Уголовно-правовое регулирование трансплантации органов и тканей
Дипломная работа - Юриспруденция, право, государство
Другие дипломы по предмету Юриспруденция, право, государство
?аким образом, по своим последствиям за пределы объективной стороны принуждения, должно влечь квалификацию по совокупности преступлений, предусмотренных соответственно ч. 2 ст. 117, ч. 2 ст. 112, ст. 111 и ст. 120 УК РФ. В случаях, когда, убедившись в невозможности получения согласия лица на прижизненное донорство (и, соответственно, на изъятие органа, части органа или ткани в условиях стационара специализированного государственного лечебного учреждения внешне законным путем), виновный принимает решение о непосредственном изъятии необходимого трансплантата из тела потерпевшего, с неизбежностью влекущем смерть последнего, либо об убийстве лица для последующего удаления определенных фрагментов его организма, содеянное должно к квалифицироваться по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 120 и п. м ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство в целях использования органов или тканей потерпевшего).
Психическое принуждение к донорству, влекущее уголовную ответственность по ст. 120 УК РФ, должно быть выражено в доведении до потерпевшего сведений, содержащих угрозу применения насилия, способную повлиять на волю потерпевшего и определить несоответствие волеизъявления лица его действительной воле. Под угрозой применения насилия следует понимать указание на возможность причинения в будущем физического вреда потерпевшему любой степени тяжести. Способ доведения угрозы до потерпевшего не имеет квалифицирующего значения: она может быть выражена устно, письменно, по телефону; непосредственно виновным, через третьих лиц и т.д. Основанием же для наступления уголовной ответственности по ст. 120 УК РФ будет восприятие угрозы потерпевшим в качестве реальной, независимо от невозможности или нежелания ее реализации угрожающим лицом.
Уголовно наказуемым психическим принуждением не является создание потенциальному донору психологических условий принуждающего характера, поскольку семейный нажим является обычным и неизбежным в такой ситуации. Кроме того, уголовно наказуемое психическое принуждение необходимо отграничивать от принуждающих действий, выражающихся в так называемых шантажных угрозах: в угрозе уничтожения имущества потерпевшего, в угрозе распространения порочащих лицо сведений, в угрозе извещения представителей власти о совершенном потенциальным донором преступлении и т.д.; в попытках подкупа потерпевшего (в предложениях денежного вознаграждения или иных подарков) и т.п. действиях, не образующих состава рассматриваемого преступления (о предложениях по квалификации подкупа потенциального донора см. п. 2.3 настоящей главы). В этой связи необходимо отметить позицию ряда теоретиков, считающих, что одной из форм принуждения является обман под предлогом необходимости проведения медицинской операции. Как представляется, в обмане отсутствуют основные признаки психического принуждения отсутствует информация о возможности применения насилия при неисполнении требуемого, а имеется заведомо ложная информация, усвоение которой влечет неадекватное реальной действительности восприятие ее потерпевшим. Поэтому создание у лица неверного представления о целесообразности определенного оперативного вмешательства, в действительности имеющего целью изъятие органа, части органа или ткани потерпевшего, должно рассматриваться как создание медицинскими работниками условий для совершения запланированного тяжкого преступления против здоровья человека и квалифицироваться по п. ж ч. 2 ст. 111 УК РФ со ссылкой на ст. 30 УК РФ, содержащую определение приготовительных действий к совершению преступления.
Аналогичным образом должен решаться и вопрос о квалификации принудительного доставления потерпевшего в медицинское учреждение для проведения эксплантации органа. Подобные действия виновных лишают потерпевшего самой возможности волеизъявления. В данном случае отсутствуют признаки принуждения к согласию на удаление определенного органа, части органа или ткани в пользу реципиента и имеет место уголовно наказуемое приготовление к причинению тяжкого вреда здоровью последнего.
В соответствии с законодательством РФ о трансплантации презюмируется, что надежным свидетельством добровольности согласия потенциального донора на отчуждение не может являться высказывание его зависимыми от реципиента лицами, в связи с чем отчуждение последними фрагментов собственного организма в пользу реципиента запрещается. Базируясь на данном законоположении, ч. 2 ст. 120 УК РФ устанавливает квалифицированные составы принуждения к изъятию органов или тканей лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно в материальной или иной зависимости от виновного.
Представляется, что нельзя согласиться с определением беспомощности лица рядом теоретиков через низкую степень его ориентации в практических жизненных ситуациях и слабую волю. В таком виде определение беспомощности имеет не столько правовой, сколько социально-психологический, нравственный смысл. Желая усилить ответственность за преступные посягательства в отношении лиц, недостаточно адаптированных социально, сторонники данной позиции забывают о ее уязвимости с точки зрения практического применения.
Принцип виновной ответственности предполагает необходимость наличия осознания виновным усиливающего уголовную ответственность квалифицирующего признака, как условие его вменения. Однако для осознания беспомощности, выражающейся в слабоволии или иных характерологических особенн