Орудийная специфика деятельности
Информация - Философия
Другие материалы по предмету Философия
ывод ссылками; на начатки сознания, будто бы свойственные хабилисам).
Однако является ли этот признак самодостаточным основанием социальности? Можно ли согласиться с точкой зрения, iитающей возможным именовать людьми (пусть только формирующимися, а не готовыми) орудодеятельностные существа, не наделенные хотя бы азами символического поведения?
Едва ли такой подход может быть оправданным. Не отрицая генетической связи между человеком умелым и настоящими людьми, следует все же согласиться с учеными, которые iитают хабилисов сугубо животными предками человека, еще не вступившими в субстанциальный ареал формирующейся социальности28.
Конечно, можно согласиться с тем, что именно в процессе создания и использования орудий труда, как полагает большинство антропологов, возникли реальные стимулы к развитию информационных механизмов поведения, в результате чего труд потерял инстинктивную и приобрел целенаправленную форму. Именно орудийный способ адаптации, iитают ученые, резко усложнил отношения предлюдей со средой существования, провоцируя возникновение все большего числа нестандартных ситуаций, в которых волей-неволей приходится шевелить мозгами, способствуя их постепенному и неуклонному развитию29.
Однако, будучи необходимым условием и возможной причиной генезиса социальности, орудийность не представляет собой ее самодостаточного основания. В данном случае мы сталкиваемся с прекрасно известной философам ситуацией несовпадения исторического и логического в сущностных характеристиках объекта, обусловленного тем, что далеко не все явления, выступающие в качестве факторов генезиса системы, входят в необходимые условия ее воспроизводства и развития30.
Конечно, нельзя сказать, что орудийная активность, подготовившая возникновение человеческой деятельности, умирает в ней, перестает быть специфицирующим признаком порожденного ею качества, внутренним фактором его самовоспроизводства. Ясно лишь, что в этой роли выступает не орудийность вообще, а альтернативная ее рефлекторным формам целенаправленная орудийность, преобразованная человеческим сознанием (точно так же, как специфицирующим признаком современной рыночной экономики являются не товар и деньги вообще, существовавшие задолго до капиталистической организации общества и подготовившие его возникновение, а их качественно превращенные самозамкнутые стоимостные формы, ставшие внутренним фактором развития капитализма на собственной основе, отличным от одноименных внешних причин его генезиса).
Повторим еще раз: собственно человеческой орудийная активность становится лишь тогда, когда обретает осознанный, целенаправленный характер. Сказанное касается как ставшего человеческого общества, гак и собственных фаз его генезиса т. е. этапов развития, на которых еще нет вполне готового человека, но есть человек формирующийся, находящийся в стадии становления, уже выходящий в своих главных жизненных проявлениях за рамки биологических законов существования.
Таковы, по мнению большинства антропологов, уже питекантропы, открывшие эру формирующегося человека, которая заканчивается морфологически отличными от современных людей неандертальцами, в объединениях которых, однако, уже существовал высокий уровень солидарности, делавший возможным выживание инвалидов, имелись ритуалы захоронения покойников и многие другие признаки, входящие в необходимый минимум социальности (характеризующие уже не деятельность как процесс, а организационные формы ее осуществления, т. е. собственно общество с особым типом отношений, отличающих его от сообществ животных, об этом ниже).
Итак, характеризуя специфику человеческой деятельности мы можем подчеркнуть неразрывную связь двух классификационных признаков человеческой деятельности сознания, выступающего как высшая форма информационной ориентации в среде, и орудийного труда, представляющего собой высшую форму адаптационною отношения к ней. Однако именно сознание является, по нашему убеждению, признаком номер один, позволяющим понять подлинную специфику деятельности, в том числе и присущую ей орудийность в ее отличии от орудийного рефлекса животных предков человека.
Очевидно, что успехи человеческого рода, возвысившегося над природным царством, обретшим субстанциально иные законы существования в мире, есть результат не орудийности как таковой, а только умной орудийности, направляемой и регулируемой сознанием. Мышление, обретенное человеком, позволило ему окончательно преодолеть законы биологической адаптации, заменив морфологическую перестройку организма (свойственную не только животным, но и его орудодеятельностным предкам), безграничным совершенствованием средств труда. Не орудийность вообще, а целенаправленный орудийный прогресс, ставший следствием сил человеческого ума, освободил людей от рабской зависимости от природы, позволил им пусть не всегда успешно, зато самостоятельно контролировать условия своего существования в ней, т. е. обрести свободу как способ у-себя-бытия в мире, а не бесправного квартирования в нем.
Подчеркивая первостепенную роль сознания в становлении и развитии социума (которая, однако, не тождественна его всесилию в нем об этом ниже), мы должны подчеркнуть, что адаптивные возможности разума не ограничиваются орудийным прогрессом в у