Философия Данилевского (по личным впечатлениям)
Статья - История
Другие статьи по предмету История
·акон необходимости политической независимости культурно-исторического типа для его развития. По третьему закону сущностные начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа, а вырабатываются самостоятельно при большем или меньшем влиянии извне. Четвертый закон требует пестроты составляющих культурно-исторический тип. Чем больше сходных, но не тождественных составляющих входит в обособленный культурно исторический тип тем выше он разовьется в культурном, политическом и экономическом плане. Согласно пятому закону "ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу".
3. Какие же выводы делает Данилевский из этих пяти своих законов? Важнейший из них он отрицает историческую схему в виде постоянно рвущейся вверх прямой. Для него история, цивилизация это поле ржи, где каждый колосок имеет свое значение историю и природу. По мнению Данилевского, как справедливо считает историк русской философии Лосский, общечеловеческой цивилизация нет и быть не может. Существуют лишь культурные общности, национальные организмы, которые Данилевский и называет культурно-историческими типами: египетский, китайский, древневосточный, греческий, римский...
Более других внимание Данилевского приковано к современным ему славянскому и германскому культурно-историческим сообществам. Из этих двух типов германский это уже прошедший пик своего цветения постепенно гниющий организм. Славянство же восходящий, молодой, полный жизненных сил. Славянский культурно-исторический тип глубоко оригинален. Если многие прочие исторические народы были ограниченны в своей основе либо религиозной направленностью /как это случилось с еврейством/, либо художественной /например греческий тип/, либо политической культурой /как например Рим/, то славянство это первый тип, который будет базироваться на четырех столпах религиозном, научно-техническом, политическим, экономическим и общинным. Эти-то рассуждения и вызвали обвинения Данилевского, и не только со стороны Соловьева, в национализме и прочих грехах. Уже в советский период ему приписали деление народов на высшие и низшие, хотя сам Данилевский посвятил одну из глав доказательствам того, что не может быть высших и низших народов и все они предназначены для высокого развития. Столь же нелепы и безосновательны утверждения некоторых советских авторов, например Рашковского, Султанова и других, приписывающих Данилевскому агрессивный, официозный либо какой-либо в том же духе монархизм. Монархизм Данилевского, а об этом можно судить не только по книге "Россия и Европа", но и по его многочисленным статьям и письмам, был сродни монархизму Хомякова, Даля, Тютчева, то есть носил конкретно-исторический, нравственно-просветительский характер.
4. Гораздо обоснованней другое обвинение Данилевского, хотя и оно является плодом неточного понимание идей Данилевского. Одним из почитателей теории Данилевского был величайший писатель современности, философ Ф.М. Достоевский. Он внимательно следил за выходом отдельных частей труда Данилевского в журнале "Заря". Однако он был жестко разочарован, когда увидел отсутствие в концепции Данилевского идей общечеловеческого единства. С этой же точки зрения критиковал Данилевского и Соловьев в той статье, с которой мы начали наш разговор. После смерти Данилевского отношения между национальным и общечеловеческим стало центральной темой дискуссии между "Вестником Европы" и "Русским вестником", уже в названиях которых было зашифрованы их публицистические симпатии.
Однако эти и другие попытки представить великого русского мыслителя как узколобого и злобного националиста, противоставляющего ненавидимой им общечеловеческой цивилизации фанатически им любимую русскую захолустность безосновательны. На самом деле, Данилевскому принадлежит мысль иная мысль, что "общечеловеческого не только нет в действительности, но и желать быть им значит довольствоваться общим местом, бесцветностью, отсутствием оригинальности, одним словом, довольствоваться невозможною не полностью". По мнению Данилевского унифицированность не только неверна и опасна, но и попросту немыслима. Восторгаясь славянским культурно-историческим типом, Данилевский не навязывает его другим народам, а выступает лишь за то, чтобы славянству тоже дали возможность развиваться самостоятельно, по его внутренней органической природе, дали быть равноправным колоском на тот поле ржи, которым является человеческая история.
Из этой его позиции, позиции неприятия унифицированности и однотипности следует очень важный вывод. Данилевский выступает не против общчеловеческого, как результата развития множественности и обособленности, а против абстракции, лишающей человечества его полигамии, его лица, его неповторимости. Отвергая абстракцию "общечеловеческого", Данилевский не только признает всечеловеческое, но и подчеркивает, что "оно, без сомнения, выше всякого отдельного человеческого, или народного. Но в том-то и суть, что всечеловеческое "неосуществимо в какой бы то ни было народности", а представляет собой совокупность всех культурно-исторических типов. Всечеловеческое как существующие в равномерности пространственно-временных координат е?/p>