Роль пейзажа в произведениях И.А. Бунина
Информация - Литература
Другие материалы по предмету Литература
твия. Образы поэзии имели для нег такую же личную, интимную ценность впечатлений детства, как и окружающая его природа и все открытия мира. Сделанные в этом возрасте. Только самого раннего Бунина коснулись влияния современной ему поэзии. В дальнейшем он наглухо отгораживается от всяческих модных поветрий в поэзии, держась образцов Пушкина и Лермонтова, Баратынского и Тютчева, а также Фета и отчасти Полонского, но оставаясь всегда самобытным. Поэзия Бунина, долго представлявшаяся его литературным современникам лишь традиционной и даже консервативной по форме, живёт и звучит, пережив великое множество стихов, выглядевших когда-то по сравнению с его строгой, скромной и исполненной внутреннего достоинства музой сенсационными открытиями и заявлявшими о себе шумно до непристойности. Наиболее жизнестойкая часть стихотворной поэзии Бунина, как и в его прозе, это лирика родных мест, мотивы деревенской и усадебной жизни тонкая живопись природы. Язык Бунина - это язык, сложившийся на основе орловско-курского говора, разработанный и освящённый в русской литературе целым созвездием писателей - уроженцев этих мест. Язык этот не поражает нас необычностью звучания - даже местные слова и целые выражения выступают в нём уже узаконенными, как бы искони присущи русской литературной речи. Местные слова, употребляемые с тонким умением и безошибочным тактом, сообщают стихам и прозе Бунина исключительную земную прелесть и как бы ограждают их от литературы - всякого рифмованного и нерифмованного сочинительства, лишённого тёплой крови живого народного языка. Обломный ливень - непривычному слуху странен этот эпитет, но сколько в нем выразительной силы, дающей почти физическое впечатление внезапного летнего ливня, что вдруг хлынет потоками на землю точно с обломившегося под ним неба. Листва муругая- для большинства читателей как будто бы требует пояснительной сноски - какой это цвет муругий? Но из целостной картины, нарисованной в небольшом прекрасном стихотворении Зазимок, и бес пояснений очевидно, что речь идёт о поздней, жёсткой, хваченной морозами коричневатой листве степных дубняков, гонимой свирепым ветром зазимка. Точно так же - редкое, почти неизвестное в литературном обиходе слово глудки совершенно не нуждается в пояснении, когда мы его встречаем на своем месте: Смёрзшиеся глудки со стуком летели из под кованых копыт в передок саней. Но слово то какое звучное, весомое и образное - без него куда беднее было бы описание зимней дороги. Занятно, что в цейлонском рассказе Братья Бунин называет туземную пирогу уж слишком по-русски - дубок, и, однако, это не портит колорита тропического островного побережья: что пирога, что дубок - это долблённая из цельного ствола лодка, и словечко это только как бы напоминает, что это рассказ, такой далёкий по содержанию от орловско-курской земли, пишет русский писатель. В Господине из Сан-Франциско этот певец русских степных просторов, несравненный мастер живописания родной природы, свободно и уверенно ведёт за собой читателя по комфортабельным салонам, танцзалам и барам океанского парохода - по тем временам являвшего собой чудо техники. Он спускается с ним к мрачным и знойным недрам предисподней…подводной утробе парохода, где глухо гоготали исполинские топки, пожиравшие своими раскалёнными зевами груды каменного угля, с грохотом ввергаемого в них облитым едким, грязным потом и по пояс голыми людьми, багровыми от пламени…. Если попробовать заменить это простонародное, почти вульгарное слово гоготали правильным хохотали - и сразу ослабевает адское напряжение этих котлов, устрашающая мощь пламени, от которой содрогается подводная часть корпуса парохода - гиганта, сразу утрачивается сила остальных слов о полуголых людях, загружающих топки углем … А слово то взято опять же из запасов детской и юношеской памяти, из того мира, откуда вышел художник в свои далёкие плавания. Эта память в отношении родной речи, картин природы и сельского быта и бездны всяческих подробностей былой жизни у Бунина удивительным образом сохранялась и в течении нескольких десятилетий, проведенных им вне родины.
Бунина нельзя не любить и не ценить за его строгое мастерство, за дисциплину строки - ни одной полой или провисающей - каждая, как струна, - за труд, не оставляющий следов труда на его страницах.
В смысле школы, в смысле культуры письма в стихах и прозе молодому русскому, и не только русскому, писателю невозможно миновать Бунина в ряду мастеров, чей опыт попросту обязателен для каждого пишущего. Как бы ни был этот молодой писатель далёк от Бунина по своим задаткам и перспективам развития своего дара, в начальной своей поре он должен пройти Бунина. Это научит его постоянному чувству великой ценности родной речи, уменью отбирать нужные и незаменимые слова, привычке обходиться малым их числом для достижения наибольшей выразительности - короче, уважению к делу, за которое взялся, к делу, требующему неизменной сосредоточенности, и уважению к тем, ради которых делаешь это дело, - к читателю.
Бунин - по времени последний из классиков русской литературы, чей опыт мы не имеем право забывать, если не хотим сознательно идти на снижение требовательности к мастерству, на культивирование серости, безъязыкости и безличности нашей прозы и поэзии. Перо Бунина - ближайший к нам по времени пример подвижнической изыскательности художника, благородной сжатости русского литературного пи?/p>