Аудит / Институциональная экономика / Информационные технологии в экономике / История экономики / Логистика / Макроэкономика / Международная экономика / Микроэкономика / Мировая экономика / Операционный анализ / Оптимизация / Страхование / Управленческий учет / Экономика / Экономика и управление народным хозяйством (по отраслям) / Экономическая теория / Экономический анализ Главная
Экономика
Экономика и управление народным хозяйством (по отраслям)
| Булганина С.Н.. Природа и структура экономических субъектов, 2003 | |
5.2 Субъект в социально-экономическом пространстве "реального социализма" |
|
|
Как уже подчеркивалось, трансформационные процессы в России и в других "постсоциалистических" странах требуют своего субъекта - соответст-вующих социальных групп и индивидов, то есть тех, кто способен взять на себя ответственность за созидание новых отношений и механизмов их реализации, встать в центре социального пространства, организовать каналы связи с другими слоями общества. Возникает необходимость выяснить, какие цели будет преследовать субъект трансформации? А пока в наличии есть те, кто вышел из системы "реального социализма" (или советской экономической системы), а значит, несущие в себе, в своем опыте и в своих устремлениях прошлое. Каким же было пространство хозяйственной деятельности в советском обществе? На-сколько оно было экономическим по содержанию и социалистическим по форме? Несмотря на то, что уже больше десяти лет экономическая и социальная наука пытается ответить на эти вопросы, возможно время для содержательного ответа на них и всестороннего исследования советского общества, или "реально социализма", еще не наступило. Пока еще очень часто в описании нашего недалекого прошлого преобладает эмоционально оценочный подход, причем пре-имущественно негативного характера. Если в исследовании этой проблемы ограничиться влиянием на судьбы России XX века только Октябрьской революции, то легко найти "виноватых", но нельзя выяснить логику сложившейся системы и определить, почему она именно такая. Подобная позиция также не позволяет последовательно проследить связь этой логики с теми основными соци- ально-экономическими чертами советского общества, которые можно было наблюдать эмпирически на разных этапах ее развития. Речь идет о свойствах системы, "схватить" которые экономическая и социальная теория пытались в таких общих определениях как "государственный", "феодальный", "мутантный" социализм, административно-командная экономика, тоталитарное или мобилизационное общество и др. Здесь сам предмет подсказывает необходимость конкретно-исторического подхода в исследовании природы господствовавших в этой системе экономических отношений и хозяйственных форм. Во многом нынешние процессы и проблемы трансформации общества и экономики обусловлены логикой предшествующего развития. "Энергия" прошлого воплощена в хозяйственных формах и отношениях, ценностных и эко-номических предпочтениях людей, а значит, в их деятельности и поведении. Причем, не обязательно эта энергия играет плохую роль в общественных трансформациях, хотя такая оценка имеет место . Исторически "реальный социализм" начинался с обобществления- огосударствления, пройдя этапы от формального (национализация, коллективизация) к реальному (бюрократизация собственности и управления, организации и распределения ресурсов и результатов производства, вплоть до "планового фетишизма"), скорее, огосударствлению, чем обобществлению. Обобществление, в качестве провозглашенной предпосылки социалистических преобразований, предполагает двойственное положение индивида в макромасштабе экономики. Он одновременно должен был выступать в двух лицах: собственника и работника. В качестве субъекта собственности он должен был выполнять функции организации, управления, координации в экономике. В качестве работника его деятельность сводилась к трудовым функциям и операциям в соответствии со специализацией и профессионально-квалификационным разделением труда на определенном рабочем месте. В силу разделения деятельности и труда, углубляющегося в процессе индустриализации, и неспособности индивида непосредственно совмещать свои повседневные трудовые функции с функциями собственника, между этими двумя ипостасями индивида имело место не столько противоречие, сколько огромный разрыв. В пространстве этого разрыва "разместились" другие субъекты, олицетворяющие формы хозяйственной деятельности, которые индивид, в силу прикрепления к узко-профессиональной трудовой функции или операции, не мог выполнять. Речь идет о таких функциях субъекта собственности - тех самых управленческих, организаторских, включая ответственность за результаты хозяйственной деятельности, функциях, которые исторически первоначально были свойственны индивиду как экономическому субъекту. Кто же разместился в пространстве этого разрыва? Такими субъектами выступали как сами индивиды (преимущественно в качестве представителей или функций хозяйственных, государственных, партийных струк- тур), так и институциональные субъекты разного уровня хозяйственно- экономической системы и самого "единого экономического центра" (государственные предприятия, министерства, ведомства). Огосударствление, которое приобрело, как часто подчеркивается, тотальный характер, то есть пронизывало общество и экономику насквозь, по мере формирования всей новой системы отношений, меняло и природу, и форму этих отношений, подвергало их мутации . Планомерность, как форма совместного, согласованного хозяйствования "на ходу" преобразовывалась, "мутировала" в централизованное, директивное планирование; распределение по труду - в уравнительное распределение; социалистическое хозяйствование "всем обществом" - в бесхозяйственность и в безынициативность большинства членов общества и т. д. Можно еще и еще раз задаваться вопросом, почему именно государство и его институты стали основными хозяйствующими субъектами и к чему это привело. Ответы на эти вопросы не так очевидны, как может показаться. Однако, по мере развертывания индустриализации вширь и вглубь, в качестве субъектов, заполняющих пространство между индивидом-собственником и индивидом-работником, начинают выступать и другие "действующие лица". Среди них особое место занимают такие специфические для реального социализма субъекты, как трудовые коллективы, к которым можно отнести бригады коммунистического труда, общественные отделы контроля качества, позднее - хозрасчетные коллективы и других. Кроме этих коллективных субъектов, стали играть заметную роль в хозяйствовании и сформировавшиеся (по мере укрепления индустриальных технологий) социальные группы, различающиеся по их месту в системе общественного разделения труда: группы занятых организаторским и исполнительским трудом, умственным и физическим, квалифицированным и неквалифицированным. При этом, у каждой из этих социальных групп была своя роль и функции как в технологических процессах, так и в хо-зяйственной системе общества Получается, что процесс огосударствления имел своей оборотной стороной (особенно начиная с реформы середины 60-х годов) и разгосударствление, что и находило выражение в относительной множественности, все-таки огосу- 2 дарствленных, субъектов хозяйственной деятельности . Процесс разгосударствления был менее интенсивным и заметным, - государство, передавая нижестоящим хозяйственным звеньям лишь функции условного распорядителя, продолжало выполнять функции суверенного распорядителя ресурсов и результатов производства . Но при этом оно само не могло это делать достаточно эффективно, то есть владение ресурсами не совпадало с контролем за их использованием и перемещением в рамках народнохозяйственного целого. Кроме то- го, следует вспомнить еще об одном субъекте хозяйственной деятельности, заполнявшим "разорванное" экономическое пространство "реального социализма". Таковым была фигура теневика, который пытался, в свою очередь, присвоить функции суверенного распорядителя, принадлежащие государству. В экономической системе "реального социализма" "субъектность" индивида также принимала отчужденные, обезличенные и фетишизированные формы. Специфически овещненным индивид выступал в случае, когда его за-местителем становились не только товары или деньги, но и продукты идеальной деятельности, например, плановые задания; а также "классические" инсти- туализированные формы (государство, организации и псевдорынки). Также мало, может быть, еще меньше, чем в развитом капиталистическом обществе, сам индивид выступал в качестве субъекта. В то время, как именно его непосредственное участие в общественном производстве в качестве направителя и организатора последнего и предполагалось в качестве существенной черты нового общественного организма. В то же время, в обществах "реального социализма", как и в развитых капиталистических странах, особенно позднего капитализма, появлялись формы, в которых интересы индивида были представлены наиболее выпукло . Такими формами новой субъектности были трудовые коллективы и свободные ас-социации трудящихся . С точки зрения экономического субъекта логика у капитализма и социализма - разная. Как показывает развитие позднего капитализма, в ходе становления этой социально-экономической системы, субъектность как свойство индивида проходит ряд этапов: от овещнения и деперсонификации до институа- лизации , то есть, - до появления на экономической арене "коллективных дей-ствующих лиц". При этом индивидуальная, подлинная субъектность, положившая начало и, во многом определившая буржуазную форму производства, живет как бы подспудно в этих формах и выступает как побочный результат отчуждения, овещнения и институализации. Теоретически социализм же (о нем можно судить пока лишь как о потенциальной форме общественного производства) начинается как раз с коллективного или совместно действующего субъекта (ассоциации), а, через развитие ассоциации, приходит к свободной индивидуальности. В условиях "реального социализма" имел место в основном один вид коллективного действующего субъекта - государство, многообразно представленный, в свою очередь, на разных уровнях хозяйствования своими ипостасями. Он и реализовывал свою логику, то есть развертывал все свои атрибуты и свойства в "реальном социализме", создав систему "по своему образу и подобию" - огосударствленную социально-экономическую систему. Эта система хорошо вписалась в историю и логику развития российского общества. Определить же более конкретные параметры или специфическое социально-экономическое содержание этой системы можно, взглянув на нее с точки зрения восстанавливающего развития, характерного для России . В силу ряда причин: внутреннего раскола российского общества (Н. Бердяев), специфических механизмов решения проблемы напряженности между трансцендентным и мирским порядком (Ш. Эйзенштадт), реализации принципа "хромающих решений" российскими реформаторами (А. Ахиезер), а также других, о которых, в частности, речь шла в предыдушем изложении, российское общество на определенных этапах своего развития вынужденно возвращается к тем формам социально - экономической жизни, которые не были освоены им прежде, как это сделали народы идентичного с российской типа цивилизации - западно-европейского. Так произошло и с буржуазными формами производства, формирование которых, с одной стороны, растянулось в России на века (от Петра Первого до наших дней), а, с другой, - происходило скачкообразно и форсированно в определенные моменты времени. Здесь в качестве гипотезы можно предположить, что очередной попыткой реализовать буржуазный способ производства и было строительство социализма в нашей стране. В этом смысле и характер российских революций начала XX века, включая Октябрьскую, и последующие за ней преобразования, во многом, если не в основном, имели буржуазное содержание, несмотря на провозглашенные цели и задачи. Как отмечает, в частности, Ш. Эйзенштадт, в России были слабы запреты на занятия аристократией коммерческими делами (в отличие от Франции, например) . Отсюда следует, что "третье" сословие, как движущая сила буржуазных революций на Западе, в России формировалось медленно: помещичье- аристократическое сословие, особенно в провинции, выполняло его функции. Это обстоятельство сказалось на противоречивом характере наших буржуазных революций. В них русская аристократия, выполняя функции буржуазии в экономике, должна была выступать против себя самой в политической области, что невозможно по определению. Отсюда происходят, видимо, как неудачи Февральской революции 1917 года, так и необходимость развертывания Октябрьской революции "под знаменем" социализма. Многие задачи развития человеческого общества и расширения про-странства для свободного развития способностей индивида были решены в рамках западноевропейской цивилизации в ходе формирования предпосылок капитализма и самим капитализмом. Сюда можно отнести процессы классооб- разования, усиливающиеся в ходе углубления разделения труда, формирования новых профессиональных групп в период раннего капитализма, а особенно, в период индустриализации. Эти процессы имели большое значение для развития конкуренции экономических субъектов и формирования демократических институтов, так как служили предпосылкой "новых рынков", а значит - новых центров, противостоящих традиционному центру (центру власти) в обществе. Это необходимо как для формирования классовой идентичности, сплоченности и солидарности и понимания индивидами собственных интересов, так и для развития отношений соперничества, конфликтов и движений протеста. Буржуазный способ производства завершил процесс разделения бытия человека на частную и общественную жизнь, окончательно отделив производство, хозяйственную деятельность от семьи. Произошло обособление буржуазной (в то числе и пролетарской) семьи от экономики и политики. Индустриализация определяла и направляла эти процессы. Она обеспечила также отделение функций целеполагания и управления от производительного труда для большинства членов общества. Обратившись к "реальному социализму", мы увидим, что "социалистическая" индустриализация решала аналогичные задачи. Именно в тот историче-ский период, а может быть впервые в истории, российское общество классово позицировалось, а миллионы людей осознали свою классовую принадлежность (со всеми как положительными моментами - более или менее артикулированы- ми классовыми требованиями, так и отрицательными - дискриминацией и ре- прессиями ). Так же, как и на Западе, индустриализация отделила крестьян от земли и земледелия, положив начало разрушению отношений личной зависимости. В западно-европейских странах процесс деархаизации повседневного бытия носил для большинства населения постепенный и глубокий характер, благодаря различным промежуточным формам, таким как батрачество, надомная промышленность и др. В российском, или вернее, советском обществе, он произошел почти одномоментно и поэтому носил поверхностный характер. Можно обнаружить достаточно много свойств реального социализма, являющихся специфически буржуазными, а не только похожими на них. Причем речь не идет о технико-технологических основах производства, таких как распространение индустриального способа производства от промышленного ядра на периферию отраслевой структуры, или о его организационных формах - преобладание крупного производства с корпоративной (или псевдокорпоративной) структурой. Даже массовое развитие профессионального образования (ФЗО) или внедрение тейлоризма, как специфически буржуазной формы организации производства могут характеризовать, на первый взгляд, лишь технико- организационную сторону социалистического производства. Дело в том, что сами производственные или социально-экономические отношения носили во многом буржуазный характер. Об этом свидетельствует фактический статус индивида как наемного работника. Форма найма предполагала и заработную плату как специфически буржуазную форму дохода. В сфере социально-экономических отношений для реального социализма характерен буржуазный же раскол между городом и деревней. Точнее, между городскими функциями городов и функциями деревни, продолжавшей оставаться по существу центром архаичной и средневековой культуры, отчасти, лишившись при этом добуржуазных хозяйственных функций. Все приведенные выше формы социалистического хозяйствования и социальности можно было бы назвать именно "псевдобуржуазными" и, лишь, аналогичными так называемым буржуазным формам. Таким определением можно было бы ограничиться, если бы не было элементов буржуазности в ми-ровоззрении советского человека. Конечно, в нем имели место архаичные и средневековые формы сознания. Да их и не могло не быть при "взрывном" характере перехода от земледелия к промышленному способу производства. Мировоззрению советского человека присущи и элементы тоталитарного сознания, однако, он также был привержен, как это ни странно, одновременно буржуазно-либеральным ценностям и социалистическим. Многослойность мировоззрения - характерная черта любого известного ныне общества, включая и капиталистическое. Но в силу специфики российской истории, в сознании советского человека она приобрела гораздо более выраженную форму. Абстрагируясь от других пластов социалистического мировоззрения, отметим лишь элементы буржуазности в нем. Известно, что мотивация трудовой деятельности, в частности, советского человека, как выражение его социо-культурных ориентиров и нравственных, познавательных и религар- ных устремлений1, различалась в разные периоды социалистического строительства, но в ней всегда находилось место утилитаризму, как мировоззренческой установке Нового времени. Принцип утилитаризма, причем, в основном индивидуального, в свое время сыграл положительную, созидательную роль в становлении эффективных форм хозяйствования в западных странах. В советской действительности он не мог реализоваться в "грубой примитивной форме", сводимой к достижению выгоды, пользы. Там, где он имел место в деятельности советского человека, он не развился и в форму "культурного цинизма" как способа "посредством которого человек пытается сохранить свои жизненные важные параметры, выживае- 2 мость, стабильность" . Вместо утилитаризма эту функцию выполняли другие инструменты и институты. В 60-70-е годы утилитаризму также нашлось место в системе мотивации труда. Именно на него начинают ориентироваться экономические реформы этого периода. Более того, как пишет А. Белоусов, советская индустриальная система в качестве ориентира социального развития в этот период берет западную модель общества потребления, что вступило в противоречие с системой "крас- См. Г.С. Батищев, И.В. Ильенков, А.А. Хамидов. Указ. Соч. См.: Массовый утилитаризм как импульс динамики общества //Общественные науки и современность. - 1998. - №6. - С.63. ных смыслов" , работавшей на первом этапе индустриальной модернизации - в 30-40-х годах. Один из немногих аргументов против буржуазности советского строя, а именно, отсутствие рационализма, как индивидуальной установки на максимизацию полезности и прибыли, можно принять во внимание. Но при этом надо отметить наличие общественной рациональности в виде целеполагающей деятельности единого экономического центра, которая должна была компенсировать отсутствие индивидуальной рациональности. Не следует забывать также и об индивидуальной рациональности теневого предпринимателя. Таким образом, можно предположить, что в обществе "реального социализма", на разных этапах его развития были реализованы не социалистические идеи, а скорее буржуазные. В частности, история советской системы от первых пятилеток, вернее, даже от НЭПа, как ускоренного и сжатого во времени этапа развития простого товарного производства и первоначального накопления капитала, - до застойных 80-х годов, удивительно напоминает основные этапы становления и развития буржуазного способа производства. Среди атрибутов такового в советской системе не хватает правда, не многого, но важного - частной собственности как основы индивидуальной рациональности и капитали-стического предпринимательства , а также механизма свободного рыночного ценообразования. Что касается частной собственности, то она пробивала себе дорогу как в форме частного, в смысле, обособленного хозяйствования государственных же предприятий, так и в форме теневой экономики. Что касается отсутствия свободного рыночного ценообразования в советском "буржуазном" экономическом пространстве, то оно находит объяснение в соответствующих экономических категориях "экономики дефицита" . Начиная строительство социализма, его организаторы и инициаторы осознавали, что на этом пути их и общество ожидает много трудностей. В то же время, у них не было возможности (в том числе, политической) открыто признать главную проблему, суть которой в том, что нельзя решить социалистические задачи, не решив буржуазных. Для решения же тех и других задач необходим соответствующий субъект, который формируется исторически, проходя на своем пути все вехи освобождения, в том числе и буржуазные. |
|
| << Предыдушая | Следующая >> |
| = К содержанию = | |
Похожие документы: "5.2 Субъект в социально-экономическом пространстве "реального социализма"" |
|
|