А. С. Пушкин. Становление поэта
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
имался царивший в школе культ Пушкина.
Картины русской природы, исторические события, понимание нашего национального характера в значительной степени формируются через призму его творчества. И, конечно же, чем больше я знакомился с произведениями Пушкина и его биографией, тем большее восхищение вызывала его гениальная работоспособность, под стать его гениальному поэтическому дару.
В грандиозном здании великих творений Пушкина мне очень трудно выделить что-нибудь менее любимое и почитаемое. Многогранный Пушкин дорог во всем. В том числе и в его фундаментальных исторических изысканиях, и в образе Феофилакта Косичкина, и в других персонажах. И, несмотря на мое великое почитание гения Льва Николаевича Толстого, я плохо понимаю, как, наряду с его высочайшей оценкой творчества Пушкина, он, по словам его домашнего врача Д. П. Маковицкого, порой сдержанно высказывался о достоинствах некоторых "длинных" произведений Пушкина. Впрочем, это далеко не исключительный случай, когда высшая оценка одного гения другим сопровождается некоторыми эпатажными суждениями.
Хотел бы подчеркнуть, что прозу Пушкина люблю не меньше, чем его поэзию. В наши дни русский язык превращается во все более и более странную смесь разноязычных жаргонов. Увы! И мой язык, которым я говорю и на котором пишу, все более и более оскверняется. Утешает хотя бы то, что еще не совсем потерял способность понимать это, читая и слушая самого себя. И от совсем уж полной глухоты спасает обращение к мастерам нашего языка. А проза Пушкина доставляет особую возможность насладиться простым, понятным, здоровым русским языком, сохраняющим свою живительную силу и в наши дни, отделенные от дня его рождения двумя веками.
Откровенно говоря, всегда не очень любил и не очень люблю читать суждения критиков о писателях и поэтах, о художниках и музыкантах. Однако, если говорить об оценках Пушкина, и здесь он входит в редкое число исключений. Каждый, по сути, крупный мастер нашей отечественной поэзии и прозы дал образцы глубоких суждений о Пушкине, что, конечно же, очень способствует пониманию Поэта. Для примера скажу, как много помогли развитию представлений о Пушкине очень близкие моему миропониманию аналитические работы Валерия Брюсова. За эти труды не только не сержусь за его эксперимент - окончание "Египетских ночей" Пушкина, но даже и отношусь к этому эксперименту с большим интересом, так как и он помог мне понять особенности стихосложения Пушкина.
Давно стало общим местом утверждение о том, что, сколько бы мы ни перечитывали Пушкина, каждый раз понимание силы его мысли и красоты выражения поэтических картин все более обогащается. Однако позволю себе сказать, что со мной это происходит на самом деле. Особенно это относится, пожалуй, к трагедии "Борис Годунов". Рискуя показаться кощунствующим в адрес Шекспира, которого, кстати, также очень люблю, отважусь сравнить эту трагедию с общепризнанной великой трагедией Шекспира "Жизнь и смерть короля Ричарда III". Еще раз повторю: может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что часть огромной поэтической силы драматурга Шекспира в этой трагедии тратится на "агитацию" в пользу династии Тюдоров. А трагедия "Борис Годунов" все больше и больше приобретает в моих глазах силу народной трагедии, автор которой неподвластен тем или иным агитационным, политическим мотивам. Более того, на мой взгляд, трагедия Пушкина представляет более убеждающую картину эпохи Бориса Годунова, чем, опять же, эпоха Ричарда III, нарисованная таким историком, как Томас Мор, в прозе которого, может быть несправедливо, видятся некоторые агитационные тенденции опять-таки в пользу Тюдоров. Впрочем, это мои сугубо субъективные суждения, продиктованные особым почитанием Пушкина. Во всяком случае уверен, что Пушкин более, чем кто бы то ни было, имел право сказать:
На лире скромной, благородной
Земным богам я не кадил.
Также очень люблю перечитывать и то, что, вероятно очень нескромно, назову поэтическими шалостями Пушкина: например, "Граф Нулин" и "Домик в Коломне". Мне трудно объяснить даже самому себе, почему в самых различных ситуациях часто вспоминается хрестоматийная октава:
Немного отдохнем на этой точке.
Что? перестать или пустить на пе?..
Признаться вам, я в пятистопной строчке
Люблю цезуру на второй стопе.
Иначе стих то в яме, то на кочке,
И хоть лежу теперь на канапе,
Все кажется мне, будто в тряском беге
По мерзлой пашне мчусь я на телеге.
В отличие от некоторых моих товарищей, всегда относился и отношусь очень терпимо, а порою даже с симпатией к шуткам некоторых поэтов в адрес Александра Сергеевича Пушкина. Грешен, люблю повторять вслед за В. В. Маяковским: "...Я даже ямбом подсюсюкнул, чтоб только быть приятным Вам". И тому подобное. Так как не вижу в таких шутках ничего, кроме глубочайшего почитания поэтами нашего величайшего гения.
К сожалению, жизнь сложилась как-то так, что не побывал в Пушкинских местах: Михайловском, Болдино... Но некоторые места в Санкт-Петербурге, связанные с произведениями Пушкина и с его биографией, посмотреть удалось.
Не один раз побывал на месте дуэли Пушкина, испытывая совершенно особенное чувство. Боюсь коснуться этого неосторожными словами. Как не позволяю себе обсуждать три темы, три, может быть, наиболее драматических сюжета из жизни А. С. Пушкина: Поэт и царь, Поэт и Н. Н. Гончарова, Поэт и Дантес.
Официальная точка зрения на взаимоотношения Пушкина с царской властью меняется в з