Чистейшей прелести чистейший образец (о Н.Н. Гончаровой-Пушкиной)
Информация - Литература
Другие материалы по предмету Литература
ины приехали в Петербург, остановились проездом ненадолго в Царском Селе, одно уже появление их вместе вызвало некоторое волнение, слух о котором дошел и до Москвы.
Те немногие знакомые, которые видели Пушкиных, тотчас же начали судить о Наталье Николаевне. Едва ли не самый ранний отзыв о ней за этот период имеется в письме Елизаветы Михайловны Хитровой к П.А. Вяземскому: Жена очень хороша и кажется безобидной.
И этот приговор стареющей влюбленной женщины кажется особенно ценным. Дочь ее графиня Дарья Федоровна Фикельман, сама признанная красавица, почти одновременно с матерью пишет тому же адресату: Жена его прекрасное создание, но это меланхолическое и тихое выражение похоже на предчувствие неiастья. Физиономии мужа и жены не предсказывают ни спокойствия, ни тихой радости в будущем: у Пушкина видны все порывы страстей; у жены вся меланхолия отречения от себя.
Отзыв этот примечателен как своей тонкой проницательностью, так и тем, что открывает собой длинную серию более или менее метких, остроумных, а подчас и злых сравнений наружности Натальи Николаевны с наружностью мужа. Существуют намеки на то, что Пушкин и сам понимал неизбежность и невыгодность для себя таких сравнений. Так, например, по свидетельству В.Ф. Вяземский, он не любил стоять рядом со своей высокой женой и шутливо говорил, намекая на свой небольшой рост (2 аршина 5 верш.), что ему подле нее быть унизительно.
Сестра Пушкина, Ольга Сергеевна, говорила о Гончаровой как об Очень очаровательной, хорошенькой, красивой и остроумной, к тому же очень славной женщине. При этом и она не удерживалась от сравнения наружности мужа и жены и, подчеркивая их полную противоположность, называла брата и невестку Вулканом и Венерой.
Пребывая в Царском, чета Пушкиных совершала прогулки в летнем саду и по паркам. Это вызывало всеобщее внимание. Красота Н.Н. Гончаровой, по свидетельству Надежды Осиповны Пушкиной, удивляла буквально всех. Во время прогулок Пушкиных встречали и Николай I с женой, которая, по словам А.О. Россет-Смирновой, говорила о Наталье Николаевне: Она похожа на героиню романа, она красива и у нее детское лицо.
Из этих встреч, сопровождавшихся иногда разговорами, возникло первое желание императрицы, чтобы Наталья Николаевна была при дворе. Если верить Ольге Сергеевне и ее матери, одна мысль о возможности этого приводила в ужас их робкую невестку. Однако есть известие (П.В. Нащокина) о том, что вскоре после переезда Пушкиных из Царского в Петербург, когда они через тетку Натальи Николаевны фрейлину Е.И. Загряжскую перезнакомились со всей знатью, графиня М.Д. Ниссельроде без ведома Александра Сергеевича взяла его жену и повезла ее на небольшой вечер в Аничковый дворец. Так свершилось роковое для Пушкина вступление его супруги в круг высшего петербургского света, который принял 66, по словам М.Н. Сердобина (в письме к Б.А. Вревскому), очень хорошо.
Раз, попав в высший свет, Наталья Николаевна уже не могла расстаться с ним. Выезды следовали за выездами, балы за балами. Необходимые для этого туалеты приобретались частью мужем, частью состоятельной теткой Е.И. Загряжской. Александр Сергеевич хоть и жаловался частенько на то, что приходится кружиться в свете и что все это требует денег, но в то же время, по свидетельству близких и расположенных к нему лиц, все время проводил с женой на балах не столько для ее потехи, сколько для собственной. Видно было, что светские успехи Натальи Николаевны, выделявшейся на приемах, балах и маскарадах, даже среди самых прославленных красавиц, тешили его самолюбие. Это, тем не менее, не мешало Пушкину, по его собственным шутливым словам (в письме к жене из Москвы в конце сентября 1832 года), завидовать тем из друзей, у кого супруги не красавицы, не ангелы прелести, не Мадонны и т.д.
А в пояснение своей мысли поэт добавляет: Знаешь русскую песню:
Не дай бог хорошей жены,
Хорошу жену часто в пир зовут
А бедному-то мужу во чужом пиру похмелье,
Да и в своем тошнит.
Но в этот период жизни такие слова, по всей видимости, были еще только шуткой и не заключали в себе никакой горечи.
Вся зима 1833 года прошла для Пушкиных в шуме и суете светских выездов. Едва ли не самый блестящий успех Наталья Николаевна в этом сезоне имела на костюмированном масленичном балу в Главном Управлении Удела, на котором она появилась в костюме жрицы солнца. И костюм и сама Наталья Николаевна заслужили похвалы всего двора и Николая I, который объявил жену великого поэта царицей бала.
Чрезмерное увлечение Пушкиных светскими удовольствиями вызывало упреки и неодобрения со стороны Гоголя, Плетнева и других почитателей и друзей поэта. Да и он сам начинал осознавать, что Петербург ему не подходит. Так у Александра Сергеевича появилось желание уехать хотя бы на время, и вот в августе он едет сначала по тем местам, по которым некогда шел Пугачев, а потом в имение своего отца Болдино.
Тоска по Наталье Николаевне, жажда скорее увидеть ее нарастала так бурно, что, вернувшись во второй половине ноября в Петербург и узнав, что жена на балу, Пушкин, по собственному признанию, тотчас за нею поехал и увез к себе, как улан уездную барышню с именин Городничихи. Об этом свидетельствует в своих воспоминаниях и жена Нащокина, Вера Александровна, сообщающая много интересных подробностей об этом похищении Пушкиным своей собственной жены с бала у Карамзиных.
Тридцать четвертый год открылся для Пушкиных пожалованием му