Идея рефлексивности в теоретической психологии

Дипломная работа - Психология

Другие дипломы по предмету Психология

?емого масштаба. А значит, универсальность человеческого мышления будет опять-таки находиться в неразрывной связи с универсальностью его тела, с тем единственным уточнением, что это тело будет являться продуктом не абстрактной Природы, но Природы, достигшей в своем развитии уровня общественно производящего свою жизнь человека, продуктом человеческого труда.

Но, коль скоро мыслящее тело человека раздваивается на органическое, природное и неорганическое, то из этого возникает парадоксальная на первый взгляд проблема отношения субъекта к собственной телесности, равно как и проблемы исторического и онтогенетического становления этого отношения. Тогда, помимо прочего, возникает возможность исторического анализа развития человеческой телесности и его к ней отношения, своего рода историческая морфология и историческая физиология. Так последовательное принятие спинозовского понимания мышления приводит нас к возможности и необходимости создания подлинно исторической психологии.

Приведенный поворот мысли, как мы уже говорили, выводит нас формально за рамки философии самого Спинозы. Однако, мы полагаем, что сегодня, быть спинозистом можно, лишь учитывая все то, что было сделано в философии за те годы, которые отделяют нас от этого великого мыслителя. В том числе Гегелем, Марксом и Ильенковым.

 

2. Мозг или тело?

 

Мы не случайно начали наш анализ с картезианской психофизической проблемы и ее принципиального теоретического решения, предложенного Спинозой, ибо позиция, занимаемая психологами-теоретиками в отношении к картезианской дихотомии, и есть то критическое различение, которое разводит их по разные стороны теоретических баррикад. Именно эта мысль лежит в основании последней, незавершенной работы Л.С. Выготского Учение об эмоциях, а вернее Спиноза, как он сам называл эту свою незавершенную рукопись. Последняя, будучи известной близкому кругу учеников еще в рукописи и широкой научной общественности с 1983 года, когда она вышла в 6-им томе собрания сочинений, до сих пор фактически так и не вошла в научный оборот. Редкие ссылки на нее носят чисто исторический характер. Есть серьезные основания полагать, что именно незаконченная рукопись Спиноза представляет собой вершину творчества Л.С. Выготского, его теоретическое завещание.

Между тем, к анализу психологических учений через призму картезианской психофизической проблемы Л.С. Выготский подступался и раньше - в опубликованной в 1930 году статье Психика, сознание, бессознательное. Статья эта не относится к числу часто цитируемых и упоминается, как правило, лишь в дидактическом контексте. Между тем, заслуживает она куда более пристального внимания, ибо в ней Л.С. Выготский обсуждает центральный для всей теоретической психологии вопрос - вопрос о сущности психики как таковой, а посему пристальный теоретический анализ этой статьи может поспособствовать наведению порядка не только в студенческом теоретическом багаже.

Статья помимо прочего интересна еще и тем, что в ней в наиболее явном виде Л.С. Выготский обнаруживает философско-логическую основу своего теоретизирования, свой теоретический метод, в соответствии с которым он определяет развиваемую им психологическую теорию как диалектическую психологию.

Утверждая это, мы полностью отдаем себе отчет в том, что подобная оценка будет принята подавляющим большинством нашего психологического сообщества, мягко говоря, без большого энтузиазма. Но… из песни, как и из творчества Л.С. Выготского слова не выкинешь. Подобные попытки на наши взгляд равносильны попытке современно прочитать партитуру моцартовского Реквиема, выкинув из нее отдельные особенно досаждающие современному слуху гармонии и темы.

Итак, для начала Л.С. Выготский предлагает теоретически различать направления современной ему психологии по тому, в какой из картезианских субстанций они находят начала и концы психологической причинности. Достаточно… вспомнить объективную психологию И.П. Павлова и американских бихевиористов, совершенно исключающих психические явления из круга своего исследования, и сравнить их со сторонниками так называемой понимающей, или описательной, психологии, единственная задача которой анализ, классификация и описание феноменов психической жизни без всякого обращения к вопросам физиологии и поведения, стоит только вспомнить все это для того, чтобы убедиться, что вопрос о психике, сознательном и бессознательном имеет определяющее методологическое значение для всякой психологической системы. В зависимости от того, как решается этот основной для нашей науки вопрос, находится и самая судьба нашей науки (Выготский 1982: I-132-133).

Иначе говоря, и И.П.Павлов, и его американские поклонники полагали достойными своего ученого внимания предметы, принадлежащие исключительно к картезианской протяженной субстанции. И напротив, представители так называемой понимающей психологии удостаивали своего специфического понимания феномены сугубо ментальной природы, выражаясь языком Декарта модусы мыслящей субстанции.

Понятно, что первые в лучшем случае могли претендовать на создание каузальной физиологии или так называемого бихевиоризма науки о вершках поведения человека и животных, но ничего не могли, да и не хотели сказать о собственно психической жизни предметов своего высоконаучного постижения. Иначе говоря, в идеале они могли претендовать на создание сугубо каузальной