Поэзия Рубцова
Сочинение - Литература
Другие сочинения по предмету Литература
?я с природой.
Короткий день.
А вечер долгий.
И непременно перед сном
Весь ужас ночи за окном
Встает. Кладбищенские елки
Скрипят. Окно покрыто льдом.
Порой без мысли и без воли
Смотрю в оттаявший глазок
И вдруг очнусь как дико в поле!
Как лес и грозен и высок!
Зачем же, как сторожевые,
На эти грозные леса
В упор глядят глаза живые,
Мои полночные глаза?
Зачем? Не знаю. Сердце стынет
В такую ночь. Но все равно
Мне хорошо в моей пустыне,
Не страшно мне, когда темно.
Я не один во всей вселенной.
Со мною книги, и гармонь,
И друг поэзии нетленной
В печи березовый огонь...
"Зимовье на хуторе"
Трудно сейчас подсчитать, сколько месяцев Рубцов был профессиональным литератором. Он пытался зажить жизнью писателя, но ...
...Как будто
Ветер гнал меня по ней,
По всей земле по селам и столицам!
Я сильным был,
Но ветер был сильней,
И я нигде не мог остановиться...
Литературовед Вадим Кожинов вспоминает: "Он был стойким и мужественным, но мог опустить руки из-за неудачи. Он часто мечтал о семейном уюте, о спокойной творческой работе и, в то же время, всегда оставался "скитальцем" по своей сути".
Лучшие строфы рождались в пути, вбирая в себя дорожные впечатления, а главное, ощущение внутренней раскованности, воли, которой Рубцов дорожил больше всего.
Я уплыву на пароходе,
Потом поеду на подводе,
Потом верхом, потом пешком,
Пройду по волоку с мешком
И буду жить в своем народе.
Душевная бесприютность заставляла его еще обостреннее чувствовать трагическую судьбу своей Родины, ее безвестных стариков и ее великих поэтов:
... Версты все потрясенной земли,
Все земные святыни и узы
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской музы!
Это муза не прошлого дня.
С ней люблю, негодую и плачу,
Много значит она для меня,
Если сам я хоть что-нибудь значу.
Николай Рубцов боготворил Россию, ее историю, ее природу, обычаи, верования. Тема памяти, связи времен и поколений особенно лирично звучит в стихотворении "Старая дорога".
В 1964 году Рубцова исключили из института "за злоупотребление спиртными напитками и глумление над святынями". Пил он не больше других и глумиться над святынями не думал. Просто собрал с этажей портреты русских классиков, поставил у себя в комнате и беседовал с ними... Исключенный из института, он вернулся в Никольское, где когда-то сиротствовал в детском доме.
Поначалу исключение из института казалось Рубцову несущественной ошибкой, которую легко будет исправить осенью, когда вернутся из отпусков все преподаватели. Но в институте Рубцова не восстановили.
Несмотря на все свои буйства, он был застенчивым и каким-то очень гордым. Это только в стихах мог он закричать, словно от боли:
Я люблю судьбу свою,
Я бегу от помрачений!
А в жизни нет. В жизни Рубцов никогда не позволял себе жаловаться. Даже если приходилось просить взаймы денег, он делал это мучительно трудно.
Из письма Рубцова Василию Елесину: "Дорогой Вася! Добрый день! Посылаю заметку о нашем фельдшере. Редактируй ее и сокращай, как хочешь (это не стихи), но только хоть что-нибудь из этой заметки надо бы напечатать. Так что, если найдешь это возможным, предложи, пожалуйста, заметку в газету.
Живу неплохо. Хожу в лес рубить дрова. Только щепки летят".
За свою жизнь поэт поменял много профессий: он был слесарем-сборщиком, кочегаром, избачом, литконсультантом. За публикации своих стихов в районных газетах, а если повезет, в областных он получал гроши. "Были бы у меня средства, я никогда бы не печатал свои стихи..."
При жизни Николай Рубцов издал только четыре тоненьких книжечки, общим тиражом сорок три тысячи. После его смерти вышло более двадцати изданий, тираж давно перевалил за пять миллионов.
В конце 60-х годов жизнь поэта вроде бы наладилась. До 1968 года у Рубцова не было своего угла. Он писал:
"Нет ничего... есть только любовь к одной избе..." Наконец он получил место в общежитии, в комнате, где жили еще двое мужчин.
В московских журналах готовились к публикации подборки его стихов, появились какие-то деньги, признание. В 1970 году выходит последнее прижизненное издание книга стихов "Сосен шум". Рубцов "входил" в литературный круг.
Он много ездил и много повидал, но всегда возвращался в родные места в поисках подлинных "труда, покоя...".
Поэт в одном из писем говорит о Никольском: "...здесь для души моей родина!" И еще чудесные и очень важные слова: ...здесь мне легче дышится, легче пишется, легче ходится по земле..."
В этой деревне огни не погашены.
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звездами нежно украшена
Тихая зимняя ночь.
Светятся, тихие, светятся, чудные,
Слышится шум полыньи...
Были пути мои трудные, трудные.
Где ж вы, печали мои?
Скромная девушка мне улыбается,
Сам я улыбчив и рад!
Трудное, трудное все забывается,
Светлые звезды горят!
Кто мне сказал, что во мгле заметеленной
Глохнет покинутый луг?
Кто мне с?/p>