводе его в договор безвозмездного пользования), то соглашение о прощении долга должно расцениваться в качестве соглашения о новации обязательства со всеми правовыми последствиями, предусмотренными для новации (например, связанными с уничтожением обеспечительных обязательств, имевшихся в отношении первоначального обязательства) <25>. Если же освобождение должника от его обязанности влечет полное прекращение обязательства либо не трансформирует основание возникновения обязательства (например, прощение арендодателем разовой оплаты арендных платежей), то такой способ полного или частичного прекращения обязательств должен квалифицироваться в качестве разновидности прощения долга, которая во взаимных обязательствах может осуществляться только в двустороннем порядке.

<25> Намерение на обновление обязательства (animus novandi) является одним из обязательных условий новации. В соответствии с позицией Президиума ВАС РФ "обязательство прекращается новацией тогда, когда воля сторон определенно направлена на замену существовавшего между ними первоначального обязательства другим обязательством" (см.: п. 4 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 N 103 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 414 Гражданского кодекса РФ" // Хозяйство и право. 2006. N 5. С. 54).

7. Прощение долга и односторонний отказ

от исполнения договора

Приведенный пример с прощением долга из обязательства по оказанию услуг демонстрирует остро возникающий вопрос о дифференциации прощения долга (ст. 415 ГК РФ) и одностороннего отказа от исполнения договора (п. 3 ст. 450 ГК РФ) как различных способов прекращения обязательства.

Вне зависимости от квалификации прощения долга (в качестве одностороннего или двустороннего волеизъявления) требования, предъявляемые законом к односторонним сделкам (п. 2 ст. 154 ГК РФ), полностью соблюдаются - и прощение долга (ст. 415 ГК РФ), и односторонний отказ от исполнения договора (п. 3 ст. 450 ГК РФ) разрешены законом (в том числе и в качестве односторонних действий).

В основе прощения долга лежит право распоряжения кредитора принадлежащим ему правом требования в обязательственном отношении. Поэтому прощение долга может прекратить обязательство полностью только в случае, если оно имеет односторонний характер. В случае, когда обязательство сложное, прекращение одной правовой связи влечет лишь его частичное прекращение. Односторонний отказ от исполнения договора как должника, так и кредитора не путем отмены обязанностей исполнения, а посредством одностороннего прекращения действия основания обязательства, т.е. условий правообразующей сделки. Поэтому односторонний отказ от исполнения договора возможен только в обязательствах договорной природы.

Таким образом, прощение долга выступает в качестве универсального способа прекращения обязательства посредством действия кредитора, его использование возможно в обязательствах любой природы и не зависит от их субъектного состава. Односторонний отказ от исполнения договора должен рассматриваться всегда в качестве действия должника, управомоченного законом или договором на его совершение. Поэтому односторонний отказ может применяться только в договорных обязательствах, так как его использование в обязательствах охранительного содержания (деликтных, кондикционных и иных) становится невозможным в силу того, что исполнение обязанностей должника направлено на защиту нарушенных прав кредитора, и должник не должен иметь права на прекращение исполнения, носящего охранительный характер. Однако в охранительных обязательствах кредитор не теряет права распоряжения принадлежащим ему правом требования, поэтому в таких правоотношениях реализация кредитором права на его прекращение прощением долга вполне возможна.

8. Прощение долга в безвозмездных договорных обязательствах

В безвозмездных обязательствах взаимное (встречное) предоставление исполнения отсутствует. Такие обязательства в силу их структуры всегда имеют односторонний характер, так как их исполнение направлено на создание имущественной или иной выгоды только у одного из их субъектов - кредитора. В таких обязательствах выгода должника создается либо в результате надлежащего исполнения кредитором своих обязанностей, чаще всего имущественного содержания (договор ссуды), либо является условием заключения договора (договор займа), либо вообще отсутствует (например, в деликтном обязательстве). Особенность безвозмездных обязательств заключается в том, что в них кредитор своим односторонним освобождением должника от исполнения обязанностей в случаях, предусмотренных законом или договором, может полностью прекратить их исполнение.

Наиболее показателен с точки зрения прощения долга договор займа, представляющий собой реальный договор, на основании которого формируется одностороннее договорное обязательство, в котором заемщик имеет две обязанности: 1) возврат предмета займа заимодавцу на условиях, установленных договором; 2) уплата процентов за пользование и распоряжение предметом займа (в случае возмездного варианта договора займа).

Заимодавец может освободить заемщика от уплаты установленных договором процентов на сумму займа <26>. Однако буквальное толкование нормы абзаца 2 п. 2 ст. 810 ГК РФ, согласно которому сумма займа, предоставленного под проценты, может быть возвращена досрочно с согласия заимодавца, свидетельствует о необходимости совершения такого действия только в согласованном порядке. Более того, для коммерческих организаций это правило носит императивный характер, так как в соответствии со ст. 315 ГК РФ досрочное исполнение обязательств, связанных с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, допускается только в случаях, когда возможность исполнить обязательство до срока предусмотрена законом, иными правовыми актами или условиями обязательства либо вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства. Здесь следует подчеркнуть, что освобождение заемщика от уплаты процентов на сумму займа не толкуется юридической доктриной в качестве варианта договора дарения, несмотря на то, что данное действие создает у заемщика имущественную выгоду в виде уменьшения его пассивов, что является одним из признаков дарения <27>. Подобные ситуации не являются исключением из правила о непризнании имущественной выгоды в качестве разновидности дарения. Например, ни у кого не вызывает сомнения, что предоставление отступного в размерах меньших, чем первоначальное, не признается дарением <28>.

<26> Подобный случай явился примером, послужившим основанием для выражения Президиумом ВАС РФ своей позиции в отношении толкования содержания подобных действий при прекращении обязательств прощением долга (см.: п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 N 104 "Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса РФ о некоторых основаниях прекращения обязательств" // Вестник ВАС РФ. 2006. N 4. С. 109 - 110).

КонсультантПлюс: примечание.

<27> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М.: Статут, 2004. С. 334 (автор главы - В.В. Витрянский).

<28> См., напр.: Бациев В.В. Обязательство, осложненное условием об отступном (замене исполнения). М.: Статут, 2003. С. 61.

Более сложным является вопрос об освобождении заимодавцем заемщика от обязанности возврата суммы или иного предмета, представляющего собой вещи, определенные родовыми признаками (п. 1 ст. 807 ГК РФ). Поскольку фактическая передача имущества определяет момент возникновения обязательства, то в соответствии с принципом невозможности наделения кого-либо имущественной выгодой без его согласия, для прекращения такого обязательства необходимо выражение воли должника на сохранение имущества в его собственности. Другими словами, прощение долга по возврату суммы займа может быть осуществлено только в двухстороннем порядке.

Основное противоречие складывающейся при этом ситуации связано с тем, что в данном случае необходимо точно дифференцировать прощение долга, с двухсторонней сделкой по новации обязательства займа в обязательство из реального договора дарения. В данной ситуации есть все основания для того, чтобы не признать такую сделку сделкой по новации в силу следующих обстоятельств. Новация обязательства путем установления в соглашении о новации условия об освобождении должника от встречного предоставления (чаще всего денежного содержания) полностью трансформирует основание возникновения обязательства. Основой действия механизма новации является изменение содержания основания сделки, действие которой определяет программу обязательства. Наличие условия о возмездности всегда предполагает существование взаимного (встречного) исполнения в обязательстве, следовательно, и изъятие этого условия возможно только во взаимных обязательствах. Например, изъятие из договора аренды условия о его возмездности влечет новацию договора аренды в договор ссуды, однако изъятие условия о возврате имущества ссудодателю из безвозмездного договора ссуды будет иметь последствием прекращение обязательства прощением долга в виде осуществления реального дарения имущества. Из этого следует важное заключение: одностороннее обязательство не может быть прекращено новацией посредством изъятия из него условия о возмездности в силу отсутствия в нем этого условия <29>.

<29> По той же причине нельзя говорить о возмездном характере односторонней сделки по прощению долга.

В договоре займа, имеющего реальный характер, основанием возникновения у заемщика права собственности на сумму займа является договор займа, а распорядительная сделка представляет собой один из элементов формирования полного состава юридического факта. Иными словами, в отсутствие передачи имущества договор займа как юридический факт будет дефектным, т.е. он не в состоянии будет привести к возникновению правоотношения (обязательства займа). Это означает, что для возникновения правовой связи необходимо совершение двух сделок: 1) сделки по заключению договора займа; 2) сделки по передаче имущества заемщику заимодавцем (распорядительная сделка) <30>. Аналогичным образом формируется и юридический состав сделки реального дарения. В договоре займа в связи с тем, что распорядительная сделка уже совершена и право собственности уже принадлежит заемщику, освобождение его от обязанности возврата имущества имеет характер совершения обратной распорядительной сделки <31>, которая, однако, не трансформирует, как это может показаться, содержание основания обязательства займа в договор реального дарения имущества, хотя в данном случае обязанность совершения обратной распорядительной сделки в одностороннем обязательстве займа представляет собой эквивалент условия о возмездности в сделке, опосредующей взаимное (встречное) обязательство.

КонсультантПлюс: примечание.

<30> Цели настоящего исследования не предполагают анализ подобной распорядительной сделки как особого вида "вещного" договора. Следует лишь указать, что автор полностью присоединяется к позиции тех авторов, которые отрицают возможность использования в российском гражданском праве конструкций, полностью заимствованных из германского права (см., напр.: Гражданское право: В 4 т. Т. 3: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 48 - 49 (сноска 2); Скловский К.И. О природе сделки и передаче права // Закон. 2010. N 6. С. 142). Это, однако, не исключает возможность существования в обороте специальных сделок, опосредующих институт передачи как имущества (например, заем), так и прав (цессия).

<31> Обратная (взаимная, вторичная) распорядительная сделка - это действие по фактической передаче имущества в ответ на совершенное первоначальное имущественное предоставление (прямую (первичную) распорядительную сделку). Например, в договоре купли-продажи с условием о предварительной оплате в качестве прямой (первичной) распорядительной сделки выступает передача покупателем денежных средств продавцу, а в роли обратной (вторичной) распорядительной сделки - фактическая передача продавцом товара покупателю.

В подобной ситуации соглашение о прощении долга по возврату имущества заимодавцу не может расцениваться в качестве соглашения о новации, так как в этом случае подобное действие не порождает нового обязательственного отношения, а служит лишь основанием устранения срока возврата вещного права заимодавцу. Практически такое соглашение, так же как и реальный договор дарения, служит основанием для установления не ограниченного сроком права собственности у заемщика, поэтому его действительно необходимо относить к особой категории распорядительных сделок <32>, служащих основанием перехода права собственности на соответствующее имущество к должнику <33>. Таким образом, в односторонних обязательствах договорного происхождения соглашение о прощении долга является единственным основанием для освобождения должника от любого вида его обязанностей <34>.

<32> См., напр.: Павлов А.А. О прощении долга как способе прекращения гражданско-правовых обязательств // Унiверситетськi науковi записки. 2007. N 1(21). С. 100; Павлов А.А. Прощение долга // Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова: Сб-к науч. тр. / Отв. ред. П.А. Варул; Ярославль: ЯрГУ, 2006. С. 113 - 114; Крашенинников Е.А. О прощении долга // Хозяйство и право. 2002. N 10. С. 78; Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: Сб-к науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль: Яросл. гос. ун-т, 2001. Вып. 8. С. 49 - 51.

КонсультантПлюс: примечание.

<33> По аналогии с реальным договором дарения (см.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М.: Статут, 2004. С. 348 (автор главы - В.В. Витрянский)).

<34> См.: Крашенинников Е.А. О прощении долга // Хозяйство и право. 2002. N 10. С. 79; Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: Сб-к науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль: Яросл. гос. ун-т, 2001. Вып. 8. С. 57.

/"Юридический мир", 2012, N 2/

В статье излагается инновационный подход к порядку применения положений ст. 415 ГК РФ о прощении долга; обосновывается вывод о связи характера волеизъявления (сделки) по прощению долга с правовой природой обязательства; предлагается оригинальная концепция дифференциации прощения долга и договора дарения; рассматриваются проблемы возмездности сделок по прощению долга.

Ключевые слова: прекращение обязательства, изменение обязательства, замена исполнения, соглашение о новации, соглашение об отступном, факультативное обязательство.

Forgiveness of debt: new look at old problems

M.A. Egorova

The article deals with innovation approach to procedure of application of provisions of article 415 of the Civil Code of the RF on debt forgiveness; substantiates the conclusion regarding connection of character of will expression (transaction) of debt forgiveness with legal nature of obligation; proposes original conception of differentiation of debt forgiveness and contract of gift; considers the problems of onerousness of transactions of debt forgiveness.

Key words: termination of obligation, change of obligation, substitution of execution, agreement on indemnity, optional obligation.

9. Прощение долга в односторонних обязательствах

внедоговорной природы

1. В основании односторонних обязательств внедоговорной природы отсутствует согласованное волеизъявление. Программа такого обязательства строится либо на основании норм позитивного права, либо на содержании актов правоприменения. Характерной особенностью такого обязательства является то, что имущественный интерес в исполнении такого обязательства имеет только один из его субъектов - кредитор. Большинство из таких обязательств носят охранительный характер, а их правообразующий фактический состав содержит юридический факт неправомерного поведения (нанесение вреда, факт неосновательного обогащения, факт возникновения убытков).

Одностороннее обязательственное правоотношение формируется в результате одностороннего волеизъявления лишь одного субъекта, управомоченного законом или условием договора на предъявление права исполнения охранительной направленности непосредственно к нарушителю права либо к юрисдикционной инстанции. В любом варианте возникновения обязательства охранительной природы его реализация без волеизъявления потерпевшего становится невозможной. По этой причине воля и, соответственно, имущественный интерес должника в таких обязательствах отсутствуют. Интерес должника в этих случаях состоит в избавлении себя от долга, а не в получении для себя каких-либо имущественных выгод.

Наличие в обязательствах охранительного содержания факта неправомерного поведения, связанного с установлением законом или договором применения к нарушителю определенных санкций экономического содержания, позволяет рассматривать такие обязательства в качестве мер ответственности, которые всегда связаны с необходимостью претерпевания нарушителем дополнительных имущественных обременений и лишений личного характера <1>. Исходя из того, что имущественное лишение имеет характер дополнительного обременения по отношению к нарушенному обязательству (возмещение убытков) или нарушенному праву (деликтное или кондикционное обязательство), следует, что освобождение должника от этой обязанности никаким образом не может обогатить его имущественную сферу, а лишь позволяет сберечь его имущество. В подобных случаях прощение долга по правовым последствиям (прекращение правоотношения) тождественно отказу потерпевшей стороны от реализации права на защиту при наличии неправомерного поведения. И если субъект своим односторонним волеизъявлением может не реализовать право на защиту, то он также должен иметь возможность своим односторонним волеизъявлением и отменить уже начавшуюся реализацию этого права. Отличие заключается в том, что для реализации права на защиту управомоченному лицу необходимо совершить юридический поступок (действие, направленное на защиту или реализацию права <2>), так как охранительное обязательство уже существует и такое действие не повлечет его динамики, то отмена права требования в существующем правоотношении повлечет его полное или частичное прекращение (ст. 415 ГК РФ), что свидетельствует о том, что одностороннее действие по прощению долга должно квалифицироваться как односторонняя сделка.

<1> См., напр.: Лейст О.Э. Санкции в советском праве. М., 1962. С. 85; Иоффе О.С. Советское гражданское право. Т. 1. Л., 1971. С. 415 - 416; Кархалев Д.Н. Соотношение мер защиты и мер ответственности в гражданском праве России: Дис. ... к.ю.н. Екатеринбург, 2003. С. 11.

<2> См.: Рожкова М.А. Юридические факты гражданского и процессуального права: соглашения о защите прав и процессуальные соглашения. М.: Статут, 2009. С. 95.

2. Возникновение права на защиту в связи с противоправным поведением нарушителя при наличии факта гражданского правонарушения приводит к возникновению охранительного обязательства <3>. Однако до момента волеизъявления потерпевшего, выражающего его волю на реализацию своего права на защиту <4>, это право не может быть реализовано, и по истечении срока исковой давности при предъявлении потерпевшим требования о реализации права на защиту суд может применить исковую давность по заявлению обязанной стороны (п. 2 ст. 199 ГК РФ). В этом случае правоотношение не прекращает свое существование, но оно переходит в категорию натуральных обязательств, не обеспеченных исковой защитой. В отсутствие судебной защиты это обязательство может быть прекращено исполнением только добровольно. В одном из случаев вывод суда о необходимости отнесения задолженности на внереализационные доходы общества был расценен ВАС как правомерный, поскольку датой получения дохода в виде кредиторской задолженности, списанной в связи с истечением срока исковой давности или по другим обстоятельствам, следовало считать последний день отчетного (налогового) периода, в котором истек срок исковой давности или наступили другие обстоятельства, в данном случае имело место исполнение обществом условий соглашения, повлекшее прощение долга в виде отказа кредиторов от взыскания финансовых санкций <5>.

<3> Кархалев Д.Н. Охранительное гражданское правоотношение. М.: Статут, 2009. С. 141.

<4> На необходимость волевого компонента в возникновении охранительных обязательств указывает и юридическая доктринальная литература (см.: Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М.: Юрид. литература, 1974. С. 289).

<5> Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 2 февраля 2007 г. N 15127/06 // СПС "Гарант".

Другим способом прекращения такого обязательства может являться прощение долга, которое в данном случае может быть осуществлено кредитором в одностороннем порядке, так как его взыскание в принудительном порядке становится невозможным. Подобное действие кредитора никак не может уменьшить пассивы должника, поскольку ничто, кроме доброй воли, не обязывает его осуществлять имущественное предоставление.

Если два одних и тех же субъекта имеют в отношении друг друга два встречных натуральных обязательства, то в соответствии с правилом ст. 411 ГК РФ зачет этих требований императивно запрещен <6>. На возможность взаимного прощения долгов совместным волеизъявлением субъектов указывает литература, которая представляет такое соглашение в качестве возмездного договора особого рода <7>. Представляется, что эти субъекты, имея желание взаимно погасить такие долги, не могут также заключить соглашение о прощении встречных долгов, так, ст. 415 ГК РФ предполагает возможным прощение долга лишь внутри одного обязательства. Такое соглашение должно квалифицироваться не как соглашение о взаимном прощении долгов, но в качестве договора о зачете встречных долгов. Но в обязательствах, не обеспеченных исковой защитой, зачет императивно запрещен ст. 411 ГК РФ, следовательно, и такое соглашение представляет собой оспоримую сделку. Однако в данной ситуации ничто не должно являться препятствием для того, чтобы указанные субъекты не могли прекратить взаимные натуральные обязательства путем совершения двух автономных односторонних сделок по прощению долга.

<6> Авторы проекта изменений в Гражданский кодекс РФ в связи с введением в гражданское законодательство понятия "натуральное обязательство" предложили заменить не вполне ясную формулировку ст. 411 ГК РФ более точной, в соответствии с которой не допускается "зачет требований, вытекающих из натуральных обязательств и обязательств, по которым истек срок исковой давности". URL: http:// www.arbitr.ru/ _upimg/ 01CF36C0FD8422A5B3FD65D2089C2995_ %D0%A0%D0%B0%D0%B7%D0 %B4%D0%B5%D0%BBIII.pdf. С. 91.

<7> См., напр.: Павлов А.А. О прощении долга как способе прекращения гражданско-правовых обязательств // Унiверситетськi науковi записки. 2007. N 1(21). С. 100; Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: Сб-к науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль: Яросл. гос. ун-т, 2001. Вып. 8. С. 53; Крашенинников Е.А. О прощении долга // Хозяйство и право. 2002. N 10. С. 78.

3. Другим аргументом в пользу возможности освобождения должника от исполнения обязанности в охранительном обязательстве служит специфика распорядительной сделки. Как было отмечено, в обязательствах, в которых обязанность совершения распорядительной сделки установлена в согласованном порядке, и освобождение от ее исполнения также не может быть совершено в ином порядке, чем посредством соглашения субъектов обязательства. Это связано с тем, что подобная сделка совершается в целях удовлетворения общего интереса субъектов обязательства. В обязательствах охранительного содержания необходимость совершения распорядительной сделки связана с удовлетворением нарушенных имущественных или иных интересов кредитора, на восстановление которых направлена сделка по исполнению обязанности имущественного содержания, так как в охранительных обязательствах содержание обязанности носит характер экономических, а значит, имущественных санкций. Совершению этой сделки не предшествует иная распорядительная сделка, имеющая целью получение взаимного предоставления в виде иного исполнения (в том числе и посредством встречной (обратной) распорядительной сделки, как, например, в договоре купли-продажи).

Таким образом, в неисполненном охранительном обязательстве отсутствует не только факт перехода права собственности, но и фактическая передача имущества, что является существенным отличием этой правовой конструкции от конструкции договора дарения, исполнение которого как в реальном, так и в консенсуальном его варианте осуществляется посредством совершения прямой распорядительной сделки. Более того, совершенно невозможно, чтобы действие по освобождению должника от обязанности исполнения распорядительной сделки приобретало значение дарения, так как в этом действии вообще отсутствует факт передачи имущества. Поэтому следует прийти к заключению, что прощение долга в обязательствах охранительного содержания ни в какой ситуации не может рассматриваться как вид дарения имущества по причине отсутствия в этом действии эффекта распорядительной сделки - фактической передачи имущества.

Действие по прощению долга в обязательстве охранительной природы не только исключает необходимость совершения распорядительной сделки, но также в силу п. 1 ст. 407 ГК РФ влечет прекращение обязательства по основанию, регламентированному ст. 415 ГК РФ. Отсутствие нового обязательства в результате осуществления сделки по освобождению должника от уплаты долга позволяет отдифференцировать этот способ прекращения обязательства от его новации в новое обязательство по консенсуальному дарению имущества. Следовательно, подобная сделка не может квалифицироваться в качестве договора дарения, а в силу особенностей природы охранительного обязательства может быть совершена путем одностороннего волеизъявления - односторонней сделки по прощению долга <8>.

<8> Подобный подход широко используется судебной практикой. См., напр.: Постановление Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 6 июля 2011 г. N Ф06-4338/11 по делу N А06-4937/2010 // СПС "Гарант"; Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 26 сентября 2005 г. N Ф04-7764/2004(14495-А27-21) // СПС "Гарант"; Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 18 февраля 2010 г. N Ф07-523/2010 по делу N А56-12221/2009 // СПС "Гарант".

4. Но такое одностороннее действие кредитора может существенно нарушать интересы других лиц в отношении имущества кредитора, недополученного им в результате прощения долга в одностороннем порядке. В литературе имеются указания на то, что данный способ прекращения обязательств не может использоваться в отношении требований, обладающих особым целевым назначением (о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, об уплате алиментов), так как по смыслу закона они не могут прекратиться иным, нежели исполнение, способом <9>.

<9> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая: Учебно-практич. комментарий / Под ред. А.П. Сергеева // СПС "Гарант" (автор комментария - А.А. Павлов); Гражданское право: Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого: В 3 т. Т. 3. М.: Проспект, 2009. С. 992 (автор комментария - А.А. Павлов).

Действительно, прощение долга в обязательстве по уплате алиментов существенно нарушает имущественные права выгодоприобретателей, например несовершеннолетних детей. Однако следует принимать во внимание особенность основания возникновения обязательства по уплате алиментов. Если в основании обязательства по уплате алиментов лежит алиментное соглашение (ст. 99 Семейного кодекса РФ (СК РФ)), к которому под угрозой признания его ничтожным должны применяться особые требования к форме его заключения, установленные п. 1 ст. 100 СК РФ, то соглашение о прощении долга в этом случае также должно осуществляться по правилам, установленным п. 1 ст. 452 ГК РФ, которые применяются при расторжении договора по соглашению сторон, так как алиментное соглашение как сделка выступает в роли гражданско-правового договора. Но двухсторонний характер сделки по прощению долга из алиментного обязательства не может требовать применения к ней правового режима, характерного для договора дарения, так как в силу отсутствия распорядительной сделки по вышеназванным причинам правовых последствий, характерных для дарения, в данном случае не наступает.

В силу специфики алиментного обязательства, имеющего односторонний характер, двухстороннее волеизъявление по освобождению обязанного лица от уплаты алиментов по правовым последствиям трудноотличимо от эффекта его расторжения. Поэтому в случае, если соглашение об освобождении должника от обязанности уплаты алиментов влечет полное прекращение алиментного обязательства, такая правопрекращающая сделка должна квалифицироваться как соглашение о расторжении алиментного соглашения. Но если условия правопрекращающего соглашения предполагают прощение долга только в отношении одной очередной выплаты содержания, такая правопрекращающая сделка не прекращает и не трансформирует действие алиментного соглашения как сделки, а предстает в виде соглашения о прощении долга, освобождающего должника от исполнения одной очередной обязанности. Следует предположить, что возможность субъектов обязательства своим двухсторонним волеизъявлением расторгнуть алиментное соглашение должна предполагать и наличие у них права таким же соглашением и прекратить исполнение одной очередной обязанности (частично прекратить исполнение данного обязательства). Совершенно иной характер имеет алиментное обязательство, установленное на основании судебного решения. Освобождение должника от исполнения имущественной обязанности в таком обязательстве становится невозможным без участия юрисдикционных инстанций. Поэтому в данном случае прекращение алиментного обязательства прощением долга может быть осуществлено только посредством совершения мировой сделки <10>.

<10> См., напр.: Федеральный закон от 24 апреля 2008 г. N 48-ФЗ "Об опеке и попечительстве", п. 1 ст. 21 // СЗ РФ от 28 апреля 2008 г. N 17. Ст. 1755.

Диспозитивные начала правового регулирования отношений, связанных с уплатой алиментов в гражданском праве, предопределяют возможность субъектов права самостоятельно устанавливать, изменять или прекращать правовую связь, содержание которой направлено на обеспечение лиц, которым необходимо предоставление содержания. Это свидетельствует о том, что отношения по прощению долга в обязательствах по уплате алиментов сегодня ограничены только формой их совершения либо наличием акта правоприменения, устанавливающего принудительный характер исполнения обязательства, которое не может быть прекращено иначе, чем с участием судебных органов. В случаях, когда основанием для возникновения алиментного обязательства является устная договоренность бывших супругов или членов семьи, освобождение от уплаты алиментов также может быть осуществлено на основании устной договоренности и безо всяких ограничений. С этой точки зрения современное состояние гражданского и семейного законодательства не позволяет прийти к выводу, что на алиментные обязательства должны распространяться ограничения ст. 415 ГК РФ.

5. Совершенно иной подход следует применять в отношении обязательств из возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, которые имеют лично-индивидуализированный характер, непосредственно связанный с личными неимущественными правами, нарушение которых привело к возникновению охранительного правоотношения. Освобождение от имущественной обязанности должника в таких обязательствах может существенно нарушить интересы членов семьи потерпевшего в виде увеличения бремени расходов, связанных с восстановлением его здоровья или в связи с потерей кормильца. Поэтому действие, направленное на прощение долга в деликтном обязательстве по возмещению вреда жизни или здоровью гражданина, в силу исключения, установленного ст. 415 ГК РФ, следует считать запрещенным.

6. Любые сделки несостоятельного должника могут нарушать интересы большинства конкурсных кредиторов. Поэтому в целях сохранения конкурсной массы и обеспечения интересов кредиторов существует ст. 95 Закона о несостоятельности <11>, которая прямо не указывает на невозможность прощения долга, но, по существу, направлена на достижение главной задачи внешнего управления - сохранения и сбора средств для проведения реабилитационных процедур <12>. Реабилитационный характер процедур наблюдения и внешнего управления и возможность осуществления, несмотря на установленные Законом о несостоятельности ограничения, обычной хозяйственной деятельности, в принципе, позволяют сделать вывод, что на этих стадиях конкурсного процесса сделки по прощению долга вполне могут быть осуществлены, но лишь с условием согласия на них конкурсных кредиторов, поскольку любое освобождение от имущественной обязанности должником своих собственных должников ведет к уменьшению его активов <13>. На стадии конкурсного производства, призванной обеспечить пропорциональное удовлетворение кредиторов, прощение долга прямо называется в Законе о несостоятельности в качестве одного условий, которые могут составлять содержание мирового соглашения (п. 1 ст. 156 Закона о несостоятельности).

<11> Федеральный закон от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" // СЗ РФ. 28.10.2002. N 43. Ст. 4190 (с послед. измен.).

<12> См.: Романов Л.Л. Правовое регулирование гражданско-правовых обязательств в законодательстве о банкротстве и в общей части обязательственного права: Дис. ... к.ю.н. М., 2002. С. 191 - 192.

<13> См.: Адаева В.Н. Прекращение обязательств при несостоятельности (банкротстве) юридических лиц по гражданскому праву России: Дис. ... к.ю.н. М., 2009. С. 101 - 102.

Однако прощение долга на практике может оказаться достаточно эффективным способом восстановления платежеспособности должника. Например, если принять во внимание, что кредиторы несостоятельного должника, намереваясь улучшить его платежеспособность, освобождают его в одностороннем порядке или на основании договора о прощении долга от исполнения им обязанностей имущественного содержания, в значительной степени способствуют реабилитации его имущественного положения. Если принять во внимание, что объектом прощения долга в данных ситуациях в большинстве случаев являются денежные обязательства охранительного содержания (пени, проценты, иные штрафные санкции) <14>, то следует отметить, что подобные обязательства, во-первых, в силу приведенной выше аргументации могут быть прекращены кредиторами несостоятельного должника в одностороннем порядке, а во-вторых, даже в случае, когда основанием для прощения долга служит соглашение конкурсного кредитора с несостоятельным должником, в соответствии с позицией Президиума ВАС РФ у кредиторов нет animus donandi (намерения на совершение дарения), при отсутствии которого такая двухсторонняя сделка не может расцениваться как дарение. "Прощение долга является дарением только в том случае, если судом будет установлено намерение кредитора освободить должника от обязанности по уплате долга в качестве дара. Об отсутствии намерения кредитора одарить должника может свидетельствовать, в частности, взаимосвязь между прощением долга и получением кредитором имущественной выгоды по какому-либо обязательству между теми же лицами" <15>.

<14> См., напр.: Постановление ФАС МО от 05.01.2004, 29.12.2003 N КГ-А40/9725-03 // СПС "КонсультантПлюс"; Постановление ФАС МО от 03.10.2002 N КГ-А40/6601-02 // СПС "КонсультантПлюс".

<15> См.: п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 N 104 "Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса РФ о некоторых основаниях прекращения обязательств" // Вестник ВАС РФ. 2006. N 4. С. 109 - 110.

Поэтому в одном из случаев суд кассационной инстанции отклонил доводы заявителя о признании скидки с долга всех конкурсных кредиторов в качестве договора дарения, поскольку по обстоятельствам рассматриваемого дела частичное прощение долга имело целью восстановление платежеспособности должника и никаких доказательств, свидетельствующих о намерении кредиторов одарить должника, не было представлено. В этой связи Президиум ВАС РФ указал, что "условие о скидке с долга в отношении всех лиц, на которых распространяется мировое соглашение, не требует согласия каждого из них" <16>.

<16> См.: информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 20.12.2005 N 97 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с заключением, утверждением и расторжением мировых соглашений в делах о несостоятельности (банкротстве)". П. 13 // Вестник ВАС РФ. 2006. N 3.

Все сказанное в отношении возможности применения прощения долга в процедуре несостоятельности должно все же отвечать главному принципу, выраженному в ст. 415 ГК РФ: прощение долга не должно нарушать интересы других лиц в отношении имущества кредитора. На этом принципе должны строиться любые отношения при применении прощения долга в практике. Любые сделки, нарушающие это положение, должны расцениваться как недействительные по основанию ст. 168 ГК РФ.

10. Соотношение прощения долга и дарения

На основании изложенных выше выводов можно последовательно проследить отличия между прощением долга и дарением.

1. Главным сходством двух этих правовых конструкций является тезис о том, что освобождение должника от имущественной обязанности, уменьшая его пассив, влечет обязательное увеличение его актива <17>. В одном из Постановлений Президиум ВАС РФ указал, что "к убыткам могут быть приравнены и убытки, полученные налогоплательщиком в результате прощения долга, под которым согласно статье 415 ГК РФ признается освобождение кредитором должника от лежащих на нем обязанностей... Прощение долга признается дарением только в том случае, если судом будет установлено намерение кредитора освободить должника от обязанности по уплате долга в качестве дара. Основанием уменьшения убытка послужил вывод инспекции о неправомерном отнесении обществом к внереализационным расходам прощеного долга" <18>.

КонсультантПлюс: примечание.

<17> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М.: Статут, 2004. С. 334 (автор главы - В.В. Витрянский).

<18> Постановление Президиума ВАС РФ от 15.07.2010 N 2833/10 по делу N А82-7247/2008-99 // Вестник ВАС РФ. 2010. Октябрь. N 10.

В договорных обязательствах, предусматривающих необходимость совершения двух взаимных распорядительных сделок (прямой и обратной), подобный тезис оказывается совершенно верным, поскольку в данном случае освобождение должника от необходимости осуществления обратной распорядительной сделки по передаче имущества и составляет основание увеличения его имущества. Однако в обязательствах, в которых имущественная обязанность должника не обоснована взаимным имущественным предоставлением (например, охранительные обязательства), а представляет для него дополнительное имущественное обременение или лишение, ее отмена не может привести к расширению его имущественной сферы, а следовательно - не должна расцениваться в качестве дарения.

2. Дарение может явиться следствием освобождения должника только от обязанности имущественного содержания (п. 1 ст. 572 ГК РФ). Следовательно, всякое освобождение от обязанности неимущественного содержания не должно расцениваться в качестве дарения. Например, не является дарением предусмотренное ст. 92.1 Закона об акционерных обществах <19> освобождение от обязанности раскрывать или предоставлять информацию, предусмотренную законодательством Российской Федерации о ценных бумагах. Однако освобождение далеко не от всякой обязанности имущественного содержания расценивается как дарение. Например, предоставление отступного в сумме, меньшей, чем первоначальная обязанность, не расценивается юридической доктриной и судебной практикой в качестве дарения, так как в данном случае у сторон сделки по предоставлению отступного отсутствует намерение на дарение, что связано с охранительным характером соглашения (условия) об отступном. В одном из Определений ВАС РФ указал, что "то обстоятельство, что размер встречного предоставления за переданное право (требование) менее объема последнего, не свидетельствует о ничтожности сделки в силу ее притворности" <20>.

<19> Федеральный закон от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" // СЗ РФ от 1 января 1996 г. N 1. Ст. 1 (с послед. изм.).

<20> Определение ВАС РФ от 30.06.2009 N ВАС-8125/09 по делу N А07-9573/2008 // СПС "КонсультантПлюс".

Однако в других ситуациях освобождение от обязанности неимущественного содержания имеет последствия, прямо указывающие на осуществление дарения. Например, освобождение заказчиком, полностью произведшим предварительную оплату, исполнителя от обязанности возмездного оказания услуг (обязанности неимущественного содержания) создает имущественную выгоду на стороне исполнителя, приводя к последствиям, тождественным дарению. Основанием для имущественного обогащения исполнителя в данном случае служит не обратная, а прямая (первичная) распорядительная сделка, из чего следует сделать вывод, что основание имущественной выгоды лежит не в качественном содержании обязанности, а в осуществлении распорядительных сделок, опосредующих процесс перемещения имущественных ценностей.

Таким образом, содержанием дарения является процесс передачи имущества (распорядительная сделка) вне зависимости от того, на каком основании это имущество стало принадлежностью имущественной сферы одаряемого. Отсутствие совершения распорядительной сделки в пределах установленной между субъектами обязательственной связи не может привести к изменению их имущественных сфер, а следовательно, не может расцениваться в качестве дарения.

Освобождение должника в охранительном обязательстве от исполнения обязанности имущественного содержания не может привести к изменениям ни в имущественной сфере кредитора, ни в имущественной сфере должника, так как в этой обязательственной связи вообще отсутствуют распорядительные сделки. Поскольку в подобных ситуациях не происходит перемещения имущественных ценностей, постольку и прощение долга в обязательствах охранительного содержания не должно расцениваться в качестве дарения.

3. В соответствии с этим нет причин для того, чтобы признать невозможным прощение долга в охранительных обязательствах на основании односторонней сделки, что, впрочем, отнюдь не исключает возможность освобождения от имущественной обязанности в таких обязательствах на основании договора о прощении долга. Признание возможности прекращения обязательства односторонней сделкой по прощению долга автоматически снимает вопрос о возмездности такой сделки, так как правовая природа всякой односторонней сделки презюмирует ее безвозмездность. Таким образом, вопрос о возмездности сделки по прощению долга не ставится в ряд ее квалифицирующих признаков, позволяющих дифференцировать ее от договора дарения <21>, а составляет самостоятельный признак одностороннего действия по прощению долга в безвозмездном обязательстве (каким, например, является обязательство из возмещения вреда). Более того, именно безвозмездный характер прощения долга, который следует из отмены обязанности совершения распорядительной сделки в обязательствах, предусматривающих их взаимное совершение, может являться и чаще всего является определяющим фактором возникновения имущественного обогащения на стороне должника, освобожденного от имущественной обязанности, что служит правовой основой для признания такого действия в качестве разновидности дарения (п. 1 ст. 572 ГК РФ).

<21> См., напр.: Александрова С.Н. Прощение долга в коммерческих сделках // Законы России: опыт, анализ, практика. 2009. N 10. С. 54; Павлов А.А. Прощение долга // Сборник статей к 55-летию Е.А. Крашенинникова: Сб-к науч. тр. / Отв. ред. П.А. Варул. Ярославль: ЯрГУ, 2006. С. 113; Павлов А.А. О прощении долга как способе прекращения гражданско-правовых обязательств // Унiверситетськi науковi записки. 2007. N 1(21). С. 100; Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: Сб-к науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль: Яросл. гос. ун-т, 2001. Вып. 8. С. 53.

4. Прощение долга по своей правовой природе является категорией, отличной от договора дарения. Представляя собой способ прекращения обязательств, прощение долга выступает в качестве правового средства (механизма), направленного на прекращение правовой связи между субъектами обязательства частично или в полном объеме. Основаниями для прекращения обязательства как правового последствия служат правопрекращающие сделки, которые предстают в качестве элементов правового механизма прекращения обязательства, выполняя функцию правового средства-деяния <22>. В роли таких действий выступают как односторонние, так и двухсторонние сделки (соглашения).

<22> О правовых средствах-деяниях см.: Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько. М.: Юристъ, 2004. С. 722 - 723; Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. М.: Юристъ, 2005. С. 11, 18.

Договор дарения как правовое средство-деяние, так же как и сделки по прощению долга, является элементом правового механизма, опосредующего передачу имущества в собственность. Поэтому он как правовая категория может быть сопоставлен с прощением долга не как со способом прекращения обязательства (т.е. не с правовым механизмом), а лишь со сделками, лежащими в основании прекращения обязательств путем прощения долга: с односторонней сделкой прощения долга и с соглашением о прощении долга. Проведенное исследование показало, что двухстороннее волеизъявление, направленное на освобождение должника от имущественной обязанности, может расцениваться в качестве разновидности договора дарения при соблюдении нескольких условий: 1) основание обязательства должно иметь договорную природу; 2) содержание обязательства должно предполагать необходимость совершения по крайней мере одной распорядительной сделки, которая служит основанием возникновения имущественной выгоды хотя бы у одного из субъектов обязательства; 3) правовая цель сделки по прощению долга должна содержать animus donandi, т.е. намерение на наделение одного из субъектов обязательства имущественной выгодой <23>. ВАС РФ указал, что "об отсутствии намерения кредитора одарить должника может свидетельствовать, в частности, взаимосвязь между прощением долга и получением кредитором имущественной выгоды по какому-либо обязательству между теми же лицами, в связи с чем судами не были исследованы доводы истца относительно цели совершения сделки прощения долга" <24>.

<23> См.: п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 21.12.2005 N 104 "Обзор практики применения арбитражными судами норм Гражданского кодекса РФ о некоторых основаниях прекращения обязательств" // Вестник ВАС РФ. 2006. N 4. С. 109 - 110.

<24> Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 февраля 2011 г. N ВАС-255/11 // СПС "Гарант"; Определение Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 февраля 2010 г. N ВАС-15955/09 // СПС "Гарант".

В соответствии с этим далеко не все сделки, направленные на прекращение обязательств прощением долга, соответствуют признакам договора дарения. В одном из случаев Президиум ВАС РФ указал, что "у общества и предприятия имелись хотя и не равноценные, но взаимные непогашенные денежные обязательства, в связи с чем оспариваемый текст дополнительного соглашения не является дарением... В нем речь шла о прекращении обязательств иным способом (соглашением сторон), что не противоречит положениям ст. 407 ГК РФ" <25>.

<25> Постановление Президиума ВАС РФ от 19.12.2006 N 11659/06 по делу N А42-422/2005 // Вестник ВАС РФ. 2007. N 3.

Не должны признаваться дарением сделки по прощению долга из обязательств охранительного содержания, сделки по освобождению от обязанности неимущественного содержания в обязательствах, предполагающих совершение взаимной распорядительной сделки (например, оказание услуг), любые односторонние сделки по прощению долга. Точно так же не всякое дарение может быть расценено в качестве сделки по прощению долга. Совершенно очевидно, что такими сделками не могут признаваться сделки, правовой целью которых является передача имущества должнику в собственность, передача должнику имущественного права (требования) кредитора к "самому себе" или к третьему лицу, а также его освобождение от имущественной обязанности перед третьим лицом. Таким образом, правовые сферы прощения долга и дарения пересекаются, но отнюдь не совпадают друг с другом.

5. В односторонних обязательствах внедоговорной природы прощение долга возможно на основании как односторонней, так и двухсторонней сделки. В силу своего одностороннего характера односторонняя сделка не предполагает применение к ней режима договора дарения. Однако даже если освобождение от имущественной обязанности в охранительном обязательстве осуществляется на основании двухсторонней сделки (соглашения), такой договор также не может быть расценен как договор дарения, так как его последствием не может явиться факт имущественного обогащения должника.

Дарение путем прощения долга может состояться только в случае, если в обязательстве, подлежащем прекращению, уже была совершена прямая (первичная) распорядительная сделка и прощение долга направлено на освобождение от обязанности совершения обратной (взаимной, вторичной) распорядительной сделки. Если обязательство, подлежащее прекращению, по своей программе не предполагает совершения распорядительной сделки, либо в случае, когда предполагавшаяся распорядительная сделка еще не была совершена (например, сделка по прощению долга осуществляется раньше начала исполнения обязательства), то в подобных ситуациях дарения происходить не может, так как основным его признаком является перемещение имущественных ценностей, которого в данном случае не происходит.

6. Поскольку некоторые виды сделок по прощению долга могут быть признаны договорами дарения, то они, так же как и дарение, могут существовать как в реальном, так и в консенсуальном варианте. Особенность реальной модели договора дарения заключается в отсутствии при его совершении обязательственного отношения как такового.

При реальном дарении договор исполняется в момент его заключения, который совпадает с моментом совершения распорядительной сделки (передачи имущества) <26>. При реальном прощении долга двухсторонней сделкой обязательство прекращается в момент заключения соглашения о его прекращении. Такой эффект прекращения обязательства тождествен эффекту отсутствия возникающего правоотношения при реальном дарении именно по той причине, что на момент совершения соглашения о прощении долга прямая распорядительная сделка уже совершена и имущество находится в собственности должника. Отсутствие необходимости в перемещении имущественной ценности (т.е. в дополнительной передаче имущества) делает возможным создание эффекта дарения посредством освобождения должника от обязанности совершения обратной распорядительной сделки. Так, денежные средства, переданные заимодавцем заемщику в момент заключения договора займа, являются материальным объектом прямой распорядительной сделки, создающей у заемщика право собственности на них в размере суммы займа. Освобождение заемщика от возврата суммы займа создает у последнего дополнительную имущественную выгоду, позволяющую расценивать сделку по прощению долга в качестве реального договора дарения.

КонсультантПлюс: примечание.

<26> См.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая: Договоры о передаче имущества. М.: Статут, 2004. С. 348 (автор главы - В.В. Витрянский).

При консенсуальном варианте договора дарения (обещании дарения) момент исполнения договора связан с моментом совершения распорядительной сделки (передачи имущества одаряемому), которая фактически прекращает консенсуальное обязательство обещания дарения надлежащим исполнением. Соглашение о прощении долга также может содержать отлагательное условие, с возникновением которого субъекты обязательства могут связать момент прекращения обязательства. Поскольку аналогично предыдущему примеру прямая распорядительная сделка уже совершена, а имущество уже является собственностью должника, постольку и наступление отлагательного условия прощения долга прекращает обязательство с тем же эффектом, с которым оно прекращается при передаче имущества одаряемому в консенсуальном варианте договора дарения. Подобная логика может быть распространена и на случаи прощения будущего или приобретаемого в будущем требования <27>.

<27> См.: Крашенинников Е.А. О прощении долга // Хозяйство и право. 2002. N 10. С. 79; Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: Сб-к науч. тр. / Под ред. Е.А. Крашенинникова. Ярославль: Яросл. гос. ун-т, 2001. Вып. 8. С. 57.

В заключение следует акцентировать внимание на том, что прощение долга как способ прекращения обязательств может быть реализован посредством совершения как двухсторонних, так и односторонних сделок по прощению долга. Любые обязательства договорной природы требуют совершения прощения долга в порядке согласованного волеизъявления их субъектов, которое может быть и не признано дарением в случае, если будет доказано отсутствие у его сторон "намерения оказать щедрость" - animus donandi. В обязательствах охранительного содержания любые соглашения о прощении долга не должны признаваться разновидностью дарения. Кроме того, именно в таких обязательствах прощение долга возможно посредством совершения кредитором односторонней сделки по освобождению должника от обязанности имущественного содержания. Думается, что сделанные выводы позволят изменить представление о правовом режиме применения прощения долга и разработать новые подходы к решению споров, связанных с применением этого способа прекращения гражданско-правовых обязательств.

Blog

Прощение долга: новый взгляд на старые проблемы