Антропоцентрическая сущность традиции
Статья - Философия
Другие статьи по предмету Философия
бытию. Он предельно вовлечен в бытие, сущее. Человек открыл свою подлинную роль в бытии. М.Хайдеггер впервые предложил различать подлинное и неподлинное бытие на основе вовлечения человека в бытие. Предельная же вовлеченность в бытие возможна на основе принятия традиционной (органичной) системы ценностей и жизни в ней. Традиция обеспечивает включенность человека в бытие как истина (смысл), опора, надежда, мечта о должном (осмысленном и желанном) бытии. Разрывы в этих линиях внутри повседневной эмпирической жизни индивида являются источником трагических (экзистенциальных) противоречий, жизненной драмы, которую он переживает здесь и теперь. Жизнь народа, конкретного индивида, осмысленная вне традиции, всегда будет оставаться безопорной, без камня веры, маргинальной. Как следствие - тоска по земле, где человек родился и вырос, как тоска по чему-то подлинному, настоящему (доброму).
В основе прорыва к посттрадиционной цивилизации, как известно, лежал научно-технический и экономический прогресс. Экономический человек антитезис традиционному человеку. В религии этот переход на Западе зафиксировал протестантизм: человек образ и подобие частной собственности. Экономический человек как парадигма новой традиции (традиции буржуазной духовности) блестяще охарактеризован К.Марксом, М.Вебером, Н.А.Бердяевым и др. О психологии человека буржуазного мира, основывающего свою деятельность на принципах утилитаризма, рационализма, либерализма и индивидуализма, писал К.Г.Юнг: Прилежный, боязливый, смиренный, предприимчивый, алчный, страстно хватающийся за блага мира сего - собственность, здоровье, знание, техническое мастерство, общественное благополучие, политическую власть, приобретение территорий и т.д. [7]. Именно этот образ экономического человека хотят вписать сегодня отечественные реформаторы в культурно-экономическое пространство России, на протяжении веков жившей в традиции, по духу, мировоззренческим и ментальным особенностям в корне отличающейся от индивидуалистической традиции Запада. Наша национальная культурная традиция, - пишет И.Василенко, - с подачи западников третируется как домодернизационная, отсталая, обреченная на роль запоздалого эпигона ушедшей далеко вперед западной культуры. Такое откровенно эпигонское самосознание серьезно разрушает национальную культурную идентичность на массовом уровне: нация теряет самоуважение [8]. Безусловно, можно изменить социального человека, но изменить и заменить традицию, не разрушив онтологию человека, невозможно.
Надломленное, мировоззренчески неопределенное нынешнее российское самосознание служит официальной либерально-демократической идеологии возможностью разрушения национальных традиций российских народов и легитимизации нового образа человека (экономического человека), живущего в рынке. С нашей точки зрения, все пропагандируемые сегодня и проводимые в массовое сознание идеи либерализма, экономизма, западной модели развития, западного образа жизни и т.д. есть не что иное, как материализация (объективация) исторически тупикового в глубинных экзистенциальных и антропологических основах пути развития России.
Любая программа (экономическая, социально-политическая, образовательная, культурная и т.д.) должна ориентироваться не столько на прогнозируемое будущее, сколько исходить из прошлого и настоящего своей национальной истории. Чтобы осуществить сегодня правильный выбор развития страны, нельзя идти поперек жизни, а нужно советоваться со своим собственным прошлым опытом, критически осмысливая все негативное и бережно взращивая все ценное. Быть человеком и народом своей традиции значит сохранять свою культурную и идеологически-национальную суверенность. Люди, как подчеркивал Хосе Ортега-и-Гассет, обречены выбирать себя, вечно решать, чем они станут в этом мире [9]. Человека надо учить быть народом. Российская (национальная) традиция вот единственный и предельный источник народной силы, ее пассионарной энергии, мужества быть, которое способно принять на себя все тревоги, заботы и надежды нашего бытия в период страшных лет России. В традиции человек копит первичное ощущение жизни, отстаивает автономность и свободу своего духа от подчинения безликому универсализму и космополитизму. Традиция в своей антропологической основе защитная, стабилизирующая организация бытия (личного, общественного, национального), цивилизационная траектория, знаково и символически оформленный инстинкт самосохранения человека и общества (народа).
Список литературы
Кутырев В.А. Традиция и ничто // Философия и общество. 1998. № 6. С. 170-182.
В значительной мере именно в этой методологии трактуется понятие традиция (как предание, обычай и т.д.), например, в работе В.И. Курашова. Как центральную я буду обосновывать мысль, - пишет он, - что сущность народа выражается в его традициях-преданиях и что именно традиции-предания раскрывают национальную ментальность. См.: Курашов В.И. Нация в общечеловеческом и российском измерениях. Казань, 1999. С. 6.
Сагатовский В.Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? СПб., 1994. С. 14.
Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994. С. 641.
Франк С.Л. Духовные основы общества. М., 1992. С. 493-494.
Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997.
Юнг К.Г. О психологии восточных религий и философий. М., 1994.