< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

Парадокс морального нигилизма

Суть этого парадокса состоит в том, что отрицание морали неизбежно оказывается ее утверждением, ибо оно не может осуществляться иначе как на моральных основаниях. Вообще переоценка ценностей происходит в разных случаях, два из которых наиболее типичны.

Во-первых, тогда, когда меняется способ бытия ценностей, и конкретные формы деятельности не соответствуют своему назначению, не приводят к тем целям (благам), ради которых они учреждаются. Так, например, произошло с плановой экономикой, которая не смогла поддерживать производительность труда на обещанном ею же самой более высоком, чем рыночная экономика, уровне; со знахарством, которое дискредитировало себя в прокламированных им же самим целях лечения.

Во-вторых, тогда, когда ценность подвергается критике и отрицанию с позиций более высокой и важной ценности. Так, монотеистические религии расправились с языческим многобожием, сословное разделение людей было отвергнуто во имя демократических ценностей.

Ни под один из этих способов переоценки ценностей моральный нигилизм не подходит. Мораль не замкнута на какую-то конкретную деятельность и не обещает никаких целей, которые находятся вне нее. Кроме того, не существует ценностей, которые были бы выше и важнее моральных; во всяком случае в области целесообразной деятельности мораль сама является наиболее высокой и важной из всех ценностей. Можно отрицать другие ценности по моральным основаниям, что очень часто делалось и делается (так, Фейербах отвергает христианскую догматику во имя моральной религии, христианские богословы, в свою очередь, борются с атеизмом как безнравственным учением, Толстой отрицает искусство во имя морали и т.д.).

Но не существует оснований, по которым можно отрицать мораль. Самым яростным и последовательным ниспровергателем морали был Ф. Ницше. Однако главная его претензия к морали была претензией сугубо морального свойства, она состояла в том, что мораль унижает человека, увековечивает его рабство. В такой же логический круг впал другой не менее откровенный критик морали - Лев Троцкий, который отвергал ее как фальшивую, отчужденную форму сознания, препятствующую построению общества без насилия, без эксплуатации человека человеком. Моральный нигилизм как последовательный акт мысли невозможен, так как само понятие нигилизма является морально нагруженным. Это значит: мораль можно отрицать только во имя самой же морали, более высокой, чем та, которая подвергается отрицанию.

Вопрос: почему отрицание морали неизбежно оборачивается ее утверждением?

Парадокс тайного добродеяния

С евангельских времен господствует убеждение, что добрые дела, в особенности и прежде всего самое доброе из них, которое чаще всего считается синонимом добра как такового, а именно благодеяние, милостыню, следует делать втайне. Втайне не только от других, но и от самого себя ("когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне" - Мф. 6:3). Если это - доброе деяние, то оно не может быть тайным ни для того, на кого оно направлено, ибо оно есть деяние (нечто внешнее, ощутимое), ни для того, кем оно совершено, ибо в качестве доброго оно есть деяние намеренное. Словом, парадокс: или это деяние, тогда оно не может совершаться втайне, или оно совершается втайне и тогда не является деянием.

Парадокс тайного добродеяния, если можно так выразиться, еще более парадоксален, чем парадокс совершенства, который запрещает упиваться добрыми делами, но не исключает того, что человек совершает их и осознает в качестве добрых. Здесь же под сомнение ставится сама способность человека к добрым делам.

Не сами добрые дела, а способность человека быть их субъектом, словно они совершаются через него, но не им самим. Что значит "пусть левая рука не знает, что делает правая"? Кто же тогда управляет ими и ответствен за то, что они делают?

Можно предположить такое объяснение: в идеальном варианте добрые дела должны быть органичны человеку до такой степени, что он совершает их с той же естественностью, с какой дышит, ходит, смеется, и потому никак не считает своей заслугой, когда его левая рука и правая рука действуют слаженно, одна не отменяет того, что сделала другая, словом, когда человек творит милостыню обеими руками. Такое, однако, мыслимо в некой гипотетической сверхморальной перспективе, по ту сторону добра и зла, скажем, в случае обитания в христианском или мусульманском раю. Нас же интересуют добрые дела, которые учреждаются в сознательном и ответственном акте, в борьбе с противостоящими им собственными искушениями. Нас интересует милостыня, которая имеет место только в мире, где есть нищета и, творя которую, человек всегда что-то отрывает от себя.

Вопрос: что это за добрые дела, которые могут совершаться в тайне?

Парадоксы морали и негативные поступки. Парадоксы морали в целом возникают на основе стремления воплотить абсолютность духовно-практических притязаний личности в конкретных поступках, что также невозможно, как найти конец бесконечного ряда. Они могут найти разрешение, подтверждающее истинность обоих взаимоисключающих утверждений, составляющих содержание каждого из них, в том случае, если удастся мораль как исток и основание духовной практической деятельности человека замкнуть на самое себя. Иными словами, если удастся найти такую конкретность в мире поступков, которая прямо, непосредственно и в полной мере соответствовала бы абсолютистским претензиям морали на то, чтобы быть последней, высшей и самодостаточной инстанцией в иерархии человеческих целей и ценностей. Такая конкретность, состоящая из абсолютных в моральном смысле поступков, и была бы той реальностью, которая заключает в себе и тем самым снимает все выделенные выше парадоксы.

Из всего, что нам известно, такому критерию соответствуют негативные поступки, реализующие моральные запреты. То, что нравственные требования имеют преимущественно форму запретов, очень давно зафиксировано в нравственном опыте, отмечено теоретиками. Однако эта принципиальная и специфическая их особенность не стала до настоящего времени основой развернутого концептуального осмысления нравственной реальности. Негативный поступок, как уже отмечалось, есть такой поступок, для совершения которого а) у индивида есть все необходимые и достаточные основания, кроме одного - моральной санкции на его совершение; б) индивид отказывается от него (не совершает) только в силу отсутствия такой санкции, что выражается в прямом моральном запрете.

Особенность негативного поступка состоит в том, что его содержание, определяемое желаниями индивида, его эмпирическими интересами и возможностями, является сугубо безнравственным в том смысле, что оно очевидным и несомненным образом противоречит нравственному запрету, и если бы он, этот поступок, состоялся, то был бы ничем иным, как злодеянием, а его форма, совпадающая в данном случае с мотивом, в силу которого он не состоялся, является нравственной в самом высоком и чистом смысле слова, так как таким мотивом является единственно и исключительно нравственный запрет. Таков, например, поступок человека, который хочет убить или хочет солгать, которого и его собственные желания, и ситуация, и интересы, и просчитанные возможности, словом, все толкает, принуждает расправиться с теми, кого он считает ничтожеством - убийцей, насильником, совратителем, солгать тому, кого он считает коварным, злонамеренным, жестоким негодяем, но он не делает этого, не убивает и не лжет, следуя только нравственным нормам "не убий", "не лги" и только им, ибо у него нет никаких других оснований не делать этого.

Негативный поступок есть чистейший парадокс в том смысле, что в нем (и единственно в нем) добро и зло, нравственное и безнравственное соединены в своей несоединимости; его можно уподобить электрическому разряду, который возникает при контакте положительного и отрицательного заряда и лишь подтверждает невозможность такого контакта. Он нравствен в своей безнравственности: он состоялся в качестве негативного (несостоявшегося) поступка в силу своей безнравственности. Он безнравствен в своей нравственности: нравственное деяние индивида в форме негативного поступка свидетельствует о его способности к безнравственным поступкам.

Негативный поступок негативен в обоих смыслах: и в фактическом (это поступок, которого нет) и в ценностном (это поступок, которого нет в силу его порочности). Это - поступок, который не состоялся в фактическом смысле из-за того, что он несостоятелен в ценностном (нравственном) смысле. Негативный поступок, понимание моральных абсолютов как категорических запретов является ключом к разрешению моральных парадоксов.

Парадокс порочной добродетели В случае негативного поступка добродетель индивида только и состоит в отрицании (блокировании) своей собственной порочности. Индивид оказывается добродетельным только в той степени, в какой он является порочным (несет порок в себе, хочет совершить действия, считающиеся по критериям морали порочными).

Парадокс намеренного зла: поскольку мораль выступает в форме запрета и соответственно негативного поступка, постольку намеренное моральное зло неизбежно оборачивается логическим противоречием, ибо оно означало бы, что человек намеренно (сознательно) делает то, что он не делает. Что касается ненамеренного зла, то оно в силу ненамеренности не соотнесено ни с каким сознательно принятым запретом и потому не имеет морального статуса. Так, правоверные мусульманин или иудей, которым запрещено есть свинину, не могут, сохраняя свои соответственно мусульманскую и иудейскую идентичности, намеренно отступить от этого запрета - нельзя же употреблять в пищу свинину, не употребляя ее. А если же люди употребляют свинину, не соотнося это с запретом, т.е. не будучи правоверными мусульманами или иудеями, то им и в голову не придет считать это морально недопустимым поступком.

Парадокс совершенства: чем больше человек совершенствуется в смысле негативных поступков, тем больше он раскрывает собственное несовершенство в форме склонности к порочным, недостойным поступкам, подобно человеку, очищающему себя от паразитов, который тем больше ужасается своему состоянию, чем больше паразитов он уничтожает.

Парадокс морального самозаконодательства: свободная воля, выступающая в форме запрета, не перестает быть свободной, поскольку запрет касается не ее самой, а области необходимых поступков, подобно тому, как охрана, выставленная у ворот замка, проверяет тех, кто входит в него, а не тех, кто выходит. Запрет, вытекающий из свободной воли, не только не перестает быть запретом, но, напротив, становится в большей мере запретом, чем все прочие запреты, так как он именно из-за своей укорененности в свободной воле приобретает абсолютный характер.

Парадокс морального нигилизма: отрицание морали, поскольку последняя имеет форму негативных поступков, неизбежно оказывается ее утверждением. Так как мораль есть единственное основание запретов, в которых она материализуется, или, говоря иначе, так как единственное предназначение морали состоит в том, чтобы быть основанием абсолютности соответствующих запретов и поступков, то последние нельзя поставить под сомнение и отвергнуть без апелляции к самой морали. Единственная возможность отвергнуть их - показать и доказать, что они недостаточно моральны, не соответствуют тому абсолютному статусу, на который претендуют.

Парадокс тайного добродеяния: негативный поступок остается втайне от других, поскольку его нет, и втайне от того, кто его совершает, ибо в своем фактическом содержании, в силу которого он только и мог бы стать явным, поступок этот является не добродеянием, а злодеянием; поэтому человека охватывает не столько гордость из-за того, что он не совершил злодеяние, сколько ужас из-за того, что он мог его совершить, подобно тому, как пешехода, который чуть не угодил под колеса мчащегося мимо автомобиля, не охватывает радость, а прошибает холодный пот.

В отличие от негативного поступка, в котором моральная мотивация противостоит эмпирической мотивации, соприкасается с последней только для того, чтобы наложить на нее запрет, в позитивном поступке они стремятся соединиться, действовать параллельно. Тут-то и обнаруживается, что эти два ряда мотивов разнородны. Их принципиальная несовместимость как раз и находит выражение в парадоксальности морального сознания, которая не только фиксирует эту несовместимость, но одновременно культивирует ее, предостерегая от сведения моральных мотивов к эмпирическим мотивам, ценностей - к целесообразности.

Моральные запреты и соответствующие негативные поступки не исчерпывают моральной жизни. Они исчерпывают ее в том, что касается практического воплощения в поступках абсолютистских притязаний морали; они задают абсолютную границу человечности, негативно очерчивая пространство, внутри которого только и может разворачиваться жизнедеятельность в ее человеческих формах. Что касается самой этой жизнедеятельности, то она не удовлетворяется полученной ранее негативной моральной санкцией и ищет поддержки со стороны морали в своих позитивных проявлениях. Человек не удовлетворяется своей деятельностью в ее конкретном и многообразном эмпирическом содержании, он хочет видеть ее также осмысленной, когда она, будучи, успешной в том, что касается предметно обусловленных целей, могла бы вместе с тем рассматриваться как выражение человеческой добродетели, долга, справедливости. Это, собственно говоря, и есть тот центр нравственного напряжения жизни разумного существа, благодаря которому сама нравственность выступает как критика ее (жизни) наличных форм.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >