< Предыдущая		Оглавление		Следующая >

Фридрих Шиллер

В эстетике Фридриха Шиллера осуществилось взаимодействие идей немецкого Просвещения, идеалистической онтологии, пронизанной элементами семиотики, романтизма и консерватизма. Данное сочетание предпосылок определяет оригинальность эстетического подхода Шиллера и устойчивость его концепции. Собственно, основные предпосылки Просвещения были вполне сочетаемы с политическим консерватизмом, примером чему служит знаменитый И. Кант, но вот привнесение в соответствующий дискурс элементов парадигмы романтизма было плодотворно благодаря своей оригинальности. Будучи поэтом, драматургом и литературным критиком, Шиллер располагал достаточным материалом для построения эстетической системы, которая не была ограничена дискурсом какого-либо одного искусства.

Интересна онтология Шиллера, которая во многом восходит к семиотике Г. Лессинга и метафизике Аристотеля. Шиллер исходит из представлений о Боге как о мыслящей причине бытия универсума, который существует как предмет божественного мышления. Мысль Бога о мире опосредована знаками, которые наполняют мироздание и адресованы человеку. Бытие иерархично, причем восхождение в этой иерархии осуществляется путем совершенствования духа. При этом сам процесс восхождения человека по ступеням онтологического совершенствования связан с воздействием эстетической формы на дух человека. Для того чтобы человек развивался как человек думающий, он должен изначально стать человеком, восприимчивым для воздействия эстетических категорий. Именно в эстетической деятельности, эстетическом расположении духа проявляются лучшие стороны человеческой природы.

Соответственно этим установкам Шиллер рассматривает педагогическую функцию эстетики, которая не сводится у него к передаче воспитуемым правильных представлений об эстетическом идеале, но скорее направлена к этическому совершенствованию и к моральным принципам. Красота является инструментом духовного и социального освобождения человека. Искусство, традиционно воспринимаемое как пространство красоты, открывается человеку в формате особой эстетической игры, своеобразной моделирующей деятельности человеческого интеллекта, в которой эстетические категории становятся способом воплощения и передачи идеального содержания. Эстетическая игра (само понятие связано с драматургией, но не ограничивается им) находится где-то посередине между чистым фантасмагорическим вымыслом и прозаической реальностью тварного бытия, причем результат этой "игры" тоже занимает промежуточное положение между чистым вымыслом и чистой реальностью. Он реален как продукт творческой активности человека, но и идеален как результат художественного вымысла. Именно поэтому, считал Шиллер, в драматургии допустимо искажение исторических данных, если они способствуют достижению художественной цели. Искусство не должно слепо копировать реальность, достаточно, что оно "играет" в нее. Игра и ее продукт, таким образом, находится на границе субъективного и объективного. Без этого важного наблюдения трудно понять специфику интерпретации Шиллером категории красивого.

Для немецкой эстетической мысли периода Просвещения был характерен вопрос о пространстве, в котором реализуется красота. Одни мыслители отождествляли это пространство с миром идеального, другие - с самой жизнью человека, третьи - с образом жизни. Шиллер исходит, что ни один из этих ответов не является точным. Пространство красоты не может быть сведено ни к жизни, ни к ее образу. Первый ответ опасен тем, что подчиняет идеальное практическому опыту, т.е. объективное субъективному, тогда как второй ответ чреват противоположным искушением. Как граница объективного и субъективного - эстетическая игра - становится таким образом пространством красивого. Причем проявляется она как соответствие "реальности" и "формы". На практике такого соответствия достичь невозможно, поэтому в итоге Шиллер приходит к взглядам, близким к Аристотелю. Красота коренится не в материи, а в форме (из одной материи можно создать иерархию форм, обладающих разной степенью ценности, в той числе и ценности эстетической), но при этом имеется и существенное различие. По мнению Шиллера, если красота формы ведет к красоте духа, то и последняя оказывает воздействие на материю. Таким образом, материя все-таки не исключается из формирования прекрасного, но обе эти категории предстают в напряженных диалектических отношениях. Разумеется, форма в этих отношениях важнее материи, так как именно она оказывает наибольшее и глубочайшее воздействие на процесс постижения эстетически ценного объекта.

Размышления о педагогическом значении эстетики привели Шиллера к представлениям о том, что эстетические категории, прежде всего красота, направляют человека к этике и логике, без чего равно невозможно осмысленное бытие.

< Предыдущая		Оглавление		Следующая >