Историко-филологическое направление на рубеже XIX - XX вв.
Информация - История
Другие материалы по предмету История
? затруднениях ольвиополитов соответственно в III и в начале I в. до н. э.;43 наконец, № 35 - декрет в честь некоего кормчего (капитана корабля) из Амиса, проливающий свет на отношения Ольвии с понтийским царем Митридатом VI Евпатором (120 - 63 гг. до н. э.).44
В том же томе среди херсонесских надписей заслуживают особого упоминания: № 340 - постановление о даровании звания проксена и прав гражданства Тимагору, сыну Никагора, с Родоса (от [238] III в. до н. э.); № 343 - постановление об устроении культа Девы, особенно чтимого херсонеситами божества, спасавшего их, как сказано в надписи, от величайших опасностей, в частности и от тех, что проистекали от соседних варваров; № 344 - декрет в честь местного историка Сириска, сына Гераклида, описавшего явления Девы и представившего в должном свете отношения своего города с царями Боспора и другими понтийскими городами, важное свидетельство об уровне культурной жизни в Причерноморье, о наличии местной историографической традиции и отношении общества и государства к труду историка;45 № 418 - почетная надпись на базе статуи Агасикла, сына Ктесия, перечисляющая обязанности или должности, которые исполнял этот херсонесит, и, между прочим, упоминающая о размежевании им земель под виноградники "на равнине", т. е., как думают, в далекой окруvге Херсонеса, в Северо-западном Крыму (последние три надписи также датируются III в. до н. э.).46
Из более поздних херсонесских надписей отметим те, что проливают свет на внешнеполитическое положение Херсонеса в период позднего эллинизма, на его борьбу за выживание в условиях скифо-сарматского наступления и на попытки, в этих условиях, опереться на поддержку понтийских царей. Это, во-первых, № 402 - текст клятвы на верность договору о дружбе и взаимной помощи, заключенному с царем Фарнаком (179 г. до н. э.).47 Далее, в хронологическом порядке, № 352 - декрет в честь Диофанта, сына Асклапиодора, из Синопы, одного из полководцев Митридата VI Евпатора, действовавших по поручению царя в Крыму. Эта надпись по богатству информации может быть сравнима разве что с ольвийским декретом в честь Протогена, ибо она содержит целостное [239] описание совместных военных действий херсонеситов и понтийцев против скифов, а также особых операций Диофанта на Боспоре. В рассказе об этих последних содержится упоминание о подавлении понтийским полководцем вспыхнувшего на Боспоре восстания скифов во главе с Савмаком - упоминание, которое в новейшей научной литературе породило целую дискуссию.48 К надписи в честь Диофанта тематически тесно примыкает и следующая, № 353, содержащая постановление в честь херсонесских граждан, боровшихся за возвращение захваченного скифами важного опорного пункта на Тарханкутском полуострове Калос Лимена (Прекрасной гавани). Оба документа отлично дополняют друг друга; вырезанные рукою одного резчика, они и датируются одним и тем же временем, определяемым, однако, только приблизительно, - концом II в. до н. э.49
За рамки общего перечня вынесем херсонесскую надпись № 401, которую можно было бы назвать жемчужиной причерноморской эпиграфики. Она являет собой текст присяги херсонесских граждан, где они клянутся быть согласными относительно благополучия и свободы своего полиса, не предавать врагам города Херсонеса и других поселений и владений, принадлежащих Херсонесскому государству, защищать существующий демократический строй, честно исполнять выпадающие на их долю обязанности и должности, охранять для херсонесского народа его святыню - састер и не разглашать запретных таинств, не злоумышлять и не участвовать в заговорах, направленных против общины или отдельных [240] граждан, наконец, не продавать свозимый с равнины хлеб нигде помимо самого Херсонеса. Надпись была найдена частями в 1890, 1891 и 1899 гг. и впервые опубликована Латышевым в периодических изданиях России и Германии в 1892 г.;50 позднее она вошла в четвертый (дополнительный) том (под номером 79), а затем и во второе издание первого тома издаваемого им свода северопонтийских надписей.
Датируемая концом IV или самым началом III в. до н. э. и, следовательно, принадлежащая к числу сравнительно ранних контекстных документов, происходящих из Херсонеса, эта надпись доставляет столь богатую информацию об устройстве и жизни северопонтийского полиса, что она сразу же стала предметом самого оживленного обсуждения. При этом мнения ученых разошлись как по поводу общей оценки документа, его жанра и обстоятельств составления, так и по отдельным частностям. Одни исследователи вместе с ее первоиздателем Латышевым видят в ней текст обычной гражданской присяги, какую приносили в греческих городах граждане по достижении совершеннолетия (ср. для Афин свидетельство оратора Ликурга - Lyc. Contra Leocr., 76, а самый текст клятвы см. у позднейших авторов - Ioh. Stob. Flor., XLVII, 48; Poll., VIII, 105), другие - и в их числе особенно С. А. Жебелев - настаивают на экстраординарном характере этой клятвы, составленной и принятой херсонеситами в чрезвычайных условиях гражданской смуты и внешней опасности.51
Много споров вызвало также понимание састера, оберегать который обязались херсонеситы: в нем видели обозначение некоего высшего должностного лица, своего рода оберегателя государства или защитника народа (так, между прочим, полагал Ф. Ф. Соколов),52 или же указание на конституцию или законы государства (к этой мысли склонялся сам Латышев), или, наконец, обозначение кумира особо чтимого херсонеситами божества, так называемой Девы [241] (гипотеза Жебелева).53 Нет недостатк?/p>