Роман Иоганна Вольфганга фон Гете "Страдания юного Вертера"
Информация - Литература
Другие материалы по предмету Литература
волюция, да она отчасти уже и стала им еще при жизни Гете. И, как все отошедшее в прошлое, станет и она "прилагать старые закостенелые мерки к новейшим порослям жизни... Этот конфликт между живым и отжившим, который я предрекаю, будет схваткой не на жизнь, а на смерть". Живого, идущего на смену отжившему, не остановить ни "запретами", ни "предупредительными мерами".
Пятнадцать лет сопутствовал "Вертер" читателям до того, как разразилась великая революция, сокрушившая дворянскую монархию во Франции. Ни при одной из предшествовавших ей буржуазных революций, ни в Нидерландах в XVI, ни в Англии в XVII, ни даже в Северной Америке в XVIII столетии не произошло столь коренной ломки устаревших учреждений и порядков, какую осуществила французская революция на исходе позапрошлого века, знаменуя четкий водораздел между феодальной эрой и буржуазно-капиталистической.
Но примечательно, что знаменитый немецкий роман не утратил своей популярности и после того, как этот "водораздел" стал непреложной явью. Старый уклад поверженной французской монархии, если не всюду в Европе, то достоверно во Франции, отошел в безвозвратное прошлое, но горечь жизни, отвращение к жизни, к ее несовершенствам не разлучились с земной юдолью, неотрывно сопутствовали людям, наделенным более ранимым сердцем, и в новоявленную эру. "Пресловутая "эпоха Вертера", если как следует в нее всмотреться, обусловлена не столько общим развитием мировой культуры, сколько частным развитием отдельного человека, прирожденное свободолюбие которого было вынуждено приноравливаться к ограничивающим формам устаревшего мира. Несбыточность счастья, насильственная прерванность деятельности, неудовлетворенное желание нельзя назвать недугом определенного времени, а скорее недугом отдельного лица. И как было бы грустно, не будь в жизни каждого человека поры, когда ему кажется, будто "Вертер" написан только для него одного", - сказал Гете Эккерману 2 января 1824 года.
Не вразрез с ранее высказанным утверждением, что-де чрезвычайный успех "Вертера" был вызван тем, что "юный мир сам подкопался под свои устои", а, напротив, в дальнейшее его развитие Гете говорил, что современность с ее "нешуточным безумием" и "нестерпимым внешним гнетом" может всегда и на любом этапе исторического бытия пробудить в юном, незащищенном сердце "волю к смерти". Трудно назвать другое произведение немецкой литературы, вызвавшее при своем появлении такой страстный отклик в сердцах современников, немецких и зарубежных, как "Страдания юного Вертера".
Заключение
Роман в письмах "Страдания юного Вертера" - один из замечательнейших романов о любви, в котором любовная тема без остатка сливается с темой "горечи жизни", с неприятием существующего немецкого общества, это второе относительно крупное произведение молодого Гете, которое принесло ему всемирную славу. Столь бурный, столь мгновенно-массовый литературный успех никогда уже не выпадал на долю великого поэта. Этот типичный для немецкой действительности роман-трагедия был написан Гете с такой потрясающей силой, что он не мог не отозваться в сердцах всех людей предреволюционной Европы XVIII века. Казалось, читатели только и ждали выхода в свет книги, вместившей, вопреки своим малым размерам, все беды и смутные чаяния страждущего человечества.
Французский перевод нашумевшего немецкого романа попал в 1786 году в руки семнадцатилетнего Наполеона Бонапарта и тут же стал настольной книгой угрюмого мечтателя, грезившего о великих воинских подвигах. Двадцать два года спустя, во время Эрфуртского свидания Наполеона с русским самодержцем Александром I, могущественный император французов возымел желание встретиться с автором "Вертера". Памятная аудиенция состоялась 2 октября 1808 года. "Voila un hommel" - Вот это человек! - так встретил Наполеон прославленного поэта. - Сколько вам лет? Шестьдесят? Вы прекрасно сохранились". Император не поскупился на любезности. Семь раз, так утверждал он, им был прочитан знаменитый роман; не разлучался он с ним и во время Египетского похода. Воздав должное целому ряду особенно нравившихся ему страниц, Наполеон походя позволил себе и одно критическое замечание: почему-де романист мотивировал самоубийство героя не только несчастной любовью, но и уязвленным честолюбием? "Это ненатурально! Этим вы снижаете веру читателя в исключительность его великой страсти. Почему вы так поступили?" Не оспаривая упрека императора, Гете заметил, что писатель, быть может, заслуживает снисхождения, если он с помощью такого приема, пусть даже неправомерного, добивается эффекта, иными средствами недостижимого. Наполеон, видимо, удовлетворился полученным ответом. Быть может, император невольно припомнил и признал, что тогда, задолго до Тулона, до 13 вандемьера, до Аркольского моста - этих первых фанфар, возвещавших начало триумфального шествия "нового Цезаря", - он и сам едва ли бы так увлекся романом, в котором все сводилось бы только к трагической развязке истории одной несчастной любви и ничто не призывало к борьбе с пагубным феодально-юридическим укладом, мешавшим свободному материальному и моральному развитию новых людей, нового класса, новой эры в истории человечества. Именно тесное сцепление разнородных причин, обусловивших гибель Вертера, личных и общественных обстоятельств и отозвалось так широко в сердцах немецких и иноземных читателей.
В судьбе Вертера отразилась вся жизнь не