Деидеологизация общества
Информация - Политология
Другие материалы по предмету Политология
?анатов на рок-концерте или разъяренной очереди в магазине не контролируется изнутри этой бесструктурной группы, а осуществляется под влиянием бессознательного.
Поведение стабильного группового субъекта, существование которого связано с выполнением постоянной общественно значимой функции, может быть более цивилизованно, приведено в соответствие с моральными нормами поведения отдельного индивида. Но и здесь проблема самоконтроля решается не просто. Сдерживать свой эгоизм коллективному субъекту мешает ощущение самодостаточности. Одно дело перспектива оказаться изолированной в условиях бойкота для отдельной личности, и совсем другое для целой нации, класса, поколения, семьи. Внутри коллективного субъекта возможности внутреннего общения, самооправдания, противостояния внешнему порицанию могут сохраняться гораздо дольше, чем в среднем у отдельной личности.
Анализ роли данного субъекта в жизни общества ведет к выводу, закрепленному в идеологии, о том, что его социальная функция является необходимой. Следовательно, без нее общество не может развиваться, а значит, общество развивается лишь благодаря выполнению данным субъектом своей функции. Поэтому субъект является основой общества, он должен стать его лидером. Конечно, данную вереницу силлогизмов не назовешь строго логичной, однако ее стоило привести, поскольку при выработке идеологии именно она чрезвычайно распространена.
Итак, атрибутивным свойством идеологий является интровертность - центростремительность. И в этом заключена их потенциальная опасность. Ведь идеология, как правило, обосновывает линию поведения субъекта, ориентированную на хорошо, т. е. на экспансию данного субъекта в отношении других субъектов, которая и осуществлялась не раз в полном соответствии с его идеологией. Это, в свою очередь, вело к изменению в духовной жизни оппозиции. Идеологический оппонент победившего социального субъекта получал возможность объединять в борьбе за свое хорошо всех побежденных, представив свою собственную идеологию как обоснование борьбы за хорошо и для себя, и для всех социальных субъектов.
Процесс этот осуществляется не только под влиянием сознательной деятельности идеологов, но и в результате действия коллективного бессознательного (К.Мантгейм). Возникающая при этом утопия ведет к увеличению вероятности утраты социальным субъектом реального представления о своем интересе. Ломая в идеологии оформленный препятствующий саморазрушению субъектов механизм, утопия тем самым способствует распаду социальной структуры, утрате общественной иерархии, определенности социальных функций. В сознании носителей утопии размывается представление о том, что необходимо для их самосохранения.
В периоды торжества утопии идеология оказывается в глубоком кризисе. В эти периоды вместе с грязной водой опасного эгоцентризма, избыточного эгоизма, к которым может вести чрезмерная идеологизация, общественное сознание склонно выплеснуть на свалку истории и ребенка разумный эгоизм, стремление к самосохранению. Н.А. Бердяев назвал XX век временем сбывшихся утопий. История это подтвердила. В наш век серьезно ослаб сначала социальный инстинкт самосохранения, а следом и биологический. Однако нигде проблема ослабления стремления к выживанию не стоит так остро, как в нашей стране. Ведь у нас, вопреки общей логике, не идеология сменяется утопией и вновь как отрицание последней восстанавливает себя, а утопия заменяется квазиутопией и вновь стремится возродиться.
Так в последний раз в 1917 г. не утопия восторжествовала над стройным миром взаимодействия по цивилизованным законам социальных групп. Это сегодня то уже никому в живой памяти не известное дореволюционное далеко кажется чуть ли не идеально отрегулированным обществом, в котором идеологии взаимодействовали в соответствии с кантовским нравственным императивом. Такой образ возникает для нас из вновь прочитываемых сегодня блестящих работ русских мыслителей, из мира, отраженного русским художественным словом. Всеобщая зачарованность, влюбленность в эти работы - прекрасна. Она оживляет научную интуицию, помогает воссоздать национальный стиль научного мышления, духовной жизни в целом. Однако можно ли, находясь в состоянии влюбленности, претендовать на объективность?
Нельзя надеяться, что след духовной бури последних лет скоро утихнет в душах. Необходимо отдавать себе отчет в том, что мы сожалеем о недоступном сегодня и столь обычном в начале века комфорте, уюте интеллектуальной жизни. Та, для ее современников отнюдь не идеальная жизнь кажется нам сегодня идеалом. Но является ли она идеалом? Вопрос риторический. И все-таки ответим: она не была идеальна, не соответствовала не только идеалу, но даже норме.
Норму можно было бы представить как некий промежуток, ограниченный двумя точками, равно удаленными от идеального соотношения идеологии и утопии. Эти точки отражают пограничные состояния между допустимым, нормальным, то есть не выходящим за рамки ненасилия, нравственных и юридических норм, цивилизованным отклонением от идеала и ненормальным перегибом в сторону идеологизации или утопизации общественного сознания. Конечно, сегодняшнее наше положение еще дальше от нормы, чем-то, в котором находилось российское общество в 1917 г. И поэтому на уровне обыденного сознания происходит трансформация: состояние до 1917 года воспринимается как нормальное.
На самом деле в предо