Репродукция человека в фокусе права
А.А. КИРИЛЛОВЫХ
Кирилловых Андрей Александрович, юрисконсульт Вятской государственной сельскохозяйственной академии.
В статье рассматриваются правовые аспекты репродукции человека, осуществления вспомогательных репродуктивных технологий, суррогатного материнства.
Ключевые слова: репродукция человека, ВРТ, суррогатное материнство, правовое регулирование.
Human reproduction in focus of law
A.A. Kirillovy'kh
The article considers legal aspects of human reproduction, effectuation of assisted reproductive technologies, surrogate maternity.
Key words: human reproduction, assisted reproductive technologies, surrogate maternity, legal regulation.
Законодательство об охране здоровья граждан (далее - Закон об охране здоровья) <1> попыталось достаточно полно раскрыть регулирование вопросов воспроизводства (репродукции) человека и связанные с этим этические, моральные и нравственные аспекты. Безусловно, ключевую роль в развитии соответствующих законодательных нововведений сыграли знания социологии права, статистические исследования, позволяющие через призму методов социологического познания определить отношение общества к тем или иным социальным проблемам и поведению индивидов в определенных жизненных ситуациях.
<1> Федеральный закон от 21.11.2011 N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" // Российская газета. 2011. 23 ноября. N 263.
Особенно остро проблемы при изучении направлений социальной активности проявляются в вопросах планирования семьи, включающих в себя использование репродуктивных технологий, искусственного прерывания беременности, стерилизации. Именно данные вопросы нашли соответствующее регулирование в главе 6 Закона об охране здоровья ("Охрана здоровья матери и ребенка, вопросы семьи и репродуктивного здоровья").
Напомним, что соответствующие вопросы были ранее предметом регулирования раздела VII Основ законодательства 1993 г., посвященного медицинской деятельности по планированию семьи и репродукции человека (ст. ст. 35 - 37).
Надо сказать, что сравнительный анализ положений обоих законов позволяет заключить о сохранении общей структуры нормативного материала о репродукции человека. Правда, в законе об охране здоровья эти вопросы получают развитие, определяющее более выраженную детализацию и конкретизацию отдельных аспектов.
Как известно, в Российской Федерации искусственное зарождение детей допустимо по медицинским показаниям при условии стойкого бесплодия, болезни супругов, опасности естественного способа рождения для здоровья матери или ребенка <2>. Именно с этим связывается законодательная возможность прибегать к современным методам репродуктивной медицины.
<2> Колоколов Г.Р. Правовые основы медицинского вмешательства в репродуктивную деятельность человека (искусственное оплодотворение) // Медицинское право. 2005. N 2.
Прежде всего следует коснуться вопросов о репродуктивных технологиях, получающих развитие в ст. 55 Закона об охране здоровья. И в этой связи сразу же следует обратить внимание на отсутствие в статье принципиальных категорий, необходимых для надлежащего правоприменения. Хотя ранее уже высказывались вполне справедливые замечания отдельных специалистов об отсутствии на законодательном уровне ряда таких понятий, как "репродукционная деятельность", "искусственное оплодотворение", "инсеминация", "имплантация эмбриона" <3>. Исключением из этого перечня в принятом законе является, пожалуй, понятие "суррогатное материнство", предлагаемое законодателем в ч. 9 ст. 55 Закона.
<3> Майфат А.В., Резник Е.С. Современное состояние и перспективы развития законодательства в сфере использования репродуктивных технологий // Семейное и жилищное право. 2010. N 3. С. 17 - 20.
В целом же законодатель дал только общее представление о вспомогательных репродуктивных технологиях, которые согласно предложенной в ч. 1 ст. 55 Закона дефиниции представляют собой методы лечения бесплодия, при применении которых отдельные или все этапы зачатия и раннего развития эмбрионов осуществляются вне материнского организма (в т.ч. с использованием донорских и (или) криоконсервированных половых клеток, тканей репродуктивных органов и эмбрионов, а также суррогатного материнства). Определение конкретного механизма их использования отдано на уровень подзаконных актов уполномоченных органов исполнительной власти.
Важной новеллой можно назвать возможность применения репродуктивных технологий как лицам, состоящими в браке, так и одинокой женщиной. Это представляется разумным с точки зрения и социальной, и экономической.
Сторонники применения вспомогательных репродуктивных технологий в отношении одиноких женщин ссылаются на то, что желание стать матерью должно быть реализовано вне зависимости от сложившегося у женщины семейного положения. Многие одинокие женщины способны самостоятельно обеспечить ребенка материально и воспитать его. Кроме того, по справедливому мнению Е.В. Григорович, "лишение женщины права иметь ребенка вследствие того, что она не состоит в браке, является нарушением ее права на создание семьи" <4>.
<4> Григорович Е.В. Некоторые аспекты правового регулирования искусственных методов репродукции // Юрист. 1999. N 2. С. 30.
Принципиальным и революционным шагом законодателя является отражение на законодательном уровне вопросов суррогатного материнства.
Как представляется, появление правового регулирования суррогатного материнства стало логичным итогом восприятия российским законодателем иностранного опыта, а также настоятельных рекомендаций юридической научной общественности. Хотя если провести беглый анализ практики западных стран, решение вопросов суррогатного материнства (его легализация, ограничение или запрет) осуществляется весьма неоднозначно. Как ранее отмечалось в литературе, в большинстве зарубежных стран отношения между лицами, заинтересованными в осуществлении суррогатного материнства, оформляются соответствующим договором. В нем, как правило, суррогатная мать в обмен на материальную компенсацию соглашается осуществить оплодотворение своей яйцеклетки в своем теле, выносить ребенка и передать его супругам <5>.
<5> Драгонец Я., Холляндер П. Советская медицина и право. М.: Юридическая литература, 1991. С. 165 - 188.
Ряд зарубежных стран (США, за исключением Нью-Джерси, Мичигана, Аризоны, ЮАР, Украина, Казахстан, Польша, Финляндия, Грузия), руководствуясь действующей демографической политикой, положительно решили вопрос о возможности суррогатного материнства. При этом заключение договоров на вынашивание и рождение ребенка является вполне нормальной практикой <6>.
<6> Стеблева Е.В. Правовое регулирование института суррогатного материнства за рубежом // Российская юстиция. 2009. N 7.
Известные ограничения действуют в Нидерландах, Великобритании, где не допускаются договорные начала суррогатного материнства, а женщине оказывается лишь необходимая медицинская помощь в целях обеспечения рождения здорового ребенка.
В некоторых государствах, например в Венгрии и Дании, суррогатной матерью может стать только родственница генетических родителей <7>. Представляется, что данное требование закона обусловлено изначальным отсутствием меркантильных причин и наличием естественного мотива женщины выполнить моральный долг, помочь близким людям. С точки зрения естественных психологических реакций матери, в рассматриваемой ситуации передача родившегося ребенка его генетическим родителям не сопровождается какими-то внутренними препятствиями. Кроме того, подкрепляет это состояние осознание женщиной возможности общения с ребенком, участия в его воспитании и развитии <8>.
<7> Померанцева Е.И., Козлова А.Ю., Супряга О.М. Законодательное обеспечение вспомогательных репродуктивных технологий // Проблемы репродукции. 2001. N 2. С. 61.
<8> Чикин В.В. Семейно-правовое регулирование применения вспомогательных репродуктивных технологий // Юридический мир. 2008. N 11.
Что касается вопросов регулирования оформления отношений по суррогатному материнству в Законе об охране здоровья, то законодатель воспринял рыночный подход, предполагающий договорные отношение.
Согласно п. 9 ст. 55 Закона суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка (в т.ч. преждевременные роды) по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям.
Попутно стоит отметить вопросы возрастных условий применения вспомогательных репродуктивных технологий. В основах законодательства 1993 г. норма о возрасте, в котором допускались искусственное оплодотворение и имплантация эмбриона, говорила лишь о детородном возрасте совершеннолетней женщины. Конкретизация данного возраста законом не устанавливалась. Надо сказать, что с точки зрения медицинской статистики так называемый фертильный возраст женщины (т.е. возраст, в котором женщина может выносить и родить здорового ребенка) определяется как период с 15 до 49 лет.
Исходя из анализа содержания ст. 55 Закона об охране здоровья, законодатель для суррогатного материнства сузил рамки данного периода с 20 до 35 лет <9>. Это представляется логичным и оправданным, с учетом физиологии женского организма.
<9> В свою очередь, быть донорами половых клеток имеют право граждане в возрасте от 18 до 35 лет, физически и психически здоровые, прошедшие медико-генетическое обследование (ч. 7 ст. 55).
Помимо заключения соответствующего договора и соответствия возрастным критериям, для осуществления суррогатного материнства женщина должна соблюсти ряд иных обязательных условий:
1) иметь не менее одного здорового собственного ребенка;
2) получить медицинское заключение об удовлетворительном состоянии здоровья;
3) дать письменное информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство;
4) получить письменное согласие супруга при наличии зарегистрированного брака.
Суррогатная мать не может быть одновременно донором яйцеклетки.
Формализация данных требований на уровне закона является вполне разумной, по крайней мере, в целях избежания административных барьеров либо иных дополнительных условий для осуществления суррогатного материнства.
С планированием семьи и репродукцией человека тесно граничит искусственное прерывание беременности (аборт) <10>.
<10> Искусственный аборт - прерывание беременности, вызванное непосредственным воздействием на плод или на организм беременной.
Проблема абортов (их запрета, разрешения, ограничения) является отражением состояния общества и восходит на государственный уровень, поскольку вопросы демографии и увеличения рождаемости в настоящий период в России, безусловно, выходят на первый план, выступая в качестве основных национальных приоритетов.
Репродуктивную политику государства определяют два основных фактора: демографическая ситуация в стране и степень влияния религии на государственную и общественную жизнь. Несомненно, что современная государственная демографическая политика, основанная на существующей практике и призывах научной юридической общественности, должна негативно воспринимать практику искусственного прерывания беременности.
Если обратиться к истории данного вопроса, то в СССР вплоть до 1955 г. можно наблюдать ярко выраженную политику обеспечения прироста населения, сводящуюся к выполнению женщиной функции деторождения как своего рода социальной обязанности <11>. Впоследствии же была закреплена возможность свободного выбора женщиной материнства.
<11> Курильский Ш. Семейная политика и семейное право в СССР // СССР - Франция. Социальные вопросы правотворчества. М., 1980. С. 71 - 80.
Во многом проблема возможности осуществления абортов упирается в отсутствие правового статуса эмбриона, установления четких медицинских критериев момента превращения эмбриона в новое качество, называемое человеком <12>.
<12> Мастерс У., Донсон В., Колодни Р. Основы сексологии. М., 1998. С. 162.
Собственно, отсюда возникает известная конкуренция прав женщины и не родившегося ребенка, поиска разумного соотношения того момента, когда такая конкуренция уже приобретает достаточно четкие очертания, с тем чтобы окончательно решить вопрос о приоритете прав матери или ребенка.
Следует отметить, что в науке искусственное прерывание беременности (или аборт) рассматривается как один из способов ограничения права на жизнь.
Современная юридическая литература в большинстве своем крайне негативно отзывается об искусственном прерывании беременности, сводя действия женщины по изгнанию плода фактически к преступному посягательству на жизнь человека, обладающего уже определенным набором прав, в т.ч. права на жизнь <13>.
<13> См., н-р: Волкова Т. Правовая защита права на жизнь новорожденного // Законность. 2004. N 4; Головистикова А. Юридическое закрепление момента начала жизни и смерти // Право и жизнь. 2001. N 38. С. 21 и др.
В этой связи в научных кругах даже предлагалась разработка и принятие соответствующего федерального закона, представлявшего бы собой важную гарантию охраны прав (в первую очередь права на жизнь) зачатых, но еще не рожденных детей <14>.
<14> Палькина Т.Н. Проблемы реализации права на жизнь // Социальное и пенсионное право. 2008. N 4.
Необходимо отметить, что при выявлении общих тенденций поведения женщин в период беременности, а также направлений развития законодательного регулирования такого поведения известную роль играет статистика. Проведенные в конце 90-х гг. статистические социологические исследования подтвердили практически единство мнений (92,9%) экспертов, допускающих возможность искусственного аборта по желанию женщины, вне зависимости от их взглядов на моральные аспекты проблемы абортов и контрацепцию <15>. Фактически такая позиция немногим отличается от той, которая преобладает и в современном общественном сознании. Таким образом, с точки зрения учета моральной стороны и этических соображений искусственное прерывание беременности соответствует общему представлению и в правовых предписаниях.
<15> Борисов В., Синельников А., Архангельский В. Аборты и планирование семьи в России: правовые и нравственные аспекты // Вопросы статистики. 1997. N 3. С. 75 - 81.
Поэтому как в Основах законодательства 1993 г. (ст. 36), так и в Законе об охране здоровья (ст. 56) содержатся соответствующие нормы, регулирующие вопросы искусственного прерывания беременности.
При этом право женщины на прерывание беременности закреплено в обоих законах: каждая женщина имеет право самостоятельно решать вопрос о материнстве. Правда, вопрос о сроках, в рамках которых аборт возможен, в законодательстве решен различным образом. Как предусматривала ч. 1 ст. 36 Основ законодательства 1993 г. искусственное прерывание беременности проводится по желанию женщины при сроке беременности до 12 недель, по социальным показаниям - при сроке беременности до 22 недель, а при наличии медицинских показаний и согласия женщины - независимо от срока беременности. Практически в том же виде аналогичные предписания воспроизведены и в ч. ч. 2, 4 ст. 56 Закона об охране здоровья.
Однако, как и Основы законодательства, Закон об охране здоровья содержит в качестве основания для прерывания беременности так называемые "социальные показания". Представляется, что данные показания должны иметь четкий и исчерпывающий перечень, не допускающий возможности их определения в каждом конкретном случае. Попутно следует также отметить, что в справочных изданиях аборт определяется как прекращение беременности вследствие рождения плода до истечения 28 недель, когда плод человека нежизнеспособен <16>.
<16> Большой энциклопедический словарь. М., 1991. С. 6.
На наш взгляд, встречающиеся в литературе неоднозначные представления о сроках искусственного прерывания беременности дают повод для более взвешенного, с точки зрения медицинской науки и практики, поиска оптимального соотношения периода, в течение которого женщина может сделать аборт без явного риска для ее здоровья.
По сравнению с Основами законодательства в Законе об охране здоровья более подробно раскрыты сроки прерывания беременности. Так, согласно п. 3 ст. 56 Закона искусственное прерывание беременности проводится:
1) не ранее 48 часов с момента обращения женщины в медицинскую организацию для искусственного прерывания беременности:
а) при сроке беременности 4 - 7 недель;
б) при сроке беременности 11 - 12 недель, но не позднее окончания 12 недель беременности;
2) не ранее 7 дней с момента обращения женщины в медицинскую организацию для искусственного прерывания беременности при сроке беременности 8 - 10 недель беременности.
Важной и своевременной новеллой представляется ч. 7 ст. 56 Закона, регулирующая вопрос искусственного прерывания беременности у совершеннолетней, признанной в установленном порядке недееспособной, если она по своему состоянию не способна выразить свою волю. Как правило, речь идет о случаях недееспособности ввиду наличия временного психического расстройства или хронического заболевания на патологическом уровне. В данной ситуации прерывание беременности возможно по решению суда, принимаемому по заявлению ее законного представителя и с участием совершеннолетней.
Как и прежде, незаконное проведение искусственного прерывания беременности влечет за собой уголовную ответственность, установленную ст. 123 УК РФ ("Незаконное производство аборта").
Наряду с искусственным прерыванием беременности значительное место в рамках планирования семьи и демографической политики занимают вопросы медицинской стерилизации. С точки зрения медицины стерилизация заключается в лишении детородных функций без видимых повреждений, основана на внутреннем вмешательстве в организм человека <17>. Основная социальная проблема стерилизации заключается в возможности сохранения семьи, брачного союза после того, как женщина лишит себя детородных функций. Ведь, как известно, семейное законодательство (Семейный кодекс РФ 1995 г. <18>) одной из целей брачного союза мужчины и женщины называет рождение детей, что также обеспечивается возможностью медицинского обследования лиц, вступающих в брак, а также консультированием по медико-генетическим вопросам и вопросам планирования семьи (ст. 15 СК РФ).
<17> Павлова Ю.В. Правовые аспекты применения медицинской стерилизации как метода планирования семьи // Медицинское право. 2007. N 1.
<18> Собр. законодательства Российской Федерации. 1996. N 1. Ст. 16.
Законодательством некоторых стран, например Финляндии (Закон от 1970 г. N 238), предусмотрено обязательное информирование супруга о намерении сделать стерилизацию. Австралийский закон от 1978 г. N 280 признает одним из оснований расторжения брака воспрепятствование одним из супругов рождения ребенка в случае производства аборта или медицинской стерилизации <19>.
<19> Драгонец Я., Холлендер П. Современная медицина и право. М.: БЕК, 2003.
Кроме того, здесь также следует согласиться с мнением Г.Б. Романовского о том, что отказ от деторождения затрагивает не только права лица, давшего согласие на оперативное вмешательство, но и права супруга (супруги) <20>.
<20> Романовский Г.Б. Гносеология права на жизнь. М.: Юридический центр Пресс, 2003.
В общем, в литературе считают разумным, что при осуществлении репродуктивного выбора следует закрепить обязательное информирование супруга (супруги) об этом, что соответствовало бы соблюдению указанного принципа равенства супругов в семье <21>.
<21> Павлова Ю.В. Правовые аспекты применения медицинской стерилизации как метода планирования семьи.
Следует, наверное, согласиться с данным мнением. Обязать супруга, решившегося на стерилизацию, получать обязательное согласие другого супруга не представляется обоснованным, поскольку нарушало бы права человека в личной сфере. Однако информирование супруга о стерилизации, в свою очередь, предоставляет право выбора второму супругу: сохранять брачный союз, в котором не может быть детей, либо расторгнуть такой брак.
Медицинская стерилизация как специальное медицинское вмешательство с точки зрения норм Закона об охране здоровья рассматривается в двух аспектах: 1) способ лишения человека способности к воспроизводству потомства; 2) метод контрацепции.
Тем не менее, как правило, медицинская стерилизация по медицинским показаниям применяется в целях сохранения жизни и здоровья пациента. При этом достаточно только письменного согласия гражданина <22>. Согласно ч. 3 ст. 57 Закона об охране здоровья Перечень медицинских показаний для медицинской стерилизации определяется уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.
<22> Там же.
Стерилизация может быть проведена только по письменному заявлению гражданина в возрасте старше 35 лет или гражданина, имеющего не менее 2-х детей, а при наличии медицинских показаний и информированного добровольного согласия гражданина - независимо от возраста и наличия детей.
Следует согласиться с мнением некоторых авторов о том, что причиной установления относительно высокого возрастного ценза для стерилизации может быть своеобразное презюмирование законодателем тезиса о необдуманности и незрелости решения о такой процедуре и, следовательно, высокая вероятность его пересмотра в будущем <23>.
<23> Салагай О.О. Регулирование медицинской стерилизации человека: сравнительно-правовой анализ и некоторые аспекты совершенствования национального законодательства Российской Федерации // Журнал российского права. 2009. N 7.
Впрочем, помимо только социальных аспектов, в установлении возрастного предела имеют значение биологические особенности женского организма и частота рождений после 35-летнего возраста, которая свидетельствует, естественно, о низком уровне рождаемости в силу конкретных социально-экономических факторов и поведенческих мотивов брачных союзов, редко планирующих рождение детей в рассматриваемой ситуации. Несмотря на сложную этическую составляющую, актуальное законодательство большинства государств сохранило институт стерилизации недееспособных граждан. При этом детализация процедуры принятия решения о стерилизации недееспособного гражданина в разных странах достигает различной глубины.
Сравнительно-правовой анализ показывает, что в подавляющем большинстве государств законодательно предусмотрено право дееспособных лиц на добровольную стерилизацию как метод контрацепции <24>. Так, например, Акт о стерилизации 1998 г. N 44 в Южной Африке устанавливает, что стерилизация представляет собой хирургическую процедуру, осуществляемую у лица в целях прекращения возможности продолжения рода. Согласно указанному акту стерилизация недееспособного может быть осуществлена лишь по просьбе родителя, супруга, опекуна или куратора при условии того, что пациенту не менее 18 лет, а иной доступный способ контрацепции применить невозможно. При этом должно быть получено положительное решение врачебной комиссии, включающей психиатра (или в случае его отсутствия - врача общей практики), психолога или социального работника и медицинскую сестру. Правда, без соответствующего судебного решения вопрос о принудительной стерилизации все же решается в некоторых европейских странах. В частности, в Швейцарии решение о возможности стерилизации недееспособного лица принимается органами опеки и попечительства ("l'autoritu tutulaire de surveillance") с учетом заключения экспертов о социальном и психическом состоянии гражданина.
<24> Там же.
В общем аналогичным образом решалась данная проблема и в Основах законодательства 1993 г.
В литературе справедливо и вполне обоснованно признавали отсутствие судебного решения для принудительной стерилизации недееспособного в качестве отрицательного фактора в рамках реализации прав человека и гражданина. В достаточно большом количестве государств (Великобритания, США, Австралия и др.) решение о принудительной госпитализации недееспособного лица принимается судом по заявлению опекуна <25>.
<25> Там же.
Эти замечания выглядят вполне логичными на фоне практики ограничения прав отдельных категорий граждан, хотя и устанавливаемых в их личных интересах.
Поэтому, в отличие от ст. 37 Основ, предоставляющей возможность провести медицинскую стерилизацию по медицинским показаниям вне зависимости от возраста гражданина, а также опыта некоторых государств, Закон об охране здоровья граждан пошел по пути, во-первых, формализации вопроса о стерилизации совершеннолетних недееспособных лиц, во-вторых, установил юрисдикционный механизм решения этого вопроса. Как следует из ч. 2 ст. 57 Закона об охране здоровья недееспособное лицо может быть стерилизовано по решению суда, принятому на основании заявления законного его представителя. Решение суд принимает с участием самого недееспособного лица.
Как известно, потребности и основания такого рода стерилизации аналогичны тем, которые предусмотрены и в случаях искусственного прерывания беременности недееспособных: предотвратить распространение соответствующих заболеваний, передающихся на генетическом уровне.
Представляется, что закрепление в Законе об охране здоровья граждан нормы о решении вопроса необходимости применения принудительной стерилизации в обязательном судебном порядке является важным шагом российского законодателя по обеспечению конституционных гарантий прав и свобод граждан.