История античного города Тиры
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
о, одним из участников сражения с карпами, был избран за свои заслуги, подобно Флавину, в состав советов близких к театру военных действий городов.
Устанавливаемое надписью из Дионисополя участие I Италийского легиона в отражении карпов дает основание предполагать, что Флавин служил именно в этом легионе. Гораздо более шаткой представляется догадка, будто Флавин был начальником расположенного в Тире римского гарнизона, во всяком случае, в надписи речь идет лишь о его личной доблести и никак не отмечена его роль военачальника.
Посвящение Лукия важно и тем, что оно расширяет сведения о городах Мезии, затронутых нашествием карпов в 214г. Кроме Маркианополя и Дионисополя, названных как здесь, так и в надписи Флавина, в события была вовлечена Каллатия. Если принять во внимание, что в документах из Эска речь идет об операциях, счастливо завершившихся неподалеку от Тиры, не лежащей на прямом пути от местожительства карпов к городам Южной Добруджи, то можно предположительно наметить ход событий. Тот факт, что в связи с нашествием карпов упоминается I легион (главный лагерь в Новах) и в то же время отсутствуют данные об участии в борьбе с ними подразделений XI легиона (главный лагерь в Дуросторе), позволяет допускать, что варвары переправились через Дунай вблизи от впадения в него Арджеша и устремились к побережью Черного моря, а возвращались на родину окружным путем и потерпели поражение на подступах к Тире. Нельзя отказаться и от предположения, что список упоминаемых в рассмотренных надписях центров Маркианополь, Диописополь, Каллатия, Тира не только заключает данные для определения примерного пути следования карпов, но и содержит перечисление городов, участвовавших со своими ополчениями в устранении возникшей угрозы.
Следует добавить, что некоторые из эпиграфических находок в Тире и ее окрестностях можно со значительной вероятностью связывать с тем же нападением карпов. К их числу относится прежде всего посвятительная надпись Митре на алтаре, грубо изготовленном из местного известняка. Памятник был поставлен по обету за посвятителя и его близких при консулах Мессале и Сабине, соорудил его некий Ульпий Валент, miles classiarius, воин, служивший на военном корабле. Учитывая время постановки алтаря (консульство Валерия Мессалы и Октавия Аппия Светрия Сабина приходится именно на 214 г. н. э.), естественно видеть в этом Валенте одного из рядовых участников операций, происходивших у Тиры, и это дает основание предполагать, что часть служивших на кораблях воинов была использована в ходе боевых действий против карпов.
Не менее интересны две другие надписи, обнаруженные у с. Беленькое. Первая представляет собою латинское посвящение некоего Гая Сервилия Понтика за здравие непобедимого императора, имя которого не названо. Титул Invictus, эпизодически появляющийся в документах времени Септимия Севера, стал систематически применяться при Каракалле, в том числе и в нижнедунайских провинциях, причем в некоторых случаях без собственного имени императора. Это позволяет датировать посвящение Понтика временем единоличного правления Каракаллы и видеть в нем еще одного участника войны с карпами в 214 г. Но тогда в Лаисфене, сыне Мокки, названном во второй надписи из Беленького, греческом надгробии, исполненном тем же своеобразным угловым шрифтом эпохи последних Северов, что и рассмотренная выше надпись Лукия из Дионисополя, можно видеть внука одноименного архонта Тиры, упоминаемого в 181 г. Так как обе надписи обнаружены, ничто не мешает предположению, что посвящение воздвигнуто на месте сражения с карпами, в котором погиб Лаисфеи, похороненный на поле битвы. В этом случае находка надписей у с. Беленькое могла бы рассматриваться как указание на то, что боевые действия велись у берегов Бугского лимана, в двух десятках километров к юго-западу от Тиры. С другой стороны, в Понтике, не указывающем ни своего военного ранга, ни названия воинской части, в рядах которой он сражался за непобедимого императора, естественней всего видеть демобилизованного ветерана, поселившегося в городе, на защиту которого он выступил в опасный момент вместе со своими сыновьями в рядах городского ополчения, в котором служил и Лаисфен. При такой интерпретации надписи из с. Беленькое указывают на то, что в Тире, как и во многих других провинциальных городах, было создано и функционировало гражданское ополчение, привлекавшееся к оборонительным операциям при особо ответственных и угрожающих обстоятельствах.
8. Тира в середине III в. н. э. Разгром города готами и их союзниками
Таким образом Тира, являвшаяся далеко вынесенным на северо-восток форпостом лимеса Нижней Мезии и имевшая гарнизон, помещавшийся внутри цитадели, сыграла во втором десятилетии III в. роль утеса, о который разбилась первая, еще слабая волна движения варваров против Римской империи. К сожалению, имеющиеся источники не позволяют проследить за дальнейшими судьбами города во время новых варварских нашествий.
Здесь уместно напомнить, что с легкой руки Т. Моммзена в научной литературе неоднократно повторялось утверждение, будто прекращение выпуска тирасских монет после Севера Александра (222235 гг.) прямо указывает на то, что этот город был разгромлен готами в первой половине 30-х годов III в.. А. Н. Зограф26, Э. Диль27 и П. Никореску (460, с. 379) относили разрушение Тиры ко времени Максимина28, А. И. Фурманская отодвигала его к 40-м годам III в.29, Р. Вулпе к середине столетия [533, с. 171172, прим. 100]. Высказывалось, впроче