< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

Смертная казнь

Вероятно, самым острым и болезненным с точки зрения морали является вопрос об оправданности такого способа наказания, как смертная казнь. В случае смертной казни основная нравственная проблема наказания приобретает наиболее острое звучание, ведь наказание в этом случае состоит не в причинении страдания или неудобств преступнику, а в уничтожении самой его личности. При этом следует помнить, что, как и любое другое наказание, смертная казнь не служит прямым и непосредственным способом спасения других личностей. Отсюда следует вывод, что моральные аргументы в пользу сохранения этого карательной меры должны быть особенно сильными и убедительными.

В истории этической мысли сформировались три таких аргумента. Один имеет ретроспективную природу, два других - проспективную. Можно предположить, что только смертная казнь служит по-настоящему эквивалентным возданием за наиболее тяжкие покушения против человеческой жизни. Можно утверждать, что лишь реальная возможность лишиться жизни по приговору суда является достаточным сдерживающим фактором для тех, кто мог бы совершить подобные покушения. Наконец, можно посчитать, что лишь смертная казнь гарантированно избавляет общество от самых опасных преступников, склонных к рецидиву.

Противники смертной казни выстраивают три линии критики этой аргументации, которые могут рассматриваться как три соединенных между собой линии обороны. Первая состоит в том, что ни эквивалентность, ни сдерживающий эффект смертной казни не должны даже обсуждаться, поскольку их обсуждение является следствием принятия морально недопустимых отправных посылок. Формулировка "смертная казнь как результат справедливого судебного решения", или иными словами "насильственное умерщвление человека по моральным соображениям", является противоречием в понятиях, поскольку мораль в целом и справедливость в частности стоят на защите человеческой жизни, провозглашают ее святость и неприкосновенность. По мысли В. С. Соловьева смертная казнь - это "абсолютное убийство", это "принципиальное отрицание коренного нравственного отношения к человеку".

Вторая линия критики направлена на дискредитацию конкретных аргументов в пользу смертной казни. Она призвана продемонстрировать преимущество иных мер наказания, занимающих вершину карательной пирамиды, но при этом не связанных с причинением смерти (прежде всего пожизненного заключения). Во-первых, смертную казнь нельзя считать эквивалентной санкцией даже за самые тяжкие, серийные покушения против жизни, сопровождающиеся унижениями жертв и издевательствами над ними. Ведь хотя умерщвление жертвы преступником сопровождается острыми негативными переживаниями отчаяния, страха, боли и т.д., причинение смерти по приговору суда, не дающее приговоренному никакой надежды на спасение, создающее у него ощущение полной беспомощности, выступает в качестве гораздо более тяжкого ущерба. К этому следует добавить, что смертная казнь устраняет возможность любых градаций, обеспечивающих соответствие тяжести преступления и наказания, а единственным способом коррекции этого недостатка является шокирующая нравственное чувство практика "квалифицированной" смертной казни. Во-вторых, сдерживающий эффект смертной казни не подтверждается социологическими исследованиями. В этом отношении она является бессмысленным для общественного интереса убийством. В-третьих, пожизненное заключение является не менее эффективным способом окончательного устранения из общества закоренелых преступников, чем смертная казнь.

Третья линия рассуждения акцентирует практические затруднения и негативные последствия, связанные с сохранением института смертной казни. Применение этой правовой санкции превращается в дезориентирующую граждан ценностную декларацию государства. Если закон, являющийся выражением коллективной воли и фиксацией нормативных основ совместного существования, утверждает, что жизнь человека священна не всегда, что убийство может получать моральное оправдание в каких-то особых случаях, то он способствует возникновению опасной бреши в системе нравственных запретов. У граждан, получивших такой "сигнал" от законодателей, формируется неоправданно легкое отношение к применению смертельно опасного насилия, они получают дополнительные основания для оправдания убийств, мотивированных необходимостью отмщения. Кроме того, в отличие от других форм наказания смертная казнь имеет подлинно безвозвратный и окончательный характер. Судебная ошибка в случае приведения в исполнение этого вида наказания уже не может быть исправлена путем отмены приговора и возмещения ущерба невинно пострадавшему человеку.

Эта глубоко эшелонированная система аргументации создает впечатление, что сторонники смертной казни продолжают настаивать на своей позиции не в силу какого-то разумного убеждения, а поддаваясь тем иррациональным психологическим установкам, которые до сих пор формируют мнение большинства населения многих стран мира (включая страны, отменившие этот тип наказания). Однако это не совсем так. Необходимо иметь в виду, что в современных дискуссиях о смертной казни, ее сторонники используют более сложные и комплексные доводы, чем представленная выше триада. Это обстоятельство и сохраняет за вопросом о допустимости и обязательности этого института статус "открытой" этической проблемы. Осовремененная позиция защитников смертной казни сводится к нескольким основным тезисам.

Ответом на общее возражение о несовместимости смертной казни с провозглашаемым моралью уважением к человеческой жизни, является мысль о том, что смертная казнь может быть единственным способом проявления уважения к жизни жертв наиболее тяжких умышленных убийств. Она дополняется рассуждением о возможности виновной потери определенного индивидуального права лицом, проявившим неуважение к правам других. В этой перспективе смертная казнь выступает как вполне допустимая мера в отношении тех, кто осуществил умышленное, многократное, сопровождавшееся издевательствами или унижением жертвы покушение на человеческую жизнь.

Что касается разрушительных для нравственного климата последствий сохранения смертной казни, то следует иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, любая форма наказания может быть представлена как неуважение к личности преступника и как "абсолютное" нравственное нарушение: если смертная казнь является "абсолютным убийством", то тюремное заключение - "абсолютным покушением на свободу", а штраф или конфискация - "абсолютным грабежом". Тем самым критика смертной казни должна автоматически перерастать в критику наказания как такового, однако, позиция большинства сторонников отмены этой формы наказания не предполагает такого радикализма. Во-вторых, "брутализация" общества, сохраняющего смертную казнь, не является социологически доказанным фактом. Но даже если этот факт и будет доказан, то степень "брутализации" может оказаться ничтожно малой.

Отсутствие эквивалентности воздаяния также может быть оспорено. Если речь идет о якобы ни с чем не сравнимой тяжести ущерба, который порождает ожидание и приведение в исполнение смертной казни, то безнадежность положения и беспомощность жертвы преступления по целому ряду критериев гораздо выше, чем безнадежность положения и беспомощность осужденного на смерть преступника. Последний имеет юридические гарантии в отношении пыток и издевательств, у него была возможность юридической защиты своего интереса, тогда как жертва преступления часто находится всецело во власти другого человека, не соблюдающего никаких правил и ограничений. Если же обратиться к отсутствию градаций, которое делает невозможным соблюдение принципа соответствия между наказанием и тяжестью преступления, то пожизненное заключение имеет те же недостатки, что и смертная казнь, ведь назначение сроков заключения, превышающее возможную продолжительность человеческой жизни, носит сугубо символический характер.

Наконец, наиболее дискуссионная проблема - проблема сдерживающего эффекта. Современные сторонники сохранения смертной казни осведомлены о состоянии социологических исследований этого вопроса. Они фиксируют тот факт, что социологи продолжают спорить о наличии или отсутствии такого эффекта, постоянно указывая друг другу на то, что выводы pro и выводы contra не учитывают действия иных факторов, определяющих уровень преступности в разных странах и регионах. Следовательно, с точки зрения науки об обществе, ответ на вопрос о связи между количеством особо опасных преступлений и сохранением смертной казни остается неопределенным, и именно это должно быть точкой отсчета для нормативного рассуждения о необходимости смертной казни. Принимая решение о судьбе какого-то социального института в условиях неопределенности результатов его функционирования, можно снимать эту неопределенность в пользу разных общественных групп, интересы которых он затрагивает. Оправданность решения в таких ситуациях определяется именно тем, какая из групп получает предпочтение. Сторонники сохранения смертной казни снимают неопределенность в пользу группы жертв преступления, сторонники ее отмены - в пользу преступников. С точки зрения противников смертной казни лучше быть ответственным за дополнительные случаи убийства, если выяснится, что сдерживающий эффект есть, чем за бесполезную казнь преступника, если выяснится, что такой эффект отсутствует. Такой выбор вызывает серьезные моральные сомнения. В особенности, в сообществах с высоким уровнем преступлений против жизни.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >