< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

3.2.3. Квалифицирующие признаки неосторожной вины. Невменяемость

Воззрения русских ученых на формы неосторожной вины совпадают с их восприятием в действующем праве. Проект Уголовного уложения, подготовленный в конце XIX в., следующим образом определял признаки неосторожности: "Преступное деяние почитается неосторожным, если виновный: 1) не предвидел его, но мог или должен был предвидеть; 2) предвидел наступление обусловленного деянием последствия, но полагал предотвратить таковое", что соответствует в первом случае неосторожности в форме небрежности, во втором же случае очевидны признаки неосторожной вины в форме легкомыслия. Взгляды профессора Н. С. Таганцева аналогичны приведенным выше: "Неосторожная вина служит дополнением вины умышленной и может представлять два оттенка: 1) когда у действующего было сознание совершаемого, но не было хотения - преступная самонадеянность, и 2) когда отсутствовало самосознание - преступная небрежность".

Совершение малозначительных проступков не всегда означало наличие правонарушения. К признакам, исключающим ответственность за них, относились следующие:

o совершение проступка случайно, "не только без намерения, но и без всякой неосторожности или небрежности"; таким образом, случайное совершение проступка отождествлялось с отсутствием обоих признаков вины;

o совершение проступка лицом, не достигшим 10-летнего возраста;

o совершение проступка "в безумии, сумасшествии и припадках болезни, приводящих в умоисступление и совершенное беспамятство".

Законодатель не упоминал о невменяемости, хотя ее дефиниция уже была введена в обиход науки, в частности, Таганцев рассматривал невменяемость как частную форму утраты дееспособности. Характеризуя уголовно-правовое значение этого понятия, он отмечал: "Наше Уложение о наказаниях в ст. 95 говорит, что преступление или проступок, учиненные сумасшедшими, не вменяются в вину, при этом Уложение прибавляет о критерии невменяемости несомненно неудачном, а именно, "что сумасшедший по состоянию своему не мог иметь понятие о противозаконности и о самом свойстве своего деяния". В проекте Уголовного уложения употреблялось понятие "болезненное расстройство душевной деятельности", составляющее элемент дефиниции невменяемости в действующем праве (ст. 2.8 КоАП и ст. 21 УК).

Невменяемость в российском уголовном праве не отождествлялась с наличием психической болезни, необходимо было установить также следствие психической патологии, свидетельствующей о невозможности субъекта отдавать себе отчет в своих действиях. Устав о наказаниях не связывал наличие психической болезни с патологическими изменениями личности, однако в случае малозначительных проступков наличие факта душевной болезни исключало производство по делу.

Концепция Н. С. Таганцева "о невменяемости как частной форме утраты дееспособности" представляет собой попытку синтеза частноправовых и публичных институтов.

Вместе с тем в Уставе о наказаниях определялись лишь объективные признаки невменяемости, свидетельствующие о наличии душевной патологии, но не отражались субъективные критерии невменяемости, суть которых в невозможности осознания содеянного.

Критерии частичной вменяемости не были определены действующим имперским правом, однако в своих теоретических исследованиях Н. С. Таганцев обосновывал понятие "уменьшенная вменяемость", концепция которого была разработана немецкими специалистами уголовно-правовой науки: Гельшнером, Майером и Бруком. Таганцев рассматривал ограниченную вменяемость как способность осознания окружающих явлений, "так и способность оценки осознанного" в качестве патологических состояний, "значительно изменяющихся как количественно, так даже и качественно". Таким образом, в России рубежа XIX-XX вв. были предприняты лишь первые попытки теоретического обоснования частичной вменяемости, обусловленные рецепцией позитивного зарубежного опыта. Патологические состояния, отмечал Н. С. Таганцев, "не имеют никакого значения для установления общего понятия о бытии вменяемости".

Невменяемость, определяемая Уставом о наказаниях и Уложением о наказаниях, исключает временные критерии психической болезни, предусматривающие наличие признаков хронической душевной патологии. При этом следует принимать во внимание цикличность симптомов болезни, включающую в себя как патологические, так и ремиссионные проявления.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >