Анализ сравнительной характеристики в книге Д. Фрейзера тАЬФольклор в Ветхом ЗавететАЭ
Информация - Культура и искусство
Другие материалы по предмету Культура и искусство
бы то ни было, как памятник морально-этической литературы. Ветхий завет представляет интерес не только для древнего, но и для современного читателя. Ветхий завет сохранил до наших дней замечательные образцы древнего фольклора и литературного творчества, которые вошли в сокровищницу мировой литературы и постоянно привлекают к себе внимание. И в этом плане работа Д. Фрэзера Фольклор в Ветхом завете, где автор делает сравнительный анализ мифологий с повествованием Библии, представляется весьма интересной.
Содержание книги Д. Фрэзера очень пестро. В большом изобилии описан фактографический материал. Почти все библейские персонажи представлены у Фрэзера как исторические личности, хотя в действительности, как это уже доказано, многие из них носят явно мифический характер. Анализируя Библию, Фрэзер воспринимает ее такой, как она написана, не останавливаясь на вопросе об историчности ее героев. И это понятно, если помнить, что его в первую очередь интересовали определенные аспекты духовной культуры человека.
Долгое время Ветхий завет был единственным источником сведений о быте, обычаях, этнической, политической и культурной истории не только евреев, но и многих других народов Переднего Востока египтян, финикийцев, арийцев, вавилонян, хеттов. Не было и, видимо, никогда не будет книги, которая содержала бы о своем времени столько разнообразных и точных сведений, и в этом значении Библия сопоставима iелой библиотекой, поскольку перед нами действительно огромное собрание отдельных книг, содержащих уникальную информацию и объединяющую в себе мифологию не одного народа.
Возражение против использования термина миф в отношении Библии связано с его упрощенным истолкованием в значении выдумка. Миф непременный элемент народного творчества и первоначального научного знания, присутствует в Библии в формах этиологических преданий, этнографических и культовых легенд, а также сказок. Этиологические придания представляют собой попытки объяснить на мифологическом уровне происхождение названий городов и местностей, например, Вавилона смешением языков (Быт., 12:9), соляных столпов на берегу мирового моря, напоминающих человеческие фигуры, любопытством жены Лота (Быт., 19:28). Примерами этнографических легенд является объяснение зависимого положения народа хананеев недостойным поведением их предка Хама (Быт., 9:22 и сл.), этнонима измаилиты от Измаила, сына Авраама и рабыни Агарь (Быт., 16:11 и сл.). Культовые легенды объясняли происхождения обрядов от празднеств и священных предметов, например, обрезание свидетельствует о заключении договора между Богом и народом (Быт., 17:9-11; Нав., 5:7-8). Следы сказок сохранились в некоторых образах животных, например, появление говорящих животных (Быт., 3:1 и сл.). Часть этих сказок, первоначально связанных с тотемистическими представлениями, постепенно приблизилась к нравоучительным басням.
В текстах Пятикнижия много такого, что может быть понято только ученым, знатокам религий, истории, быта, фольклора и языков народов Ближнего Востока. И.Д. Фрэзер является одним из таких специалистов. Ему удалось убедительно показать широкую распространенность у народов разных стран мифологических мотивов, которые не привлекали к себе внимания, но которые, видимо, лежали в основе библейской повести о первых людях. В частности, прекрасно разъяснена мифология смерти: мотив омолаживания через сбрасывание кожи (отсюда змея в рассказе о грехопадении) и мотив ложной вести (змея обманула первых людей). Сочетание этих двух мотивов и составило канву библейского рассказа о грехопадении и об утрате бессмертия. Но Фрэзер не дошел здесь до конца. Он не уделил достаточного внимания самому существенному, быть может, мотиву в этом библейском рассказе мотиву древа познания добра и зла. Что представляло собой это древо и почему всякий, кто съедал его плоды, подвергался неминуемой смерти? Фрэзер лишь слегка коснулся этого вопроса, а он представляется едва ли не самым важным. Что же такое могли узнать Адам и Ева, вкусив запретный плод? И в чем заключалось то добро и зло, познавать которое человеку запрещалось? Этот вопрос остается у Фрэзера без ответа.
Для полной убедительности концепции Д. Фрэзера не хватает еще одного объяснения, каким образом библейский змей постепенно превращается в дьявола-соблазнителя, сатану и злого духа эволюция, для которой рассказ книги Бытие не дает, в сущности, никакой опорной точки.
следует подчеркнуть еще одну важную сторону научного творчества Джеймса Фрэзера его идейную направленность. Как в этой книге, так и в других Фрэзер выступает как либеральный, свободомыслящий ученый, поднимающийся порой до понимания исторических связей фактов, которыми так богата книга. В то же время Фрэзер избегает резких оценок, предпочитая выступать с объективистских, нейтральных позиций. Тенденция смягчать оценку различных мифологических персонажей доводит порой Фрэзера до прямого их искажения. Но это не слишком портит научную ценность книги с ее свободомыслящими в целом стилями. А налет романтического любования, которым отличные у Фрэзера описания природы арены действий мифологических персонажей, скорее ее украшает. Блестящий поэтический талант Фрэзера (он писал стихи) сочетался с умением проникнуть в дух эпохи, со стремлением оживить памятники древности, отнеся их к определенному ландшафту. Эти страницы книги читаются как художественная проза.
История культуры сохранила нам бо