Марат - идеолог Террора
Информация - История
Другие материалы по предмету История
нечно, сам Марат уверял, что у террора будет свой предел и что если paньше насилие всегда приводило к появлению плохих правительств, то насилие народа, напротив, породит власть, избавленную от пороков власти. Но здесь скрыто явное противоречие, ведь система Марата не оставляла места для добродетельного правительства 14. Деспотическая сущность любой власти не допускала, чтобы когда-либо могла иметь место власть столь положительная, что террор оказался бы бесполезен и исчез бы с установлением свободы.
Таким образом, уже в 1790 г. Марат описал будущую историю II года: переход от террора как политического средства, вызванного обстоятельствами, к постоянному и безграничному применению насилия и к диктатуре, основанной на добродетели наделенного ею лица. Однако такая логика была обусловлена еще старой, дореволюционной концепцией политики, построенной на принципе полной экстерриториальности народа и власти по отношению друг к другу. Марат не задавался собственно политическими проблемами или, иначе говоря, вопросами установления и гарантии свободы при помощи определенных средств, таких, как выборы или Конституция. Он не занимался разработкой механизмов и процедур, призванных снимать противоречия и не допускать злоупотребления властью, то есть вопросами, о которых сторонники представительной системы спорили с теми, кто поддерживал либо прямую демократию, либо изобретенную Кондорсе или Бриссо " демократию представительную " . Марат оставался и стороне от их дебатов. Они для него не имели никакого смысла, поскольку, считал он, устройство государственных институтов ничего не решает. И хотя в данном отношении он оставался одиночкой, все же у него была своя аудитория. Его дискурс в действительности выражал концепцию политического порядка, которая существовала задолго до Революции, но сохранилась и после 1789 года. Именно она лежала в основе большинства стихийных расправ в июле 1789 г. и даже нескольких великих революционных " дней " (с 1789 по 1795 гг.).
Народное понимание суверенитета. Несколько поколений историков видели в предпочтении массами коллективного и прямого действия стремление преодолеть ограниченность принципов ("формальное " политическое равенство) и средств (представительство) буржуазной демократии, попытку народа взять на себя прямое осуществление своего суверенитета с целью радикализировать ход Революции. Таким образом народ показывал, что хочет сам осуществлять власть через подчиненных его воле и отзываемых в любой момент должностных лиц, дабы окончательно ликвидировать всякое различие между управляемыми и управляющими.
Недавно Колин Лукас приступил к переоценке роли толпы во Французской революции. Вопреки классическим положениям Джорджа Рюде и Жоржа Лефевра он, опираясь на исследования по истории ментальностей и социальной активности масс, подчеркнул важное значение элементов преемственности в поведении толпы при Старом порядке и при сменивших его после 1789 г. режимах 15. Преемственность просматривается во многих аспектах: в механизме возникновения бунтов, в организации толпы - от состава действующих лиц до роли зрителей, от подбора вожаков до деления толпы па разные части соответственно коммунальным традициям, - в способе действий и, наконец, наиболее очевидна преемственность в ритуалах, в частности, карательных. Однако по сравнению с XVII и большей частью XVIII в. у революционной толпы существовали и два кардинальных отличия: организующая роль политических активистов, особенно в 1793 г., и выражение требовании через политический дискурс, характеризовавшийся таким уровнем обобщения и абстракции, какой был неизвестен до 1788-1789 годов. Начиная с 1789 г., мишенью восставших был уже не тот или иной конкретный представитель власти и не тот или иной индивид, считавшийся виновным в бедствиях народа, а сама центральная власть, либо какая-либо социальная группа в целом, такая, как эмигранты или неприсягнувшие священники 16.
Это - фундаментальное изменение, поскольку оно способно отодвинуть на второй план элементы преемственности и стать основанием для вывода о существовании у парода политического сознания, сформировавшегося в лоне новой политической культуры. Однако надо заметить, что применение политических понятий и лексики Революции, обращение к суверенитету народа во многом было связано с присутствием в толпе политических активистов, привносивших в нес свои ценности и свою риторику. Эти два подхода к политике существовали бок о бок и, в то же время, не совпадали друг с другом; один провозглашался открыто, другой - нет;, они сосуществовали, но не смешивались, о чем свидетельствуют, например, массовые движения в марте и, особенно, в сентябре 1793 г., когда активисты приложили недюжинные усилия, чтобы придать требованиям участников волнений приемлемое политическое выражение.
Еще более важно то, что, несмотря на вес изменения, конечная цель народного движения и после 1789 г. оставалась тон же, что и ранее. Речь по-прежнему шла либо о наказании правителей и их прислужников, считавшихся виновными в неприемлемой ситуации, либо о принуждении их поступать в соответствии с потребностями общественного блага, каким его представлял себе народ. Именно в этой сфере и действовал Марат, успешно исполняя во время Революции роль " голоса " народа. Народ, действительно, бунтовал для того, чтобы оказать давление на политическую власть, которую по отношению к себе изначально воспринимал как внешнюю. Толпа вторгалась в сферу, занимаемую в обычной ситуаци?/p>