Что будет, если…
Сочинение - Литература
Другие сочинения по предмету Литература
? расы “элои”), но именно это сходство покажется рассказчику признаком их нежизнеспособности.
А другая раса это потомки бедных людей, пленников ручного труда и машин. Их тоже ждёт вырождение, но другого рода они превратятся в подземных зверей (даже название расы станет каким-то звериным “морлоки”).
Господствующей расой на будущей Земле будут не светолюбивые элои, а морлоки, живущие во тьме. Природа отомстит бывшим хозяевам жизни за то, что они века и тысячелетия угнетали трудящихся. Люди-звери станут держать людей-эльфов, как мы домашний скот. Изящные элои будут есть фрукты, а отталкивающие морлоки самих элоев.
Верил ли Уэллс в то, что будущее будет именно таким? Пожалуй, нет. Его цель не столько предсказать, сколько предупредить: вот какие опасности грозят человечеству, вот к чему может привести разделение общества на богатых и бедных. Чтобы предупреждение было услышано, он использовал приём преувеличения гиперболу.
А чтобы этому предупреждению поверили, писатель добился особой убедительности повествования.
Как Уэллс рассказывает о путешествии в будущее? Сухо потому что невероятные подробности говорят сами за себя: “Теперь я постараюсь быть очень точным в своём рассказе, так как за этим последовали совершенно невероятные события”. Коротко потому что ни разум, ни память не вмещают увиденного.
Цитата
Герберт Уэллс: “Нет ничего легче, как придумать сколько угодно всяких подробностей, когда весь будущий мир заключён только в голове автора, но для путешественника, находящегося, подобно мне, среди незнакомой действительности, почти невозможно узнать обо всём этом в короткое время”.
Рассказчик испытывает недоумение и растерянность, то есть те чувства, которые всякий бы испытал на его месте. Его сведения неполны и неточны, как и у любого, кто вспоминает, а не выдумывает.
Такая манера повествования внушает доверие и обезоруживает читателя. Может быть, поэтому Уэллсу-фантасту верили, как никому.
Однажды в США передавали радиопостановку по его роману “Война миров” о нашествии на Землю марсиан. И что же? Радиослушатели восприняли это как репортаж с места события, и в Нью-Йорке началась массовая паника. Фантастика Уэллса умела убеждать.
Многие фантасты учились у Уэллса этому искусству убедительно предупреждать человечество о грозящей ему опасности. Среди них Брэдбери.
Современный американский фантаст Рей Дуглас Брэдбери (родился в 1920году) называет Верна своим отцом, а Уэллса добрым дядюшкой. И добавлял: “Ну кем я ещё мог стать, как не писателем-фантастом, при такой семейке?”
Даже рассказы писателя о себе чем-то напоминают фантастику. Он утверждает, что помнит момент своего рождения, кошмары первых недель своей жизни, первый снегопад, увиденный им. “Знаю, знаю, что это невозможно, отвечает он на наши сомнения, большинство людей ничего такого не помнит. Но я всё это видел, слышал, знал”.
Правду в устах Брэдбери трудно отличить от вымысла. Ещё бы он с детства привык жить в двух мирах. Какой из них для него реальней тот мир, где семья, улица, школа, или мир всемогущих изобретателей и загадочных марсиан? Он бы и сам не смог сказать в его сознании фантастические книги причудливо смешались с действительностью.
Однажды (тогда мальчику было двенадцать лет) он не смог купить продолжение книжки под названием “Марсианский воин” в семье не хватало денег. Тогда он решил написать это продолжение сам. Так он сделал первый шаг на пути к роману “Марсианские хроники”, через тридцать лет его прославившего.
Первый шаг во многом определил всё творчество Брэдбери. Он не раз говорил о себе как о мечтателе выдумщике новых идей. Но на самом деле он не столько выдумывал, сколько додумывал и по-новому поворачивал старые научно-фантастические сюжеты.
Возьмём один из самых известных рассказов Брэдбери “И грянул гром”. Здесь мы снова встречаемся с машиной времени. Брэдбери продолжил игру, начатую Гербертом Уэллсом. Иногда кажется, что американский фантаст дословно цитирует своего английского “доброго дядюшку”.
Цитата
Вот как описывался полёт в будущее у Уэллса: “Вдруг наступила ночь, затем снова день и так далее, и всё быстрее. У меня зашумело в ушах, и странное ощущение падения стало сильнее”. А вот что говорится о полёте в прошлое у Брэдбери: “Сперва день, затем ночь, опять день, опять ночь; потом день ночь, день ночь, день. Неделя, месяц, год, десятилетие! 2055 год, 2019, 1999! 1957! Мимо! Машина ревела”.
Однако Брэдбери не просто нажал кнопку “назад в прошлое” вместо кнопки “вперёд в будущее”. Он выдвинул новую фантастическую гипотезу, поставил новый фантастический эксперимент: а что если бы человек попал в прошлое? Что если бы своим появлением он что-то изменил в мире прошлого? Как бы это повлияло на будущее?
Эти вопросы писатель задаёт неспроста. Он никогда не забывает о том главном, что узнал от своих старших родственников по жанру Жюля Верна и Герберта Уэллса: “Научная фантастика всегда была и будет сказкой, которая учит морали”.
В результате фантастического эксперимента читатель должен усвоить два урока явный и скрытый.
Явный урок говорит о том, чего не надо делать. Брэдбери предупреждает читателей об опасности, грозящей всем людям: “Люди просят меня предсказывать будущее, а я хочу всего лишь предотвратить его”. Охотник-любитель Экельс, вернувшись на миллионы лет назад, чтобы поохотиться на динозавров, невольно раздавил одну маленькую бабочку. И что же? Этого ничтожного происшествия хвати