< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

3.4. Гарантии адвокатской деятельности

Для обеспечения эффективной деятельности адвоката в уголовном процессе государство должно гарантировать его независимость и неприкосновенность, оградить деятельность адвоката от неуместного вмешательства со стороны государственных органов и должностных лиц. Статья 18 Закона об адвокатской деятельности и адвокатуре декларирует, что вмешательство в адвокатскую деятельность, осуществляемую в соответствии с законодательством, либо препятствование этой деятельности каким бы то ни было образом запрещаются.

Так, адвокат не может быть привлечен к какой-либо ответственности (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии). Указанные ограничения не распространяются на ответственность адвоката перед доверителем за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей.

Законом об адвокатуре установлено, что адвокат, члены его семьи и их имущество находятся под защитой государства. Органы внутренних дел обязаны принимать необходимые меры по обеспечению безопасности адвоката, членов его семьи, сохранности принадлежащего им имущества. Однако механизма реализации этой гарантии не существует, поскольку законодательство не относит адвокатов к числу лиц, подлежащих согласно Федеральному закону от 20.04.1995 № 45-ФЗ "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов" такой защите.

Закон предусматривает также гарантии против необоснованного преследования адвоката. Так, согласно п. 10 ч. 1 ст. 448 УПК установлен усложненный порядок возбуждения уголовного дела в отношении адвоката. Правом возбуждения уголовного дела обладает только руководитель следственного органа Следственного комитета РФ по субъекту РФ по месту предполагаемого совершения адвокатом деяния, содержащего признаки преступления. Проведение оперативно-розыскных мероприятий, следственных и иных процессуальных действий в отношении адвоката, а также в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности, таких как: задержание; заключение под стражу или продление срока содержания под стражей; осмотр жилища, обыск или выемка в жилом и служебном помещениях, личный обыск, выемка предметов и документов, содержащих информацию о вкладах адвоката в кредитных организациях, наложение ареста на корреспонденцию, выемка корреспонденции в учреждениях связи, наложение ареста на имущество, контроль и запись телефонных переговоров, получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами - допускается только на основании судебного решения. Однако проведение практически всех процессуальных, в том числе следственных, действий в отношении адвоката регулируется лишь общими нормами уголовно-процессуального законодательства и не предполагает дополнительных процессуальных гарантий, учитывающих публичный характер адвокатской деятельности.

Непременным условием эффективной деятельности адвокатуры и важнейшей гарантией адвокатской независимости, а также средством обеспечения права граждан на получение квалифицированной юридической помощи выступает установленное законом требование сохранения адвокатской тайны. С учетом специфики тех правовых ситуаций, в которых у граждан возникает необходимость обратиться за юридической помощью к адвокату, в отсутствие адвокатской тайны трудно было бы рассчитывать на доверительность отношений между адвокатом и его подзащитным, а следовательно, и на то, что адвокат сможет эффективно осуществлять свою деятельность. Институт адвокатской тайны, призванный защищать информацию, полученную адвокатом относительно клиента или других лиц в связи с предоставлением юридических услуг, является условием обеспечения лицу права на защиту. Эта информация подлежит защите и в силу конституционных положений, гарантирующих неприкосновенность частной жизни, личной и семейной тайны (ч. 2 ст. 23 Конституции) и тем самым исключающих возможность произвольного вмешательства в сферу индивидуальной автономии личности, утверждающих недопустимость разглашения сведений о частной жизни лица без его согласия и обусловливающих обязанность адвокатов и адвокатских образований хранить адвокатскую тайну и обязанность государства обеспечить ее в законодательстве и правоприменении.

В соответствии с п. 1 ст. 8 Закона об адвокатской деятельности и адвокатуре к адвокатской тайне отнесены любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю. Эти сведения могут быть получены адвокатом как от самого доверителя, так и от любых иных лиц, а также из различного рода документов. Причем эти сведения не обязательно должны относиться исключительно к обстоятельствам того дела, для участия в котором адвокат приглашен: они могут касаться характеристики отношений доверителя с другими людьми, его материального благосостояния, состояния здоровья, особенностей характера, поведения в период предварительного расследования и т.д. Предмет адвокатской тайны не сводится лишь к той информации, которая способна непосредственно привести к ухудшению положения доверителя, поскольку и другие сведения, которые кажутся нейтральными или даже благоприятными для доверителя, могут расцениваться им самим как нежелательные для оглашения, или могут повлечь отрицательные для него последствия.

Более развернуто предмет адвокатской тайны определен в ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката (принят Всероссийским съездом адвокатов 31.01.2003). Согласно Кодексу к предмету адвокатской тайны относятся:

- факт обращения к адвокату, включая имена и названия доверителей;

- все доказательства и документы, собранные адвокатом в ходе подготовки к делу;

- сведения, полученные адвокатом от доверителей;

- информация о доверителе, ставшая известной адвокату в процессе оказания юридической помощи;

- содержание правовых советов, данных непосредственно доверителю или ему предназначенных;

- все адвокатское производство по делу;

- условия соглашения об оказании юридической помощи, включая денежные расчеты между адвокатом и доверителем;

- любые другие сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи.

Кодексом профессиональной этики адвоката также установлено, что тайна адвоката обеспечивает иммунитет доверителя, предоставленный последнему Конституцией; срок хранения тайны не ограничен во времени; адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя.

Таким образом, адвокат не имеет права разглашать сведения, сообщенные ему доверителем или иным лицом или полученные им другим способом в связи с оказанием юридической помощи, без согласия самого доверителя. За разглашение доверенных ему сведений адвокат несет дисциплинарную ответственность. Исключение из этого общего правила установлено в п. 4 ст. 6 Кодекса: без согласия доверителя адвокат вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования правовой позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу.

Никаких иных исключений из требования сохранения адвокатской тайны ни законодательство, ни корпоративные адвокатские нормы не содержат, но перед адвокатом, получившим от доверителя информацию о готовящемся преступлении, может возникнуть сложный нравственный выбор.

Допустимо ли сообщение о приготовлении к совершению преступления в правоохранительные органы, с точки зрения норм профессиональной этики?

Мировой практикой однозначного ответа на поставленный вопрос не выработано. Разглашение адвокатской тайны как основы профессиональной защиты и не сообщение о готовящемся преступлении, которое может иметь тяжкие последствия, в равной мере недопустимы. Каждый адвокат, столкнувшись с такой проблемой, решает этот вопрос для себя с учетом многих обстоятельств, прежде всего, характера и возможных последствий готовящегося преступления и несет за это решение как нравственную, так и профессиональную ответственность. Однако гражданский и человеческий долг с адвокатским долгом не совместим, поэтому выбор первого должен влечь сложение статуса адвоката.

В целях охраны адвокатской тайны закон запрещает требовать от адвоката и его доверителя предъявления соглашения об оказании юридической помощи, а также сведений, связанных с оказанием юридической помощи по конкретным делам. Так, от адвоката нельзя потребовать выдачи подготовленного им досье (производства) по делу, по которому он выступает. Полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) сведения, предметы и документы могут быть использованы в качестве доказательств обвинения только в тех случаях, когда они не являются составной частью адвокатского производства по делам его доверителей. Указанные ограничения не распространяются на орудия преступления, а также на предметы, которые запрещены к обращению или оборот которых ограничен в соответствии с законодательством РФ.

Закон исключает возможность вызова и допроса адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с оказанием такой помощи. Аналогичные положения содержатся также в процессуальных кодексах, регламентирующих порядок производства по гражданским, административным, уголовным делам (например, п. 2, 3 ч. 3 ст. 56 УПК). Допрос адвоката, осуществляющего защиту по уголовному делу, разрушающий доверительный и конфиденциальный характер общения профессионального защитника с лицом, обратившимся за получением юридической поддержки, вне всякого сомнения, является действием, направленным против интересов подозреваемого (обвиняемого). Обязанность хранить адвокатскую тайну законом возложена также на помощника и стажера адвоката, соответственно на них распространяются перечисленные гарантии адвокатской тайны.

Надо признать, что существующая правоприменительная практика законодательным требованиям о защите адвокатской тайны не вполне соответствует. Органы, осуществляющие уголовное судопроизводство, в первую очередь органы обвинительной власти, в своем стремлении получить доступ к сведениям, составляющим адвокатскую тайну, идут порой на нарушение уголовно-процессуального закона. В частности, получила распространение практика допроса адвоката-защитника как способ получения информации об интересующих следственные органы обстоятельствах.

Приведем пример. Ростовским областным судом по делу Молодидова, Павлова и др., рассмотренному с участием присяжных заседателей, по ходатайству государственного обвинителя был допрошен адвокат, принимавший ранее участие в допросе подозреваемого Быкова, который своими показаниями опроверг заявление Быкова о нарушении закона в ходе этого допроса. Суд Центрального района г. Тольятти Самарский области по ходатайству государственного обвинителя допросил адвоката К. в целях проверки доводов подсудимого Кр. о том, что его допрос в качестве подозреваемого был произведен в отсутствие защитника. Заявление подсудимого о нарушении его прав при допросе в качестве подозреваемого подтверждалось отсутствием подписи защитника в протоколе допроса подозреваемого, что свидетельствовало о недопустимости этого доказательства и исключало возможность оглашения показаний подозреваемого в судебном заседании. Подсудимый Кр. и осуществляющий его защиту в судебном заседании адвокат Т. возражали против допроса адвоката К. в качестве свидетеля, однако суд, не согласившийся с их возражениями, в приговоре от 17.11.2006 г. указал, что адвокат К. "не давала показаний об обстоятельствах, ставших ей известными в связи с оказанием юридической помощи Кр.". Судом Жигулевского городского суда Самарской области была допрошена адвокат Н., осуществлявшая защиту подсудимого А. на предварительном следствии, об обстоятельствах, сообщенных ей подозреваемым перед его допросом. Желая облегчить положение подсудимого, адвокат Н. показала суду, что в ходе конфиденциальной беседы, предшествующей допросу А., последний сказал о том, что он, хотя и не совершал преступления, в котором его подозревают, вынужден признать себя виновным, поскольку сотрудники милиции угрожают в противном случае привлечь к уголовной ответственности его сожительницу. Адвокат Н. также сообщила, что разъяснила А. право отказаться от дачи показаний и посоветовала воспользоваться им. Суд в приговоре по этому делу указал, что показания подозреваемого, в которых он признал свою вину, были даны им в ходе допроса, произведенного с соблюдением права на защиту, при этом подозреваемый, как видно из показаний допрошенного в качестве свидетеля адвоката Н., имел должное представление о своих правах, следовательно, его показания о совершении преступления даны им осознанно и добровольно.

Как видим, свидетельские показания адвоката-защитника были использованы для обоснования не только допустимости, но и достоверности показаний подозреваемых, полученных в ходе допросов в стадии предварительного расследования, на которых подозреваемые признавали себя виновными и от которых они в судебном заседании отказались. Показания адвокатов-защитников позволили огласить материалы предварительного расследования и использовать их для обоснования выводов о доказанности обвинения. Следовательно, рассматриваемые в совокупности с показаниями подозреваемых, свидетельские показания адвокатов-защитников имеют характер обвинительных доказательств.

Ошибочность такой практики, на наш взгляд, обусловлена непониманием роли и назначения адвоката-защитника в уголовном процессе, искажением функции защиты. Положение адвоката-защитника специфично. Адвокатура не является принадлежностью государственной власти. Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре (ст. 2) определяет адвоката как независимого советника по правовым вопросам. Такая роль адвоката, выполняющего функцию защиты, требует распространения на него всех тех гарантий, иммунитетов и привилегий, которые закон предоставляет обвиняемому. Основная привилегия обвиняемого состоит в том, что он не обязан содействовать собственному изобличению, поэтому и от защитника обвиняемого нельзя требовать совершения каких-либо действий, способствующих изобличению обвиняемого. Обвиняемый не должен свидетельствовать против самого себя, соответственно и его защитник не может быть принужден к сообщению органу расследования сведений, полученных в связи с осуществлением им профессиональных обязанностей. Как писал еще И. Я. Фойницкий, чем надежнее ограждена невиновность, тем более полно обеспечены интересы правосудия. Использование показаний адвоката-защитника для обоснования обвинения несовместимо с процессуальной функцией адвоката-защитника. Поэтому попытки превратить адвоката в помощника органов уголовного преследования, выполняющих противоположную защите функцию, следует решительно и категорически пресекать.

Отметим также, что допускаемое в судебной практике толкование сведений, по поводу которых адвокат не может быть допрошен, лишь как информации, сообщенной ему доверителем, не основано на законе. Понятие "свидетельствовать" в его этимологическом и процессуальном смыслах означает подтверждать или удостоверять какое-либо событие, очевидцем которого является свидетельствующий субъект, предоставлять доказательственную информацию об обстоятельствах и фактах, которой он обладает, и указывать источник этой информации, а само свидетельство выступает как удостоверение, доказательство, улика. В Особом мнении судьи Конституционного Суда РФ А. Л. Кононовой в связи с Постановлением Конституционного Суда РФ от 25.04.2001 № 6-П "По делу о проверке конституционности статьи 265 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А. А. Шевякова" сказано, что право не свидетельствовать включает и право хранить молчание, т.е. не давать свидетельства о любых фактах, содержащих не только инкриминирующую, но и оправдательную и иную информацию, которая могла бы быть использована для уголовного преследования или в поддержку обвинения. Поэтому предмет адвокатской тайны - все то, что так или иначе связано с оказанием лицу юридической помощи или обращением за ней, включая сам факт такого обращения, характер обсуждаемых с доверителем вопросов, содержание данных ему советов и рекомендаций, информацию о доверителе, полученную в процессе оказания юридической помощи, куда, безусловно, относится информация о местонахождении доверителя (ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката).

В то же время адвокатская тайна не может рассматриваться в качестве препятствия для допроса адвоката об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с осуществлением защиты, если на раскрытии этих обстоятельств настаивают сам адвокат и его доверитель. Такого рода ситуация может сложиться, в частности, в связи со ставшими известными адвокату фактами фальсификации следователем или дознавателем материалов дела, принуждения свидетелей, потерпевших, обвиняемых к даче ложных показаний и т.п. По мнению Конституционного Суда РФ, содержащемуся в Определении от 06.03.2003 № 108-О "По жалобе гражданина Цицкишвили Гиви Важевича на нарушение его конституционных прав пунктом 2 части третьей статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации", при этом следует иметь в виду, что допрос адвоката в качестве свидетеля в таком случае окажется препятствием для дальнейшего продолжения выполнения им по данному делу обязанностей представителя или защитника.

Известны и другие незаконные способы получения информации, составляющей адвокатскую тайну. Так, до недавнего времени обыски в служебных помещениях, занимаемых адвокатами или адвокатскими образованиями, не редко производились без судебного решения, как того требует п. 3 ст. 8 Закона об адвокатской деятельности и адвокатуре. При этом такая практика оправдывалась ссылками на ст. 29 и 182 УПК, определяющие основания и порядок производства следственных действий, в том числе обыска, где аналогичное положение отсутствует, или на неотложность обыска (ч. 5 ст. 165 УПК). В связи с этим Конституционный Суд РФ в Определении от 08.11.2005 № 439-0 "По жалобе граждан С. В. Бородина, В. Н. Буробина, А. В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации", ссылками на которые органы уголовного преследования мотивировали постановления о производстве обысков в помещениях, используемых для осуществления адвокатской деятельности, разъяснил, что указанные нормы УПК не позволяют органам предварительного расследования производить такие действия без судебного решения, поскольку это сопряжено с нарушением адвокатской тайны. Конституционный Суд РФ указал также, что суд вправе дать согласие на производство обыска у адвоката лишь в том случае, если следствие располагает убедительными данными о том, что в помещении, используемом для занятия адвокатской деятельностью, находятся орудия преступления и другие вещественные доказательства, скрываются лица, совершившие преступление и т.п. В судебном решении должен быть конкретно указан объект поиска и данные об основаниях проведения обыска, с тем чтобы обыск не приводил к получению информации о тех клиентах, которые не имеют непосредственного отношения к расследуемому уголовному делу.

Это Определение Конституционного Суда РФ нельзя признать вполне удовлетворительным, так как наличие судебного решения само по себе не препятствует производящему следственное действие лицу просмотреть и изъять документы, составляющие адвокатскую тайну. Кроме того, из текста Определения от 08.11.2005 № 439-0 следует, что относящаяся к клиенту информация может быть объектом поиска адвоката. Однако если эта информация была конфиденциально доверена адвокату лицом, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, или стала известна адвокату в связи с оказанием юридической помощи, она не может быть истребована от адвоката. Поэтому возможность обыска в помещении, используемом для занятия адвокатской профессией, ставит под угрозу основы адвокатской деятельности.

Не редки случаи, когда путем допроса в качестве свидетеля, производства выемки документов в офисе адвоката органы предварительного расследования предпринимают попытки вывести из дела "неудобного", "излишне активного" адвоката. Встречаются случаи необоснованного возбуждения вопроса об уголовной ответственности адвоката, например, за разглашение данных предварительного следствия, в адрес адвокатских палат направляется информация с просьбой привлечь адвоката к дисциплинарной ответственности, используются другие способы давления на адвокатов.

Нарушением адвокатской тайны является и установление подслушивающих устройств в специальных помещениях следственных изоляторов, предназначенных для бесед содержащихся под стражей лиц и адвокатов. По полученным И. Л. Петрухиным данным, более 70% опрошенных им адвокатов г. Москвы указали, что у них есть веские основания считать, что их разговоры с задержанными или арестованными прослушиваются. При посещении следственных изоляторов адвокаты и сами подвергаются досмотру.

Абсолютный характер требований о сохранении адвокатской тайны подрывается иногда и самим законодателем. Так, в соответствии со ст. 7.1 Федерального закона от 07.08.2001 № 115-ФЗ "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма" при наличии у адвоката любых оснований полагать, что сделки или финансовые операции его клиента осуществляются или могут быть осуществлены в названных преступных целях, он обязан уведомить об этом уполномоченный орган. При этом ни адвокат, ни адвокатская палата не вправе разглашать факт передачи такой информации. Правда, закон оговаривает, что указанные положения не относятся к передаче сведений, на которые распространяются требования законодательства о соблюдении адвокатской тайны. Но поскольку адвокатскую тайну составляют любые сведения, ставшие известными адвокату в связи с оказанием юридической помощи, реализация этих положений закона представляется невозможной. Поэтому приведенные требования закона правомерно расценены адвокатским сообществом как покушение на адвокатскую тайну.

Подведем итоги. Расширение возможностей участия адвоката в уголовном процессе - объективная необходимость, диктуемая стремлением России достичь соответствующего мировым стандартам уровня гарантированности прав и свобод личности. Эффективная деятельность адвокатуры, повышающая качество и законность как предварительного расследования, так и судебного разбирательства, обеспечивающая справедливость судебной процедуры, требует соблюдения государственными органами и должностными лицами установленных законом гарантией независимости адвокатской деятельности. Поэтому вопрос о совершенствовании правовых гарантий адвокатской деятельности все еще является актуальным.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >