Абсурд (о творчестве Владимира Сорокина)
Доклад - Литература
Другие доклады по предмету Литература
проблема моей психики, я ее решаю только наедине с бумагой.
Таким образом, предполагается, что наше наивное читательское сознание, нашу человеческую природу изменяют всего лишь буквы на бумаге, написанные человеком, который решил таким образом избавиться от собственных психических проблем... А ведь эта самая природа человеческая еще и противится таким изменениям! Подумать только, не только критики, но и сторонники сорокинской прозы отмечают одно и то же явление: тошнотворный эффект, возникающий при чтении этих текстов.
По Виктору Ерофееву, эти тексты... похожи на мясо, из которого вытекла кровь и которое кишит червями, что вызывает у читателя рвотный инстинкт, эстетический шок. Зиновий Зиник считает, что ...читатель впадает в отчаяние, ужасается, страдает от жалости. (Что и говорить! Еще как страдает!)
И ведь действительно: стоит только отложить книгу в сторону, как начнут ощущаться и тяжесть в голове, и хаос в мыслях, и некий эстетический сдвиг в восприятии окружающего мира. Слишком уж русский человек доверяет литературе, слишком многое литературой определяется в его жизни не может он воспринимать книгу, как скопище букв на бумаге... И здесь для каждого читателя прозы В. Сорокина встает проблема выбора: либо отказаться от столетиями складывающихся представлений о том, что такое литература; либо навсегда освободить мозг от этого червивого мяса, понимая, что появление таких текстов закономерное заблуждение современной нам действительности.
За видимой абсурдностью содержательной стороны творчества В. Сорокина скрывается другая его сторона: стиль. Весь же метод Сорокина сводится, однако, к одному единственному приему столкновению различных стилей. Этот прием стилистического построения текста сохраняется из произведения в произведение с такой предсказуемостью, что в конце концов наскучивает.
Прием столкновения и сосуществования стилей опять же не нов. Вспомнить хотя бы Фолкнера или Джойса, мастеров чужой речи. Однако отличия будут существенные. И у Фолкнера, и у Джойса, да и во всей литературе модернистов стиль был функционален, а сопоставление стилей было путем явления нового смысла. Ничего похожего нет у Сорокина. Стиль его текстов мертвая структура, а результатом столкновения мертвых структур становится еще одна, и последняя, тотальная смерть смерть любого смысла.
Сегодня новый век, новые скорости, новое искусство и новое восприятие его; сегодня век динамики, искрометности, мгновенности, эпатажа. Считается (возможно, и небезосновательно), что литература сегодня тоже должна быть таковой отвечать духу времени. Даже непосредственно предшествовавший нам литературный век воспринимается нынче зачастую как нечто слишком медленное, слишком рефлективное, слишком созерцательное. Сегодня производящая эмоция должна быть нервной, напряженной, болезненной, а воспринимающая жадной до штукарства, остро критической и... очень быстрой, почти моментальной. Еще каких-то лет восемьдесят назад художественные произведения читали так, как пьется вино: медленно, пытаясь ощутить букет, глядя на свет, вдыхая аромат; нынешние же глотаются, как водка одним броском.
Отмирают крупные жанры. Малые жанры стремятся к максимальной лаконичности, часто приближающейся к нулю. И слава богу: уж лучше так.
Парадокс развития новейшей литературы еще и в том, что при всей своей видимой интертекстуальности, насыщенности она все более скудеет. Нынешний писатель не затрудняется разработкой новых художественных средств. Материал все чаще выдается за форму: скульптор находит кусок глины, но не делает из него произведения искусства, а просто бросает его таким, какой он есть. Или наоборот: берет несколько глиняных фигурок, а потом сминает их в одну глыбу смотрите, какая интересная штучка получилась! Есть ли в этом смысл? Может быть. Только какой? Скорее всего, этого не знает современный художник.
Еще недавно язык развивался, теперь же он деградирует. И нет сейчас ни Пушкиных, ни Гоголей нет творцов, которые своим гением оправдали бы разрушение уже достигнутого, во имя новых достижений. Еще недавно живой, литературный язык умирает на его место приходит язык улицы. И действительно, какой нормальный русский человек скажет: Простите, пожалуйста, что я Вас толкнул. Мне, право, очень жаль. Тысяча извинений?
Разве это живой язык? Нет, это мертвый язык! Живой язык обошелся бы парой очень сильных, ярких, свежих, конкретных, емких и очень точных слов...
Конечно, и язык Пушкина, и язык Гоголя, и язык литературы начала XX века никогда не погибал. То, что так не говорят на улице, не говорит о смерти языка. Страшно то, что так все реже говорят уже и в литературе. Так происходит не потому, что это естественный процесс с точки зрения саморазвития языка, а вследствие обеднения наших, читательских, культурных потребностей.
Есть предложение, значит есть спрос... Но пока в литературном мире царит хаос мертвящий, бессмысленный хаос. Абсурд.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта