< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

ГЛАВА 12. Проблемы развития: выбор пути

Обретя политическую независимость, получив либо упрочив свою государственность и оказавшись перед объективной необходимостью преодоления отсталости и ускорения развития, страны Востока в середине XX в. должны были сделать выбор - тот самый выбор пути, который столь зависел от решения государства, от его политики. Государство, встав над всем и отвечая за все, брало на себя решение, вырабатывало стратегию развития. Будучи вынуждено сделать выбор между двумя едва ли не равными по силе и значимости тенденциями (как лучше содействовать развитию и как при этом легче гарантировать прожиточный минимум людям, не подготовленным для радикальных перемен в образе жизни) государство, как правило, находилось в сложном положении. Сложность состояла в том, что необходимо было стратегически максимально точно рассчитать, какой из возможных путей неясного самостоятельного развития, пусть даже с неизбежным расчетом на серьезную помощь извне, даст лучший результат. Государство или, точнее, представлявшие его руководители должны были избрать ту или иную политику и следовать ей, причем от этого зависело очень многое.

пример

Можно было создать в стране условия для свободного рынка и поощрять его развитие, но можно было сделать прямо наоборот, закрыть рынок почти наглухо, как то было в Китае при Мао. Государство могло, приняв помощь бывшей метрополии, руководствоваться ее стандартами, в частности, следуя апробированным западной буржуазией нормам, стимулировать развитие частной собственности. Но могло и, приняв во внимание успехи Советского Союза, пойти на то, чтобы пресечь ее, вырвать эту непривычную для себя буржуазную частную собственность с корнем и жить по заветам предков, рассчитывая на помощь со стороны СССР. Оно могло разрешить деятельность в стране иностранных компаний и ТНК, а могло запретить эту деятельность и решительно изгнать нежелательных иностранцев, отдав их добро своим, как было сделано, в частности, в процветавшем благодаря европейским фермерам Зимбабве.

От того, какая именно политика будет взята на вооружение тем или иным свободным государством развивающегося мира, зависела его судьба в последующем. Во всяком случае, на протяжении долгих десятилетий. Так что выбор пути был делом весьма важным. От чего же он зависел? Что и как влияло на этот выбор? И, в конечном счете, на что можно было ориентироваться, делая его? Ситуация в момент деколонизации была не из легких. На процесс выбора действовали многие факторы, причем одним из наиболее серьезных было впечатление, которое оказал на мир Советский Союз, сыгравший основную роль в победоносном завершении Второй мировой войны, которая и привела к поголовной деколонизации. Этот успех марксистско-социалистического тоталитарного режима был многими воспринят как явственный признак устойчивости коммунистической системы и чуть ли не ее процветания, во всяком случае жизненности. Он оказал определенное влияние даже на лидеров Индийского национального конгресса, склонных сделать на некоторое время левый акцент в своей вполне буржуазно-демократической политике.

Все это необходимо учесть и соответственно обратить специальное внимание на анализ ситуации и ключевые моменты, которые могли обусловить тот или иной выбор и сыграть в процессе выбора решающую роль. Важно также помнить, что этот выбор стал судьбоносным не только для многих стран Востока, но и в конечном счете для всего человечества, на плечи которого последствия выбора легли очень тяжелой ношей.

12.1. Эталоны для ориентации

Начнем с того, что естественным ориентиром для развития стран Востока с XIX в., если даже не раньше, была Европа, т.е. буржуазная структура в целом и, более конкретно, олицетворенные колониальной администрацией политика и весь образ существования метрополии. Изучая язык метрополии, получая образование в ее университетах, пропитываясь ее культурой, представители высших социальных слоев колониальных и зависимых стран в большинстве своем становились как бы представителями двух цивилизаций, двух различных структур:

o своей, веками и тысячелетиями базировавшейся на фундаменте власти-собственности со всеми ее институтами и религиозно-цивилизационными нормами жизни, оказывавшими на нее определенное влияние, и

o чужой, антично-буржуазной, западной, оказавшей на них огромное воздействие.

Логично, что в перспективе они - не все, с миром ислама дело часто обстояло сложнее, - представляли себе будущее своих стран как нечто промежуточное между традиционным прошлым и заимствованным иностранным. Логично, что в перспективе они представляли себе будущее своих стран как нечто промежуточное между традиционным прошлым и заимствованным иностранным. Если принять во внимание, что во главе вновь образовывавшихся самостоятельных государств оказывались пропитанные культурой метрополии представители высших слоев местного населения, то не приходится удивляться тому, что структура метрополии представлялась им чем-то вроде образца, достойного подражанию. К этим субъективным представлениям можно прибавить и нечто более объективное. Речь идет прежде всего о длительной целенаправленной деятельности колониальной администрации в колониях, которая вела к насаждению принятых в метрополии порядков, ее объединившего разноязычные племена и народы общего для всех них языка, высокой европейской культуры, хорошо разработанных и для понимающего весьма привлекательных политических и правовых норм и т.п. Оба фактора, субъективный и объективный, накладываясь один на другой, усиливали друг друга и создавали мощный импульс с четким вектором. Что касается стран зависимых, где фактора колониализма в форме длительного господства колониальной администрации не было, то там тоже ощущалось влияние передовой западной буржуазии, ее индустриального потенциала и высокого уровня институциональной, да и всякой иной культуры. Выбор же и принятие окончательного решения определялись политикой местных правительств, на ориентацию которой влиял целый комплекс факторов. Определенную роль могли играть случай, борьба политических сил, соперничество великих держав, даже свободный выбор тех, кого на это уполномочивали.

пример

Вспомним миссию Ито, посланную в Европу в конце XIX в. для ознакомления с существовавшими там политическими системами, из которых следовало выбрать нечто наиболее подходящее для Японии.

Кроме того, объективным фактором огромной силы был сам колониальный капитал во всех его модификациях. Он зримо демонстрировал свое технико-технологическое и экономико-индустриальное превосходство и буквально подавлял своей мощью традиционное хозяйство и связанный с ним образ жизни Востока. Стать индустриально развитой страной, сравняться с Западом - было если и не всеми осознанной, то во всяком случае подспудно вызревавшей целью каждой из стран отсталого Востока. К этому вело и некоторое развитие национального капитала, пусть медленное и противоречивое. В еще большей степени такого рода целью обычно было озабочено бравшее на себя экономические функции государство. Словом, многое говорило в пользу ориентации на буржуазный стандарт, олицетворенный той или иной его конкретной модификацией, страной-метрополией. Как правило, он и становился эталоном для подражания. На рубеже XIX-XX вв. и тем более в первой половине XX в. на такого типа развитие ориентировались практически все страны Востока.

Ситуация изменилась во второй половине XX в., причем перемена эта была связана не столько с успехами СССР до Второй мировой войны, о которых мир и не знал, сколько, как упоминалось, с победой в этой войне. Она произвела на Восток впечатление, стимулировала ориентацию на коммунистическое насилие, с помощью которого, как считали тогда многие, только и можно достичь национального освобождения и дальнейшего процветания. Во многих странах Востока возникли компартии, руководство которых ориентировалось на революционный переворот и строительство марксистского социализма. Эта структура, как им представлялась, могла быть противопоставлена капитализму. Она должна была заместить его, ликвидировав при этом такие с трудом прививавшиеся в восточном мире реалии капитализма, как буржуазная частная собственность и все те права, свободы и прочие либерально-демократические институты, на которые антично-буржуазная структура прочно опирается и которые для всего мира вне Запада были чужды и непонятны. Естественно и логично, что молодые и теоретически не очень искушенные, вначале численно весьма слабые компартии Востока не только ориентировались на опыт Советского Союза, но и просто всему учились у большевиков, практически внимая каждому слову, раздававшемуся из Москвы. Для координации коммунистических сил и руководства их политикой там были созданы сначала Коминтерн, потом Коминформ. Разумеется, все перемены в Москве влияли на страны Востока.

пример

В частности, строительство жесткой силовой системы марксистского социализма в его сталинской модели означало для компартий Востока, что именно на такую модель им отныне следует держать курс. С середины XX в. подобная модель стала ориентиром уже не только для коммунистов, но и для многих марксистки настроенных националистов. Это проявило себя в феномене так называемой социалистической ориентации в ряде стран Азии и Африки, олицетворяемой реформаторами, готовыми многое заимствовать из сталинской модели, которую они по ряду важных причин воспринимали с сочувствием.

Что привлекало их в сталинской модели марксистского социализма? Ответ не составляет труда. В этой модели лидеры стран Востока, прежде всего отсталых, видели казавшуюся им едва ли не оптимальной возможность для ускоренного развития в условиях, которые не требовали радикальной трансформации структуры, не вынуждали ломать веками устоявшуюся норму и на ее развалинах формировать свободный рынок с конкуренцией действующих на свой страх и риск частных собственников. Не имея ни развитого капиталистического рынка, ни знакомых с его принципами и тем более умеющих извлекать прибыль из конкурентной борьбы буржуазных частных собственников, лидеры этих стран вместе с тем принимали во внимание, что сталинская модель с ее командно-административно-распределительной системой, функционально до мелочей сходна с политико-правовыми нормами классического Востока. Структура власти-собственности с находящимися в руках правящей элиты рычагами редистрибуции достояния всего населения, по воле случая оказавшаяся почти копией марксистско-социалистической модели, была им до предела понятна.

Советский режим продемонстрировал принципиальную возможность за кратчайший исторический срок вырваться из состояния отсталости, совершить индустриализацию, превратить страну в мощную военную державу. О цене такого рывка тогда не было известно, но это мало кого остановило бы, даже если бы его цена стала достоянием гласности. Главным было совсем другое. Если этот тоталитарный режим сумел добиться таких успехов, то почему бы не воспользоваться его опытом, имея в виду и его помощь? Основное ведь в том, чтобы добиться цели, пусть даже и очень дорогой ценой, избегнув при этом болезненной ломки структуры, к чему отсталая страна менее всего готова. А раз этого в принципе можно добиться, используя, как в СССР, традиционные рычаги и издревле существовавшие нормы жизни, привычные как для управителей, так и для управляемых, то грех не попытаться это сделать.

пример

Не все и не всегда полностью отдавали себе отчет в том, к чему это может привести. Что касается радикалов первого поколения, то в них было немало от революционного порыва и искренней веры в то, что они несут своим народам освобождение. Именно эта вера и эта искренность сыграли едва ли не решающую роль в том, что в годы серьезного политического и социального кризиса, вызванного Второй мировой войной и японской оккупацией Китая и Юго-Восточной Азии, поднявшиеся на борьбу с оккупантами крестьянские массы в ряде случаев пошли за коммунистами, что и привело после победы к созданию в этих странах сходных с СССР тоталитарных режимов марксистского социализма.

Итак, в качестве генерального ориентира для деколонизованного Востока в середине XX в. оказались две модели:

o западная буржуазно-демократическая;

o марксистско-социалистическая в ее сталинской модификации.

Обе модели продемонстрировали успехи, причем вторая сделала это в условиях, весьма близких к тем, что были характерны для Востока. Нельзя сказать, что в СССР не было крутой ломки структуры и радикальных преобразований всего образа жизни страны и людей. Было и то, и другое, да и много еще такого, о чем в то время мир не знал или только смутно догадывался. Но одно четко отличало сталинскую модель от буржуазной: она принципиально выступала против свободного рынка и свободной частной собственности, т.е. как раз против того, что было чуждо традиционному Востоку и требовало от него болезненной структурной ломки, правда, уже давно начатой, а кое-где и приведшей к ощутимым позитивным результатам.

Сталинскую и буржуазную модели развития следует считать своего рода полюсами широкого диапазона возможного выбора пути для стран Востока. Между этими полюсами лежал веер направлений промежуточного характера. Что же сыграло решающую роль в выборе пути развития? Какие обстоятельства повлияли на него? Ответ ясен. Решающую роль, причем не только в момент выбора, но и при перемене этого выбора, могла и должна была сыграть, наряду с другими важными обстоятельствами, все-таки традиция, т.е. как наличие либо отсутствие собственной развитой религиозно-цивилизационной культурной основы, на которую данное общество могло бы опереться, так и характер этой основы. От этого зависела в годы деколонизации и кое-где все еще зависит политика многих государств современного Востока.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >