Д.А. Милютин - личность и судьба
Информация - История
Другие материалы по предмету История
твий". Трудности и потери начального этапа войны полностью подтвердили опасения военного министра. Однако правительственные сферы, ориентировавшиеся на скорую и легкую победу, не скрывали своего раздражения и недовольства военным министром. Бесполезно было доказывать, что война началась посреди реформы, в самый разгар ее осуществления; что по новому закону было проведено к тому времени всего лишь два призыва новобранцев, а потому запас армии был малочислен; что главнокомандующий на балканском театре военных действий Великий князь Николай Николаевич если чем и отличался, то лишь своей самоуверенностью; что консервативное большинство генералов и старших офицеров слепо верило в патриархальную героику сомкнутых линейных рядов; что, наконец, как и предсказывал Милютин, Россия вступила в эту войну без союзников.
В конечном счете, лишь героизм солдат, способности талантливых военачальников М.И. Драгомирова, И.П. Гурко, Н.Г. Столетова, М.Д. Скобелева и первые результаты военной реформы помогли переломить ситуацию в пользу России. В январе 1878 г. русская армия уже двигалась к Константинополю, и Турция была вынуждена подписать перемирие на предложенных Россией условиях.
Русско-турецкая война 1877-1878 гг. подтвердила своевременность и целесообразность милютинских реформ. Вместе с царем он в течение 7 месяцев находился на русско-турецком фронте и с удовлетворением отмечал перемены в армии. "Вот он, новый солдат, - говорил он, - старый без офицеров умирал бы, а эти сами знают, куда им броситься. У этих почин. Ведь это - душа нашего нового солдата, солдата Александра II".
1.4 Отшельник из Симеиза
Убийство революционерами Александра II и вступление на престол Александра III повлекли за собой свертывание военных и других реформ. В мае 1881 г. Дмитрий Алексеевич вынужден был выйти в отставку и уехать в Симеиз, в свое крымское имение.
Жизнь свою Милютин завершил в уединенных размышлениях, оставив большую часть своего четырехмиллионного состояния на пользу армии, которой служил, богатую библиотеку - военной академии, имение в Крыму - Красному Кресту. Его дневник, переписка с друзьями, воспоминания современников говорят нам о том, что приобщение к власти было для него тяжким бременем, нести которое он был готов с единственной целью: использовать исторический шанс, предоставленный историей России, для прорыва в иное политическое измерение. И в этом смысле 20 лет его министерства не прошли даром. Требовавшийся для подобной работы в условиях самодержавия двойной запас человеческой прочности и выдержки, профессиональной компетентности и политического здравомыслия, готовности к компромиссу и стойкости либеральных убеждений выковал из Милютина настоящего подвижника своего дела. Свободный от "служивой психологии", каковой были равно больны и поборники самодержавного статус-кво, и адепты идеи "всеобщего разрушения", он спокойно и без риторики отдавал себя служению Отечеству. А потому в один из трудных моментов своей жизни мог с уверенностью сказать: "На всем своем долгом пути служебном никогда я не гонялся за наградами, никогда не придавал им значения. Предпочитаю быть кредитором, чем должником".
В 1898 г. о заслугах Милютина вспомнил Николай II, и в дни торжеств по случаю открытия памятника Александру II в Москве произвел его в генерал-фельдмаршалы.
Генерал В.Д. Кренке, подчас резко критиковавший некоторые милютинские начинания в русской армии, сказал как-то о военном министре: "Дай Бог, чтобы в России было поболее Милютиных.... Артиллерийской, Инженерной и Медико-хирургической академий, различных обществ.
2. ТВОРЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ Д.А. МИЛЮТИНА
Воспоминания Дмитрия Алексеевича Милютина (1816-1912), военного историка, генерала, государственного деятеля, бывшего 20 лет военным министром Александра II, отражают сложное и переломное для России время конца 18601862 гг. - самый канун отмены крепостного права и первые два года освобождения. Необычность и глубину перемен, произошедших в стране, мемуарист воспринял и передал особенно ярко, так как ему не пришлось наблюдать постепенность и последовательность изменений. Он увидел результат их вдруг, после четырехлетнего пребывания на Кавказе, который "представлял какой-то свой обособленный мир". Милютин уехал из Петербурга до наступления "оттепели" (термин тех лет), он расстался с Империей Николая I, а вернулся в Россию обновляющуюся, сбрасывающую с себя оковы крепостного права. И был поражен увиденным.
От острого и чуткого взора Милютина не укрылись трудности общественно-политической ситуации в стране на переломе ее истории. Наряду с угрозой начинавшимся реформам со стороны реакционных сил Милютин подметил и прямо противоположное явление опасность "нарождавшейся у нас в то время революционной и анархической пропаганды": беспорядки в университетах и других высших учебных заведениях, появление революционных воззваний, подметных писем, распространение анархических понятий среди простого народа, огромную популярность в России запрещенных изданий А. И. Герцена, которые ходили по рукам почти открыто. С особенной силой заявила о себе новая прогрессивная журналистика, с которой снята была прежняя строгая узда цензуры.
Особая ценность мемуаров Милютина заключается в широте охвата переживаемых Россией событий. Острота и необычность общественно-политической ситуации в столице и в центре страны раскрываются в связи с развитием национально-освободител?/p>