Одна наука – один мир?
Информация - История
Другие материалы по предмету История
авляющие собой крупную веху в развитии естествознания, демонстрирует важный поворот в изучении науки. В рамках события, служащего предметом изучения в case studies, в отличие от глобальных научных революций, обсуждения начал науки не происходит. Это событие индивидуально, уникально не потому, что оно детерминировано определенного типа логическими началами (как научное мышление Нового времени или XX в.), а потому, что оно погружено в контекст социальных, культурных, психологических, экономических связей и отношений, сфокусированных в определенном месте и определенном времени1.
Крен в сторону социологического анализа отдельных ситуаций-событий в науке привел к еще большему отходу от глобальных революций как центрального понятия при интерпретации развития и существования естествознания. Если в case studies отсутствует анализ логических оснований науки (в отличие от ситуаций глобальных научных революций), но сохраняется интерес к содержанию тех научных результатов, которые были достигнуты, то в социологических исследованиях конца века полностью игнорируется содержательный аспект научного знания. Причем в социологии науки типа мертоновской в середине века социологи прямо говорили, что их интересует только социальная структура науки, а что касается научного знания, то его анализ они предоставляют философам, т.е. существовало признанное обеими сторонами разделение труда. Теперь же социологи претендуют на то, что они исчерпывающим образом анализируют науку, что никакого дополнительного философского анализа не требуется, научное знание полностью ассимилируется социальным контекстом лаборатории или научно-исследовательского института. О производстве научного знания можно говорить только в смысле его социального конструирования его содержание определяется социальным контекстом, а не миром природы как предметом изучения2. При этом под социальным контекстом понимается такое разнообразие всякого рода обстоятельств, начиная от особенностей экспериментального материала, связанных с местом его производства и характером транспортировки, и кончая настроением сотрудника, обусловленным сложными отношениями с женой, что уже даже и о специфике ситуации говорить не приходится: ситуация детерминируется практически бесконечным количеством условий, и это в каждом конкретном случае. Но если каждый конкретный случай, каждая ситуация определяются бесконечностью, то все они как бы одинаковые в своих возможностях, в лучшем случае разные, но никак не уникально особенные. Поэтому и диалогические отношения между ними как спор логических начал невозможны, эти начала никак не специфицированы. Научное знание полностью конструируется социальными обстоятельствами и зависит только от них. Мир природы как предмет изучения и как определяющий содержание научного знания вообще исчезает, он не нужен.
Подводя итоги, можно обозначить следующую динамику в отношениях между научным знанием и миром. В классической науке познающему разуму противостоит один мир, в неклассической науке таких миров много, в идеале бесконечное количество, и каждому из них соответствует своя парадигма. В постнеклассической науке мир как предмет изучения вообще исчезает, его нет, отсутствуют и парадигмы как форма логического и теоретического соответствия научного знания определенной исторической эпохе.
Разумеется, не все со мною согласятся, некоторые сочтут, что я обозначила какие-то маргинальные, малосущественные точки зрения и мнения, но мне хотелось обосновать позицию, в соответствии с которой к концу XX в. стали доминирующими (неважно, нравится нам это или нет) именно те идеи, о которых я говорила выше.
Примечания
1. Об исследованиях такого рода можно прочитать в книге: Малкей М. Наука и социология знания (М.: Прогресс, 1983). Достаточно обстоятельно мною были проанализированы исследования типа case studies в моих книгах: Конец века конец науки? (М.: Наука, 1992) и Наука: история и историография. XIXXX вв. (М.: Наука, 1978). Существуют своего рода парадигмальные case studies, которые особенно часто используются исследователями для обоснования своей точки зрения. К их числу относятся такие, например, как: Shapin S. Phrenological Knowledge and the Social Structure of Early Nineteenth-Century Edinburgh / Annals of Science, 1975. V. 32. P. 219243; Cantor G. Phrenology in the Early Nineteenth-Century Edinburgh: An Historiographical Discussion / Annals of Science, 1975. V. 32. P. 195218; A Critique of Shapins Social Interpretation of the Edinburgh Phrenology Debate / Annals of Science, 1975. V. 33. P. 245256; MacKenzie D. Statistical Theory and Social Interests: A Case Study / Social Studies of Science, 1978. V. 8. P. 3583 и др.
2. Об особенностях анализа науки социологами в конце века я писала в статье: Конструирование научного знания как социальный процесс // Философия науки. Вып. 3. 1997. С. 110128, а также в упоминавшейся выше книге: Конец века конец науки? В качестве исследования, где наиболее четко и последовательно проговариваются основные идеи микросоциологии науки конца века, я бы рекомендовала книгу: Knorr-Cetina K.D. The Manufacture of Knowledge. An Essay on the Constructivist and Contextual Nature of Science (New York, 1981), а также книгу, где отражена дискуссия сторонников и противников социологической интерпретации научного знания: Scientific Rationality: the Sociological Turn / Brown J.R., ed.- Dordrecht etc.: Reidel, 1984. Univ. of Western Ontario. V. 25.
Список литературы
1. Мамчур Е.А. Применима ли концепция возможных миров к миру научного познания? // Науковедение. 1999. № 2. С. 126143.
2. Гейзенберг В. Шаги за горизонт. ??
3. Koyre A. Du monde clos a luniverse infinie. Paris, 1962.
4. Koyre A. Galileo and the scientific revolution of the seventeenth century // Metaphysics and Measurement / Ed. A. Koyre. Harvard, 1968.
5. Koyre A. Galileo and Plato // Metaphysics and Measurement / Ed. A. Koyre. Harvard, 1968.
6. Кун Т. Структура научных ре?/p>