Древнерусское учение у мастеров грамоты
Информация - Педагогика
Другие материалы по предмету Педагогика
?е могорца (платы), что рядил от него; а от мастера отъидет и он ничего не умеет, толко-то бредет по книге, а церковного постатия ничего не знает. Толко ж Государь укажет пластырю с следованием изучите да и все, что выше писано, да что он того укажет имати, ино учащимся легко, а сяк не имеют огурятися (сопротивляться, отказываться). А чтобы и попов ставленных велел учити, занеже то нерадение в землю вошло; и только послышат что учащиися, и они с усердием приимут учение. А ныне у меня побегали ставленники четыре: Максима, да Куземко, да Офонаско, да Омельянко мясник, а тот с неделю не поучився, ступил прочь с нимиж..." 3
Анализируя это знаменитое свидетельство о положении просвещения в России XV века, мы различаем в нем картину фактического состояния подготовки и образования наиболее просвещенного сословия в Древней Руси духовенства и обусловленные набросанной картиной желания и стремления ревнителя просвещения самого Геннадия.
Духовенства, как особого замкнутого сословия, передававшего свою профессию по наследству, в Древней Руси не существовало. Духовенство выходило прямо из народа, члены его были те же мужики, только поучившиеся у грамотея, т. е. более способные, более охочие к просвещению, большие ревнители о спасении своей души и душ других. Конечно, дети священно- и церковнослужителей могли идти по отцовской дорожке, заниматься и даже предрасполагаться к занятию тем же, чем занимался родитель; но это еще не делало духовенство замкнутым наследственным сословием. Для подготовки членов клира не было никаких профессиональных училищ и курсов, будущее духовенство училось, как и все другие чему-либо учившиеся, у грамотеев-мужиков же, у мастеров или же у своих отцов, училось, может быть, долго и много, но выучивалось весьма малому. Чему училось у мастера руководящее сословие? Училось будущему своему профессиональному делу в самых узких границах, именно церковному уставу, еще проще искусству служить церковные службы: вечерню, заутреню, часы, и притом училось служить по преимуществу наизусть, заучивало порядок церковных служб, а не отправляло их по богослужебным книгам. Но и такое крайне ограниченное искусство усваивалось весьма плохо. Когда выучившийся у мастера приходил к епископу искать священнического места и ставиться в попы, а епископ подвергал его экзамену, тогда обнаруживались невероятные результаты обучения: кандидат на священство не был в состоянии читать Апостол и едва разбирал Псалтирь. Следовательно, он учился служить главным образом наизусть, мало занимаясь грамотой. Когда его учили говорить ектенью, он повторить не мог: ему говорят одно, а он повторяет другое. И получить лучшую подготовку у лучших учителей было невозможно, потому что лучших, более просвещенных, более грамотных, взять было негде: "земля, господине, такова, не можем добыти, кто бы горазд грамоте". Очевидно, нарисовать картину профессиональной подготовки наиболее просвещенного сословия, подготовки пастырей, руководителей других, печальнее нарисованной было невозможно, особенно если прибавить к ней дополнительную черту, указанную Геннадием, нежелание ставленников учиться, их бегство и от азбуки, и от епископа. По-видимому, ставленники были того мнения, что церковные службы можно отправлять и не зная грамоты, наизусть. Заводите училища, настаивает Геннадий, а то дело будет плохо. Бегунам-ставленникам вслед он бросает такое сомнение: "а и православны ли те будут?"
Несмотря на яркость набросанной картины и полную ее недвусмысленность относительно крайне печального положения образования духовенства и вместе просвещения вообще, т. е. отсутствия или крайне малого числа сколько-нибудь сносных школ, находятся такие неунывающие исследователи, которые пытаются повернуть в пользу существования на Руси в то время школ и просвещения. Геннадий не говорит, что школ не было, но заявляет, что для приготовления к священству они не годились. Существовашие школы, хотя и носили церковный характер, были общеобразовательными; обстоятельства времени выдвинули вопрос об учреждении школ для приготовления специально членов клира. Таков смысл послания Геннадия. В послании, говорят, определенно характеризуются оба типы существовавших в то время школ: епископской, или церковно-приходской, школы и школы мужицкой, "мастеров грамоты". Из первой школы приходили к Геннадию хорошо подготовленные лица, и он, поучив их ектеньям и церковному порядку, скоро отпускал. Эта школа хотя и была общеобразовательной, но в то же время и церковной, а потому при хорошей подготовке в ней было легко научиться и тому, что требуется совершением церковных служб. Вторая школа мужицкая никуда не годилась, и на место именно ее Геннадий и хлопочет о заведении училищ. Таким образом, с осуществлением плана Геннадия учение совершалось бы в школах трех видов: в церковно-приходской, или епископской, школе, в школе мужиков-грамотеев и в профессиональной новой школе, в местах княжеского управления, для приготовления членов клира 4.
Такое толкование послания Геннадия неудобоприемлемо, так как противоречиво и неосновательно. Геннадий ни одним словом не упоминает ни о каких епископских, или церковно-приходских, школах, а он говорит о двух разрядах ищущих священства, приходивших к нему ставиться в попы: безграмотных и грамотных. У кого и как учились первые, он говорит; где учились вторые, об этом он умалчивает. Может быть, они учились у тех же мастеров грамоты, только более знающих, более толковых; может быть, у своих отцов или, наконе?/p>