< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

1.4. Колониализм и Восток

Конкретно речь теперь пойдет о том, что такое колониализм с точки зрения народов, подвергшихся колонизации. Это, разумеется, касается и тех аборигенов, которые были объектом оттеснения с их земель, уничтожения и подчинения колонистами в случаях, имевших отношение к первому и второму вариантам колонизации (Америка, Австралия, Новая Зеландия и др.). Но преимущественно это касается третьего и особенно четвертого вариантов колонизации, т.е. речь идет не о массовых переселениях и освоении слабозаселенных земель новой общностью, а о появлении в чужих землях бесцеремонных торгашей, стремившихся извлечь выгоду из рыночного обмена и тем самым заставить работать местное население (впрочем, не только на себя, но и ради его самого), не говоря уже о таких бесчеловечных явлениях, как работорговля.

Снова оговоримся, что и транзитная торговля с погоней за выгодой, и эксплуатация местного населения, и работорговля не были выдумкой колонизаторов из числа европейцев. Все это существовало и ранее, до них и независимо от них. Порой торговали и самими попавшими в плен европейцами, становившимися рабами турок или арабов, персов или монголов. Поэтому имеется в виду лишь характеристика феномена, связанного с выходом на авансцену раннекапиталистической Европы, представители которой в странах, ставших объектами колониальной экспансии, действовали по существу традиционными методами, но зато с энергией и целеустремленностью, присущими совершенно новому, поднимающемуся капиталистическому строю. Именно это и стало колониализмом в привычном ныне значении слова, во всяком случае на его начальном этапе.

Начальный этап, как упоминалось, был связан с деятельностью в первую очередь португальцев (испанцев на Востоке, за исключением Филиппин, практически не было; Филиппины же развивались во многом по латиноамериканской модели). В количественном отношении эта деятельность была связана едва ли не прежде всего с африканской работорговлей, хотя португальцы одновременно активно интересовались пряностями и раритетами, и именно им принадлежали первые европейские торговые фактории в Индии, Индонезии, на Цейлоне, на китайском побережье и т.п. Португальский колониализм в Африке и Азии (в отличие от Америки) был по характеру торговым (третий и четвертый варианты колонизации), что, собственно, в немалой мере и определило со временем афро-азиатские варианты европейской колонизации до XIX в. Но торговля с Востоком, даже с Африкой (где в качестве эквивалента обмена нередко шли в дело стеклянные бусы, дешевые лоскуты, не говоря уже о спиртном), требовала средств. Пряности стоили довольно дорого, хотя и неизмеримо дешевле, чем в Европе, доставка их - еще дороже. Даже ружья, которые шли в обмен за товары вместо серебра, тоже стоили денег, того же серебра. Где было взять драгоценный металл?

Вопрос этот не стоило бы и поднимать, так как ответ на него в общем-то известен. Собственно, именно золото и серебро вызвали такую алчность испанских конкистадоров в Америке, что и послужило толчком к полному разрушению древних центров богатой, но структурно слабой цивилизации и государственности. Потоки золота и серебра со времен Колумба хлынули в Европу. В немалой степени за счет этого, учитывая также снижение цены драгоценного металла в условиях резкого увеличения его количества (упоминавшаяся революция цен), и стала финансироваться европейская торговля с Востоком. Но Восток, особенно цивилизованный и производивший желанные пряности, европейцы, в отличие от завоеванной испанцами доколумбовой Америки, не могли и не собирались грабить. Здесь за товары, включая и рабов, они вынуждены были расплачиваться. И хотя доля португальцев в американском потоке ценностей была невелика (главное досталось Испании), она послужила первоначальной основой для финансирования колониальной торговли, в последующем уже успешно развивавшейся за счет товарооборота.

Век португальского господства в колониальной афро-азиатской торговле был сравнительно недолог. Доля Португалии в возраставшей в объемах и расширявшейся территориально торговой экспансии европейских колониалистов в Африке и особенно в Азии стремительно падала и после XVI в. стала вовсе незначительной. На первое место вышли голландцы; XVII в. и прежде всего первая его половина - век Нидерландов на Востоке. Со второй половины XVII в., после англо-голландских войн, рядом с Голландией, постепенно оттесняя ее, становится Англия. Голландцы были в первых рядах среди тех европейских держав, которые успешно шли по пути капиталистического развития. Именно они активно участвовали в колонизации Северной Америки, чему способствовал их пуританский дух активного предпринимательства. Достаточно напомнить, что голландцами был основан в 1626 г. Новый Амстердам - будущий Нью-Йорк. В Африке и Азии они сменили португальцев либо оказались рядом с ними практически в той же функции колониальных торговцев. Да и методы их не слишком отличались от португальских: та же торговля африканскими и индонезийскими рабами, скупка пряностей, организация плантаций для их производства. Но вместе с тем голландский этап колониализма нес с собой и нечто принципиально новое.

Если испанцы и португальцы работали преимущественно от лица государства, которое не просто патронировало, но и привычно, как то было принято в европейских добуржуазных странах со структурой власти-собственности, все контролировало, то у голландцев, где давно уже заправляли многочисленные и экономически крепкие города с развитым античного типа самоуправлением, допускавшим лишь легкий патронаж со стороны правителя, было иначе. Там на авансцену истории вышла предбуржуазия. В 1602 г. в Нидерландах была создана частная объединенная Голландская Ост-Индская компания. Она находилась под политическим покровительством метрополии, но сама являлась административно-экономической суперорганизацией, целью которой была оптимизация условий для успешной эксплуатации всех голландских колоний на Востоке.

В 1621 г. для голландских колоний на Западе, в основном в Америке, была создана Голландская Вест-Индская компания.

Аналогичную организацию создали и англичане, даже еще раньше, в 1600 г. Но только во второй половине XVII в., после укрепления англичан в ряде важных пунктов на восточном и западном побережьях Индии, Британская Ост-Индская компания обрела определенную экономическую устойчивость и, главное, некоторые административные права, в том числе свои вооруженные силы и возможность вести военные действия, даже чеканить монету. Впоследствии Ост-Индская компания стала административным костяком английского колониализма в Индии, причем с XVIII в. она уже более тщательно контролировалась правительством и парламентом, а в 1858 г. и вовсе перестала существовать, будучи официально заменена представителями Англии, начиная с вице-короля.

На примере Голландской и Английской Ост-Индских компаний можно видеть, что по меньшей мере в XVII в. это были торговые организации предкапиталистического характера с ограниченными административными правами. Практика показала, что такого рода прав было вполне достаточно, чтобы англичане в Индии, а голландцы в Индонезии чувствовали себя фактическими хозяевами. Меньше в этом плане преуспела Франция, вступившая на путь колониальной экспансии позже, в основном лишь в XVIII в. К тому же французская революция 1789 г. способствовала крушению того, что было достигнуто. Из некоторых своих колониальных владений (в Индии, Америке) французы были вытеснены англичанами. В целом же XVII и XVIII вв. были периодом активного укрепления европейской колониальной торговли и получения за счет этой торговли немалых экономических, а за ними и политических выгод.

О каких выгодах идет речь в свете того, что уже говорилось об особенностях колониальной торговли с Востоком, выражавшихся в перекачке драгоценного металла не с Востока в Европу, а в обратном направлении? Выгоды имеются в виду самые простые и прямые - доход от торгового оборота, с учетом всех издержек не только транзитного долгого морского пути, но и содержания администрации тех же могущественных компаний, которые организовывали торговлю и стабилизировали условия для нее, захватывая в свои руки новые земли, подкупая союзных и ведя войны с враждебными правителями и т.п. Если подсчитать все эти издержки, они окажутся весьма солидными. Но и разница в ценах была огромной: пряности в Европе, как упоминалось, стоили намного, в десятки раз дороже по сравнению с теми местами, где их производили и закупали. И все-таки если подводить баланс (а торговали отнюдь не только пряностями, их к тому же сами купцы строго лимитировали и в производстве, и в торговле, дабы не сбить цену), то окажется, что из Индии шли шерстяные и бумажные ткани высокого качества, кашмирские шали, индиго, сахар, даже опиум. Из Африки - рабы. А что же шло взамен? Оружие и в гораздо меньшей степени некоторые другие товары, практически не имевшие спроса в развитых (и тем более в неразвитых) странах Востока. Содержание же компаний и все прочие издержки, выплаты, подкупы и т.п. в немалой степени покрывались, как было упомянуто, драгоценным металлом. По некоторым подсчетам, в начале XVIII в. доля товаров в торговле с Востоком (английский экспорт к востоку от мыса Доброй Надежды) была равна одной пятой, остальные четыре пятых приходились на металл.

Это не значит, что компании и колониальная торговля работали в убыток, - они свое возвращали с лихвой, ибо их торговля была наивыгоднейшим делом. Но выгода давалась нелегко. Трудно даже представить, насколько колониальная экспансия был опасной, сколько кораблей гибло в пути, становилось жертвой пиратов и сколько европейцев погибало в колониях от непривычного климата и болезней. Но игра стоила свеч! И важно помнить, что это все-таки была именно торговля, а не ограбление туземцев наподобие того, что делали испано-португальские конкистадоры в Америке. И хотя колониальная торговля сопровождалась жестокостями и издевательствами над людьми (работорговля), главное все же было не в этом. К жестокостям и работорговле Восток привык издавна. Европейские же торговцы принципиально отличались от местных восточных купцов тем, что при активной поддержке метрополии они стремились административно сорганизоваться и укрепиться, постоянно расширяя зону своего влияния и свободу действий. Собственно, именно этого рода динамика и служила важной основой для постепенной трансформации колониальной торговли в колониальную экспансию политико-экономического характера, что ощущалось кое-где, особенно в Индии, уже в XVIII в. и с наибольшей силой стало проявляться на всем Востоке в XIX в.

Итак, на традиционном Востоке, включая и Африку, колониализм начался с колониальной торговли, причем указанный период торговой экспансии, сопровождавшийся лишь в заключительной своей части захватом территорий в ряде районов, длился достаточно долго. За период XVI-XVIII вв. многое изменилось, и прежде всего сама Европа. Колониальный разбой (имеется в виду Америка) заметно обогатил ее, заложив основу для накопления капитала. Этот капитал был пущен в оборот в широких масштабах транзитной колониальной торговли, содействовавшей становлению мирового рынка и втягиванию в него всех стран. Капитал приносил немалые проценты, а возникавшая параллельно сложная финансовая система облегчала процесс. Он начинал законодательно фиксироваться и если еще не везде гарантироваться, то в какой-то мере обеспечиваться властью, для которой выгодность колониализма становилась все более очевидной. Доход от оборота и создание мирового рынка сыграли свою роль в ускорении темпов капиталистического развития Европы. Это развитие, прежде и активнее всего в Англии, в свою очередь, настоятельно требовало еще большей емкости рынка и увеличения товарооборота, в том числе опять-таки для колониальной торговли. Ради обеспечения оптимальных условий торговли англичане раньше других и, понятно, успешней соперников-голландцев стали укрепляться на Востоке (прежде всего в Индии), добиваясь там политического господства уже в XVIII и тем более в XIX в.

Таким образом, взаимосвязь между капитализмом и колониализмом очевидна. Но была ли такого же типа естественная связь характерна для объектов колониальной экспансии - для стран Востока? Хотя бы для некоторых? Вопрос снова заставляет обратить внимание на проблему генезиса капитализма, теперь уже на колониальном Востоке. Понятно, что там данный процесс был совершенно иным и не имел почти ничего общего с западноевропейским.

Сегодня ушли в прошлое примитивные построения на тему о том, что в описываемое время, т.е. в XVI-XVIII вв., Восток чуть ли не самостоятельно и автономно стоял накануне процесса подобного характера, а то и был уже в ходе такого процесса или ненамного отставал в этом от Европы. К более основательному анализу всей проблематики, связанной с генезисом капитализма на Востоке, мы еще не раз обратимся. Пока важно заметить, что Восток в лице развитых цивилизованных обществ и государств Азии (об Африке речи нет) в XVI-XVIII вв. был не беднее, а кое-где и богаче Европы. Кроме того, на Восток шли вывезенные из ограбленной Америки драгоценные металлы. Там в условиях очень примитивного производства и такого же потребления мировой деревни - а деревня, та же древняя ближневосточная хора, по-прежнему почти абсолютно повсеместно преобладала - веками копились и хранились те самые ценности и раритеты, которые притягивали к себе жадные взоры колонизаторов. Была на Востоке и своя богатая традициями торговля, включая и транзитную, которая, кстати, держала в своих руках всю восточную торговлю Европы вплоть до эпохи колониализма и немало на этом наживалась. По данным многих исследований, Восток мог дать много больше пищи, чем скудные почвы Европы, а его население в массе своей жило едва ли очень заметно хуже, чем европейское. Словом, до XV-XVI вв. традиционный цивилизованный Восток был и богаче, и лучше обустроен, не говоря уже о высоком уровне его культуры.

Но если все было именно так, да к тому же Восток будто бы стоял накануне либо уже находился в процессе генезиса капитализма, то почему капитализм активно развивался не на Востоке? И если уж этот самый восточный капитализм по каким-то причинам не поспевал достаточно быстро, по-европейски, развиваться, то почему этому не помог колониализм, та самая колониальная торговля, которая связала Европу и остальной мир, включая и весь Восток, воедино? Конечно, торговля была в руках европейцев и потому приносила доход с оборота именно им, но, как отмечалось выше, Восток был богаче и в ходе торговли тоже не беднел, ибо делился излишками за деньги. Кроме того, колониальная торговля важна не только и, быть может, даже не столько доходами, сколько самим фактом всемирных связей, возможностью заимствования и ускорения развития за этот счет. Почему такой возможностью на Востоке не сумели воспользоваться? Или не захотели? Или даже не заметили эту возможность, не обратили на нее внимания? Почему?

Ответ на этот вопрос очевиден в свете авторской концепции, изложенной в двухтомнике. О буржуазии как слое частных собственников, да и вообще о частной собственности, которая имела бы условия для превращения своих богатств в капитал, приносящий проценты, нигде с античности, вне идейно-институциональных ее основ, не было и не могло быть речи. Потому и капитализм как принципиально иной строй, отвергающий традиционное господство государства и выдвигающий в качестве альтернативы свободное от жесткого контроля власти гражданское общество и независимые от власти (а власть в структуре власти-собственности всегда первична и всесильна) частную собственность и рынок, здесь просто не мог возникнуть. Частная собственность на Востоке, а там издревле существовали богатые города с развитым ремеслом и торговлей, была сознательно оскоплена, дабы ее экспансия не мешала казне собирать с общества все, что можно взять, и распределять отобранное так, как оно считает нужным. А скопцы потомства не производят. Естественно, что именно по этой причине своя буржуазия на Востоке не возникла. Колониальная экспансия европейцев могла изменить ситуацию, но происходило это не сразу, а напротив, постепенно и медленно. Она расчищала для восточных стран путь к капитализму европейского типа, но это везде порождало яростное сопротивление.

Исключением можно считать разве что Японию, островное государство, привыкшее к заимствованиям и склонное с легкостью их воспринимать. Здесь даже без активной деятельности колонизаторов приносившиеся ими сведения (голландская наука, рангакуся, как ее именовали японцы) с охотой воспринимались, что внесло очень весомый вклад в последующее развитие этой страны.

Ситуация в целом достаточно ясна. Восток сопротивлялся чужакам, что следует считать полнее нормальным поведением. Лишь по мере смены поколений параллельно с сопротивлением пришло вынужденное приспособление к изменяющимся обстоятельствам. Возник слой так называемой компрадорской (посреднической) местной буржуазии, деятельность которой противостояла восходившей к прошлому традиции и способствовала процессу приспособления. Период XVI-XVIII вв. ушел на то, чтобы колониальный Восток, где раньше, а где позже, привык к существованию рядом с ним колониализма и западного капитализма. Больше того, постепенно менялось все колониальное общество. Процесс шел не везде одинаково быстро, кое-где, как в Тропической Африке, он вплоть до XX в. даже и не начинался. Однако там, где на протяжении ряда веков он протекал, менялось само традиционное общество восточного типа. Поддаваясь влиянию со стороны предбуржуазного и буржуазного Запада и невольно воспринимая различные шедшие оттуда идеи, а также адаптируясь к институтам (суд, организация самоуправления и т.п.), оно обретало черты общества смешанного типа.

Можно вполне определенно сказать, что в общем и целом это пошло Востоку на пользу. Ведь вместе с прочими товарами и новациями в мир вне Запада проникали многие очень полезные для него сведения и возможности, которые способствовали улучшению образа жизни. В частности, это относится к резкому росту темпов численного воспроизводства разных народов (в XX в. и тем более сейчас это следует считать основным итогом долгого взаимодействия двух разных миров). Особенно это касается самых бедных и отсталых стран, нижнего яруса мировой деревни, которые начали ощущать разницу между прошлым и настоящим наиболее полно, что и стало способствовать их воспроизводству. Все это началось и зримо проявилось позже, в XIX и с особой силой в XX в. Обо всем этом и пойдет речь в третьей части работы.

Для удобства изложения и последующего анализа главы этой части разбиваются на несколько блоков:

I. Южная и Юго-Восточная Азия.

II. Африка.

III. Ближний и Средний Восток.

IV. Дальний Восток.

В рамках каждого из блоков сначала приводится историческая канва, затем по мере возможности дается детальный аналитический очерк.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >