Узников помните!
Сочинение - Литература
Другие сочинения по предмету Литература
ему, быть благодарным за лучшие чувства, вызванные в самом себе. Способность "облиться слезами над вымыслом", конечно же, имеет свою безусловную поэтическую цену, в то время как намерение превратить беллетристическое сочинение в "красную икону" (или "белую") не имеет никакой цены, как, впрочем, сие намерение лишено и ответственности за полной ненадобностью таковой "иконы". И, тем не менее, нигде и никогда реального "очищения души" в искусстве не происходило. Это аксиома. Мы должны ее просто принять, а не спекулировать словесами в сомнительной свежести обертке. Духовное переживание, вызванное стихами, прозой, картиной и так далее не приводит к реальному изменению духовной жизни (души) человека. Самые высокие переживания, вызванные искусством, проходят; но это совершенно не значит, что они не нужны. Просто и у переживаний есть своя лествица, есть свой статус, есть свое достоинство (или недостоинство).
Виктор Николаев один из немногих писателей, который это знает. Преобразила бы его героев, от которых отказалась семья и родственники, которые осуждены на пожизненное пребывание в тюрьме или пребывают в одиночке для смертников самая хорошая книга? Нет и нет. Тут никакого "света искусства" будет недостаточно, ибо все равно это свет отраженный, идущий от талантливого, но человека. Человек не в человеке, но только в Боге полностью избывает свою боль и обретает надежду. Тут никакая сила искусства не утолит тоски по сочувственному родству, если заключенный пишет на волю и просит прислать ему "посылочку", пусть даже и "пустую коробочку". Не материальное содержимое "посылочки" ему важно, а соучастие в его горе и в тяжкой доле. Кто из нас дерзнет на этот вопль о "пустой коробочке" ответить советом почитай, мол, самую лучшую художественную книгу?!
Повествование "Из рода в род" писалось не ради красоты литературных подробностей, как и не ради "правды падения" человека (писатель вообще не рассказывает о ходе преступления). Оно явное, во плоти, утверждение той истины, что только в Церкви происходит реальное преображение души. Она становится чистой, поскольку грех решительно изгнан. Книга и выстроена через "ступени", по которым душа, отягощенная грехом и преступлением, оживает, то есть научается подлинному общению с Богом. Сначала невыносимый ужас и страх перед наказанием, потом раскаяние и видение зерна своего греха, своей не должной жизни; дальше вход в храм и для кого-то крещение, глубокое церковное покаяние и медленное лечение души через церковные таинства. Все остальное симпатия к другим людям, жизнь внутри церковной общины, качественно иное общение с солагерниками, чтение книг, обретение родственных связей, станет следствием того и только того, что душа уже поселилась в Церкви. И пусть гражданский суд их "покаяния никогда не учтет", но само пребывание в заключении преобразится в нечто качественно иное не в "отбывание срока", а в осмысленное преображение себя, своей "грешной, истоптанной, проклятой всеми" жизни.
Возможно, эту книгу прочтут те, кто искренне и честно рассказал о себе Виктору. Прочтут, чтобы утвердиться в разделенном и частью свободного мира чувстве сострадания их судьбам. Но еще нужнее эта книга всем нам. Свободнее ли мы с вами? Не тюрьма ли для нас современная культура, медленно разъедающая нашу человеческую цельность ядовитой кислотностью своего изощренного зла или увлекающая наркотиком удовольствия? Если представить себе на минуточку, что все разнузданные инстинкты, заполнившие современную культуру, материализовались, и мы бы оказались наедине с нынешними "культурными героями" в замкнутом пространстве, то редкий человек не сошел бы с ума от агрессии всевозможных упырей и нежити блокбастеров, жуткого холода и злобы героев боевиков, эротоманов чувственного чтива. Писатель не раз упоминает в книге, что в тюрьме знают цену слову. А мы, "честные и добропорядочные граждане", живем в пространстве, где слова-бандиты, слова-лицемеры, слова-подлецы запросто "гуляют на свободе" на улицах, в семье, в школе, на страницах литературных газет и даже патриотических сочинений. Многие ли из нас знают о той глубине покаянной молитвы, как заключенные в темницу герои Виктора Николаева? Многие ли понимают, что наши личные грехи превращаются в "родовую лямку", накапливаясь "из рода в род"? Увы… Это еще вопрос, кто из нас и чем больше обделен. Изредка встречается в наших храмах (чаще в деревенских) деревянная "скульптура" Христос в темничке. Он потому в "темничке" (или "темнице"), что взял на себя грехи людские. Кажется, лучше никак и нельзя выразить эту кромешность нашей земной жизни, эту темноту греха, эту вину нашу перед Христом, заточенным в тюрьмутемничку наших пороков. Мир наш такой глобально-вольный, общество такое "открытое", а Христу только и места нашлось, что в темничке! Быть может они, заключенные в тюрьмы, потому и узнали более прямую дорогу к Нему, что скорее вольных осознали личную вину, быстрее увидели свою изорванную грехом душу?
Виктор Николаев не стал писать о некой безличной массе заключенных и проблемах прав человека в тюрьме в стиле либерального человеколюбия. С "правами" даже получился конфуз, когда чиновник высокого ранга, сказал писателю, что "надо еще проверить, как соответствует Евангелие законам РФ".
Виктор Николаев рассказал нам о том, как в осужденном человеке восстанавливается шаг за шагом его личное достоинство. И до?/p>