Польша в условиях предвоенного кризиса и начала второй мировой войны в марте - сентябре 1930 года
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
вы генерала Руммеля с вопросом, как следует понимать переход польской границы Красной Армией? Как помощь полякам или немцам? Мы заявили, что о помощи немцам не может быть и речи, ибо Советский Союз в войне между Польшей и Германией строго соблюдает нейтралитет, и что этот переход надо рассматривать как помощь народам Польши выйти из состояния войны и зажить мирной жизнью.
В тот же день очередная военная делегация вручила Чебышеву письмо Руммеля, в котором заявлялось, что польское командование не рассматривает переход границы Красной Армией как состояние войны СССР с Польшей. Там содержалась просьба передать советскому правительству, что даны указания польским воинским частям на восточной границе относиться к советским войскам, как к войскам союзников.
Сразу же после вступления Красной Армии в Польшу в Москве начался новый тур дипломатических переговоров с Германией. Уже вечером 18 сентября в беседе с Шуленбургом Сталин неожиданно заявил, что у советской стороны есть определенные сомнения относительно того, будет ли германское верховное командование придерживаться московского соглашения в соответствующее время и вернется ли на линию, которая была определена в Москве. Германские дипломаты категорически отвергли его опасения и заявили, что вермахт подчиняется распоряжениям фюрера и все соглашения с Москвой будут неукоснительно соблюдаться.
19 сентября было опубликовано советско-германское коммюнике:
Во избежание всякого рода необоснованных слухов насчет задач советских и германских войск, действующих в Польше, правительство СССР и правительство Германии заявляют, что действия этих войск не преследуют какой-либо цели, идущей в разрез интересов Германии или Советского Союза и противоречащей духу и букве пакта о ненападении, заключенного между Германией и СССР. Задача этих войск, наоборот, состоит в том, чтобы восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования. Значение согласованного с Берлином вторжения советских войск в Польшу трудно переоценить. Для осуществления этой акции были сосредоточены крупные силы, превосходившие по мощи все Войско Польское. Входившая в состав Украинского и Белорусского фронтов группировка состояла из 28 стрелковых и 7 кавалерийских дивизий, 10 танковых бригад и 7 артиллерийских полков резерва Главного командования. В ней в общей сложности насчитывалось более 466 тыс. человек, около 4 тыс. танков, свыше 5,5 тыс. орудий и 2 тыс. самолетов. Вся эта армада была приведена в действие на рассвете 17 сентября приказами Главного командования Красной армии, сочетавшими в себе заведомую ложь при мотивации предстоящих действий с четким формулированием конкретной задачи войскам. Так, в приказе войскам Белорусского фронта, с одной стороны, говорилось о необходимости "содействовать восставшим рабочим и крестьянам Белоруссии и Польши в свержении ига помещиков и капиталистов и не допустить захвата территории Западной Белоруссии Германией", а с другой - "уничтожить и пленить вооруженные силы Польши, действующие восточнее литовской границы и линии Гродно, Кобрин".
Принимал участие в польской кампании и советский военно-морской флот, задачи которого носили как военный, так и политический характер. Последнее диктовалось замыслом Кремля использовать якобы активизацию польского флота в Балтийском море с целью оказания давления на государства Балтии, прежде всего на Эстонию.
В Берлине были весьма довольны подобным развитием событий, причем не только в политических сферах, но и среди части высших штабных офицеров, хорошо осознававших реальные выгоды этого вмешательства. Начальник штаба генерал-квартирмейстера в Главном командовании сухопутных войск (ОКХ) Э. Вагнер записал в этот День в дневнике: "Сегодня в 6 часов утра выступили русские. ... Наконец-то! Для нас большое облегчение: во-первых, за нас будет преодолено большое пространство, затем мы сэкономим массу оккупационных сил, и, наконец, Россия очутится в состоянии войны с Англией, если этого захотят англичане. Союз будет полным...". На следующий день уже начальник генштаба сухопутных войск генерал Ф. Гальдер отметил в дневнике влияние продвижения советских войск на оперативную обстановку на германо-польском фронте.
Начиная с 19 сентября, на уровне отдельных армий и дивизий вермахта были установлены контакты с наступавшими частями Красной армии, что приводило к согласованным действиям обеих армий в районах соприкосновения. Однако совместно осуществлявшийся разгром польских вооруженных сил потребовал большей координации действий вермахта и Красной армии. Этому и были посвящены состоявшиеся в Москве 20-21 сентября военные переговоры. В них приняли участие: с советской стороны нарком обороны маршал К.Е. Ворошилов и начальник генерального штаба командарм I ранга Б.М. Шапошников, с германской - военный атташе генерал-майор Э. Кёстринг, его заместитель подполковник X. Кребс и военно-воздушный атташе полковник Г. Ашенбреннер. В совместном протоколе, принятом по итогам переговоров, в частности, было зафиксировано следующее "разделение труда": вермахт брал на себя обязательство принять "необходимые меры" для воспрепятствования "возможным провокациям и акциям саботажа со стороны польских банд и тому подобных" в передаваемых Красной армии городах и деревнях; командование Красной армии обязывалось в сл