< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

Мораль и право. Специфика институционального регулирования

Мораль и право - близкие, но в то же время различающиеся системы ценностей и способы регулирования общественных отношений. И мораль, и право выполняют общую задачу - упорядочивают человеческое общежитие, гармонизируют отношения между людьми, делают возможным и эффективным их сотрудничество. И мораль, и право имеют общую ценностную основу - идеологические и нравственные ценности, существующие в обществе взгляды на общественные потребности. Право постоянно апеллирует к нравственности (например, содержащиеся в российском Гражданском кодексе понятия "недействительность сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности", "добросовестное приобретение" и т.д.). Многие безнравственные поступки наказываются и по закону: убийство, воровство, хулиганство, клевета, оскорбление, взяточничество и др. Чем более скоординированы в ценностном отношении право и мораль, тем эффективнее они регулируют общественные отношения, поддерживая друг друга. Наиболее глубокая ценностная связь морали и права устанавливается через единое понимание общей и для морали, и для нрава ценности - справедливости. Однако право намного прочнее связано с конкретными социальными интересами людей, и прежде всего людей, обладающих силой и властью, устанавливающих законы, чем со значимыми моральными ценностями общества. Поэтому ценностная направленность норм морали и права не всегда совпадают, право может включать в себя нормы, несправедливые с точки зрения общественной морали, что может стать причиной ценностного и регулятивного диссонанса морали и права. Законы права, лишенные моральной поддержки в обществе, возбуждающие моральное негодование, сами становятся деструктивным фактором в обществе.

Право является институциональным регулятором: правовые требования создаются и поддерживаются учреждениями, специально для этого созданными и наделенными особыми прерогативами контролировать исполнение правовых норм и осуществлять санкции в случае их нарушения. Мораль тоже поддерживается институтами (права, церкви, школы, семьи и др.), но главное - она поддерживается общественным мнением и индивидуальным моральным сознанием людей и благодаря этому проникает в такие сферы отношений, которые оказываются непроницаемыми для других способов регулирования отношений. Так, право в отличие от морали не предписывает, чтобы люди не оскорбляли друг друга, и только тогда, когда эти оскорбления приобретают очевидную и вызывающую форму, оно отвечает на это своими мерами.

Система правовых норм внутренне дифференцирована, в ней выделяются различные подсистемы, отрасли (уголовное право, гражданское, трудовое и др.), на основе которых создаются системы соответствующего законодательства (детально разработанные отраслевые кодексы: уголовное право, гражданский, трудовой кодекс, пенсионное законодательство и др.). В морали тоже выделяются подсистемы норм (трудовая мораль, различные виды профессиональной морали, половая мораль и т.д.). С одной стороны, такое выделение имеет смысл, поскольку в каждой предметной сфере деятельности имеются свои нравственные проблемы, в каждой постепенно складываются конкретные нормы. С другой стороны, мораль внутренне, в ценностном отношении, более однородна, чем право. Даже обращаясь к конкретной моральной норме, мы не выходим из ценностного поля морали в целом, а предпочитая одну из ценностей в случае конфликта значимых ценностей, не перестаем испытывать душевный дискомфорт, угрызения совести по поводу нереализованной ценности. Ориентация на ценности морали - это метанормативная регуляция, детерминация будущим, желаемым должным. "Мораль, - пишет А.А. Гусейнов, - претендует на абсолютность, на то, чтобы быть последней ценностной опорой человеческого существования". Мир ценностей - это иное измерение действительности, с высоты которого судится настоящее, осознается несовершенство существующих отношений. Мораль способна вдохновить человека благородными идеалами, она открывает перед ним захватывающие перспективы самосовершенствования, побуждает к подвижничеству. Ничего подобного право от человека не требует и не предполагает: право сориентировано на обычного добропорядочного человека с его типичным житейским опытом и обыденным здравым смыслом.

Моральный субъект относительно свободен в своих решениях, в одной и той же ситуации разные люди могут поступать различным образом. Поэтому на моральное благо, полагающееся в соответствии с представлением о моральных обязанностях другого, можно надеяться, о нем можно просить, но на него нельзя рассчитывать наверняка, его нельзя требовать: в области морали достоверно существуют только обязанности. На односторонний характер моральных обязанностей обратил внимание русский правовед Л.И. Петражицкий. А вот для правовых отношений характерно то, что они имеют двусторонний характер. Правовая обязанность известна и закреплена, права благополучателя защищены законом, долг может быть взыскан в судебном принудительном порядке, поэтому на благо, полагающееся по закону, можно притязать как на свое: его можно требовать и добиваться. "Наши права, - писал Л.И. Петражицкий, - суть закрепленные за нами, принадлежащие нам, как наш актив, долги других лиц. Права и правоотношения в нашем смысле не представляют, таким образом, чего-то отдельного и отличного от правовых обязанностей". Правда, замечает Г. В. Мальцев, в современном праве представлено множество типов правовых обязанностей и правовых норм, в том числе и односторонних, беспритязательных отношений, например, юридически оформленная благотворительность. На благотворительную помощь можно надеяться, о ней можно просить, но на нее нельзя претендовать как на свое, положенное по праву, причитающееся. Но все же специфичным для права является двусторонний характер отношений. Так, права ребенка обеспечиваются целым рядом законов семейного права.

И мораль, и право защищают от своеволия и нелегитимного насилия. Большинство моральных и правовых норм, выполняющих конструктивную, организационно-упорядочивающую функцию, опираются не столько на применение принуждения, сколько на сознательное стремление людей к укреплению некоторого общественного порядка. На каждом участнике социального общения, согласно общему мнению, лежат определенные моральные и правовые обязанности, которые подкрепляются санкциями. Нормы права в случае существенных правонарушений охраняются с помощью мер государственного принуждения, и в этом сила права. Юридические обязанности в целом считаются более надежными, чем моральные, поскольку необходимость их исполнения гарантируется законом и судом. Моральные же обязательства держатся на доброй воле, на совести, долге или стремлении избежать общественного порицания, которое угрожает в случае их нарушения. Поэтому мораль бессильна перед преступниками, не способными к нравственной оценке своих поступков, склонными к самооправданию.

Право располагает кодифицированным набором санкций, и эти санкции карающие. Правовая санкция представляет собой установленную заранее меру ответственности за правонарушение и направлена извне на изменение социального статуса и имущественного положения субъекта. В каждой статье Уголовного кодекса имеется та часть, где описывается противоправное деяние (диспозиция), и часть, где указываются правовые последствия нарушения данного закона, меры воздействия, наказания (санкция). Общественное воздаяние в праве носит действенно-материальный характер: это штрафы, лишение имущества, свободы и другие тяготы и ограничения. Осуществляются эти меры специально уполномоченными должностными лицами. Объем моральных обязанностей, а иногда и мера исполнения морального требования, и круг лиц, являющихся объектом этих обязанностей (как, например, при реализации предписания помогать тем, кто нуждается в помощи), определяются самим моральным субъектом, зависят от его нравственной культуры и характера отношений с объектами моральных обязанностей. В праве же строго определены и количественные, и качественные параметры обязанностей, а обязательность их исполнения никак не зависит от характера личных взаимоотношений с контрагентом правоотношения.

Моральные санкции носят духовный характер, и этим они отличаются от правовых санкций. Они более гибкие: могут быть не только карающими (осуждение, возмущение, остракизм), но и поощряющими (одобрение, поддержка, восхищение); могут быть осуществлены как в форме оценки поступка общественным мнением или значимыми для человека людьми, так и в форме самооценки (угрызения совести, чувство удовлетворения от выполненного долга). Человек, которому удалось по какой-либо причине избежать общественного нравственного суда, не избежит суда совести. Суд совести не знает "сроков давности". То, что мы называем "угрызением совести", - это тяжелое моральное чувство, которое может преследовать человека всю жизнь. Стремление поступить так, чтобы в дальнейшем не испытывать угрызений совести, - очень действенный моральный мотив, он может быть сильнее страха потерять расположение окружающих, подорвать свою репутацию в группе, упустить выгоду. Нравственная санкция, таким образом, для морального субъекта неотвратима, неизбежна, в то время как правовая таковой не является. Правовое регулирование может быть осуществлено только там, где объективно возможно доказать и исполнить правоотношения средствами юридического процесса, где существует возможность охраны правоотношений органами надзора и принуждения. Вследствие этого ответственность за нарушение закона несет не всякий, нарушивший его, а лишь тот, кого правоохранительным органам удалось задержать и чью вину следствию удалось доказать.

Сравнение правового и морального способов регулирования дает представление как о специфике институционального регулирования, так и о комплементарности, взаимодополняемости институционального регулирования и морального саморегулирования.

Потребность в институциональном регулировании отношений обусловлена тем, что существуют такие социально-нравственные проблемы (как, например, экологические, проблема честной конкуренции в бизнесе, коррупции, смертной казни, эвтаназии), которые не могут быть решены усилиями отдельных индивидов. Для их решения необходимы согласованные действия множества людей. Субъектом солидаризованного институционального решения является социальная общность (коллектив, организация, корпорация и т.д.). Процедура согласования позиций, интересов описывается Г. Блумером и в этике дискурса (К.-О. Апель, Ю. Хабермас). Решения принимаются на основе открытого обсуждения мировоззренческих позиций всех заинтересованных сторон и формулируются в виде свода норм деятельности и ее ограничений. Для контроля за ходом исполнения решений и применения санкций создаются специальные структуры и механизмы - этическая "инфраструктура". Она поддерживает достигнутые соглашения и лежащие в их основе моральные ценности, способствует воплощению этих ценностей в конкретные сферы практической деятельности. "Смысл прикладной этики, - пишет А. А. Гусейнов, - перевести моральные ценности из идеальной формы бытия в практическую, притом не только в индивидуальном опыте, но и в организации общественной жизни, переформулировать их в терминах социального поведения, в полной мере сохраняя их изначальное содержание".

Социальная миссия институциональной этики - доводить до конкретного выбора, конкретного поступка общественный интерес, совмещать, гармонизировать частные интересы (лиц, организаций, профессиональных и других обособленных групп) и интересы общества в целом, предвидеть и предотвращать возможный ущерб благу общества, человека и природе. Эта миссия осуществляется путем нравственно-этического оправдания или ограничения целей частных агентов и средств реализации этих целей, путем обоснования оптимального способа сочетания разных систем ценностей, введения наряду с критериями эффективности, выгодности, полезности нравственно-этических критериев (гуманности, справедливости, прав человека и др.) в качестве обязательных параметров выбора. Благодаря применению новых методов решения проблем прикладная этика расширяет поле морального регулирования, открывает новые возможности для проникновения морали в те области отношений, где моральное регулирование до сих пор либо было невозможно, либо осуществлялось на свой страх и риск. А. Гарапон обращает внимание на аналогичное положение дел в политике: отсутствие общезначимых ценностей, неспособность политиков решать политические проблемы политическими средствами и связанная с этим утрата доверия к официальной политике выражаются в усилении экспансии права в обществе, "юридизации" (процессуализации) политического дискурса. "Несмотря на то, - пишет А. Гарапон, - что функция юридических рамок, их символов и процедур состоит в том, чтобы создавать единомыслие без консенсуса, т.е. согласие относительно способа решения конфликтов, а не обязательно относительно конкретных решений, возникает прямо обратное сочетание: консенсус без единомыслия".

Прикладная этика изучает формы институционализации морали, способы "внедрения" моральных требований в общественную практику посредством институтов. В публичной сфере моральные требования к предметной деятельности воплощаются либо а) посредством их кодифицикации и создания поддерживающих эти своды норм и ценностей организационных структур, регламентов и процедур; либо б) путем достижения согласия относительно способа решения проблемы. В последнем случае, если мы считаем обоснованными ценностно-нормативные требования и ограничения, предъявляемые к решению, и отвечающими нашим представлениям о справедливости процедуру и регламенты его принятия, мы должны согласиться и с конкретным решением, которое принимается в рамках этих заданных параметров.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >