< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

2.8. Научная революция XVI-XVII веков: формирование основ математического естествознания

Начнем наш разговор с характеристики теоретических источников рассматриваемой научной революции. В первую очередь это, конечно же, традиции, заложенные александрийской школой. Другим источником можно считать философские школы (платонизм, аристотелизм, атомизм и стоицизм), возникшие в Афинах и занимавшиеся - каждая по-своему - естественнонаучными вопросами.

Для александрийской науки эпистемологической моделью является математическое описание и обращение к математическим абстракциям. Александрийская наука устанавливает математические регулярности, в то время как афинская философия полагает совершеннейшим знанием каузальную модель, основа которой - теория первоначал. Иными словами, философия объясняет вещи, показывая, что они есть такие, как есть (или являются) в повседневной реальности, реальность же понимается как обусловленная одним уникальным основанием - бытием. Таким образом, наследие античности можно обозначить двумя современными терминами - разработанное абстрактное математическое мышление и эмпиризм (реализм).

Целый ряд предпосылок обусловил постепенное отождествление "абстрактно-математической" и "реалистской" установок. Начало "научной революции" обычно связывается с появлением трактата Коперника "О вращении небесных сфер" (1543). На титульном листе этого сочинения Коперник поместил известное изречение: "Пусть не войдет сюда никто, не знающий геометрию". Хотя это высказывание принадлежит Платону, ясно, что в основе его - предположение о математической модели как основе физического мира (т.е. реально существует лишь то, что может быть открыто посредством математики).

Космологию, основанную на точно указанном соответствии между физической реальностью и математической моделью, создает Кеплер, показавший, что в основе порядка и системы таких предельных объектов, как планеты, лежит математическая "гармония". Подобная теория четко выражена в учении Ньютона. Примеры этого - его отождествление пространства математического, реального и абсолютного или утверждение, что сила гравитации не нуждается в физическом объяснении (которое Ньютон, в сущности, и не предложил). Сила тяжести как математическая конструкция лежит в основе концепции Ньютона, поэтому достаточно, что притяжение "в действительности существует".

Если математизация не вызывает сомнений, то тезис о машинизации (идея тождества между механизмом и физическим бытием вообще и живым организмом в частности) представляется более сложным. Есть ряд высказываний (Кеплер, Декарт) об удобстве и предпочтительности механизмов. Действительно, механизм крайне удобен для получения математической модели или формулы. Так, Кеплер говорит, что моделью "небесной машины" служат часы, а не божественное бытие, обладающее душой, поскольку в такой машине все разнообразие движений следует из одной простой физической силы, так же как в часах все движения происходят из одного простого веса.

Однако нельзя не упомянуть и иную интерпретацию данной проблемы. Механистичность науки может быть объяснена влиянием инженеров и изменением в положении механиков (примером чего является венецианский арсенал и связанная с ним деятельность Галилея). Правда, деятельность механиков и инженеров, столь очевидно активная в ренессансных академиях (устройство машин, фейерверков, "масок", театральных представлений и т.д.), в XVII столетии подчиняется организующей активности профессиональных математиков.

Последнее, о чем мы хотели бы сказать, это вопрос о соотношении или "пересмотре" античных научных предпосылок в научной революции. Число исследований данной темы огромно, поэтому можно сказать о достаточно известной связи систем Коперника и Птолемея. В сущности, Коперник не столько отбрасывает теорию Птолемея, сколько пытается усовершенствовать ее, очистить от ошибочных допущений и истолкований посредством ясных и простых принципов. Коперник, как и Птолемей, полагает, что движения небесных тел просты, гармоничны, совершенны, точны и однообразны. То есть идею, что небесная система обладает максимальной гармонией, разделяют оба великих ученых. Различие между ними заключается в уже упомянутом моменте: для Птолемея, по-видимому, математические, предельно совершенные конструкции остаются просто удобными моделями или гипотезами, не соотносимыми с соответствующей онтологией. Коперник же полагает, что программа Птолемея - "спасение явлений" - наиболее точно выполняется при условии, что математическое познание не отличается от каузальной модели. Кеплер ясно прочерчивает перспективу коперниканского учения, предполагая, что новая астрономия должна быть учением, основанным на неизменно действующих причинах, т.е. своеобразной небесной физикой.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >