Мария Спиридонова. Возлюбленная террора
Информация - История
Другие материалы по предмету История
?ставку с поста председателя ВЧК.
5 июля поэт Зинаида Гиппиус записала в своём дневнике: Было: очень глупое восстание левых эсеров против собственных большевиков. Там и здесь (здесь из Пажеского корпуса) постреляли, пошумели, Маруся спятила с ума, - их угомонили, тоже постреляв, потом простили, хотя ранее они дошли до такого дерзновения, что... убили самого Мирбаха! Вот испугались- то большевики! И напрасно. Германия им это простила. Не могла не простить, назвалась груздём, так из кузова нечего лезть....
Во время подавления левоэсеровского мятежа Спиридонову арестовали. 10 июля 1918 г., в день закрытия съезда, Свердлов объявил о судьбе арестованных левых эсеров: Большинство из заключённых и задержанных в настоящее время, несомненно, завтра, самое позднее послезавтра будут освобождены как явно непричастные к выступлениям. Для нас всех несомненно, что задержанию подлежат лишь те, кто прямо или косвенно причастен, с одной стороны, к выступлению с оружием в руках против советской власти, с другой стороны к убийству Мирбаха. Коммунисты сдержали слово: значительная часть схваченных на съезде была освобождена. На один год тюрьмы осудили Спиридонову, на три года заочно успевшего скрыться Блюмкина. Однако по предложению Л. Д. Троцкого съезд постановил, что с этого момента левым эсерам не может быть места в Советах рабочих и крестьянских депутатов. Неудачный мятеж навсегда подорвал силы партии левых эсеров. Многие её члены впоследствии вступили в РКП(б).
В ноябре 1918 г. Спиридоновой удалось отправить из тюрьмы Открытое письмо ЦК партии большевиков. С разгромом других партий,- писала она,- разгромлена советская власть, осталась лишь власть большевиков... Спиридонову приговорили к тюремному заключению на один год, принимая во внимание её особые заслуги перед революцией. Уже через два дня Президиум ВЦИК освободил её по амнистии.
Выйдя на волю, Мария Александровна сразу погрузилась в партийную работу. Левые эсеры требовали перестать грабить крестьянство, отменить ВЧК. Обращаясь к большевикам, она пророчила: Вы скоро окажетесь в руках вашей чрезвычыйки. Спиридонова часто выступала с речами, в которых она резко осуждала большевиков. В январе 1918 г., выступая на заводе Гужона, она говорила: Большевики приняли земельную программу эсеров. Эта программы была выношена десятками поколений, крестьяне дрались за неё с оружием в руках. На программа эта саботируется большевиками. В советских имениях рабочий будет наёмником государства.
Видный большевик Николай Бухарин показывал во время суда над Спиридоновой следующее: ...она топала ногами, истерически кричала, предлагала записывать фамилии умученных большевиками. Атмосфера была чрезвычайно тяжёлая, напоминавшая сцены из Достоевского. Сама Мария Александровна впоследствии писала: Говоря о поруганной власти Советов, о заплёванной и запуганной личности рабочего и крестьянина, о вспоротой спине мужика, я действительно была эмоциональна, я кричала сплошным криком... Немудрено быть эмоциональным, говоря о тысячах расстрелянных крестьян.
НОВЫЙ АРЕСТ
Уже в феврале 1919 г. последовал новый арест Спиридоновой. На этот раз ревтрибунал обвинил её в контрреволюционной клевете, антисоветской агитации и ввиду болезненно- истерического состояния решил изолировать от общественной и политической жизни на год посредством заключения в санаторий. Однако вместо этого её поместили в караульном помещении в Кремле, где она жила среди грязи и ужасного бесконечного шума. Сырой и промозглый закуток Кремля... Часовые чуть ли не ежеминутно заглядывали к узнице: сидит? лежит? Пристроилась на ведро по естественной надобности? Их и это не смущало, да и подстражную тоже. Но густой, удушающий дым махры, врывавшийся в закуток, когда распахивалась дверь, повергал ее в затяжной кашель. У Марии Александровны возобновилось обильное кровохарканье кровь просто лилась изо рта безостановочно. Вдобавок онемели руки, не подчинялись ноги, она страшно зябла. Мужики из караулки забеспокоились: “Амба! Сейчас отойдет!” и вызвали фельдшерицу. Та вызвонила санитаров, и умирающая Мария очутилась ненадолго в больнице.
Ей посчастливилось с помощью жалостливого, из рязанских крестьян, охранника в апреле Спиридонова бежала. Более полутора лет, оставаясь в Москве, скрывалась под чужой фамилией. Она много писала в подпольных эсеровских газетах, встречалась с нелегалами. В это время в партии возникли разногласия: одни призывали к вооружённой борьбе с большевиками, другие к сотрудничеству с ними.
В октябре 1920 г. в дом, где скрывалась Спиридонова, нагрянули чекисты. Когда ее, сраженную брюшным тифом, но успевшую сдать товарищам по партии перечень явочных адресов, рукописи злых статей и шифры, снова арестовали, карательные санкции следовали одна за другой. Спиридонову упрятали в психушку под фамилией “Онуфриева” и создали такую невыносимую обстановку, что у нее началось помутнение разума. Её отправили в лазарет, где она находилась полгода. Левые эсеры требовали у Ф. Э. Дзержинского отпустить её, но безуспешно. Спиридонову перевезли в Пречистенскую психиатрическую больницу. Чтобы не сломиться, она объявила двухнедельную сухую голодовку и лежала неподвижно с исхудавшим лицом и застывшими в выражении тоски и ужаса глазами. Доктора говорили, что она умирает. Ей удалось продержат