Учебники
Основы политической психологии
Вместо заключения
Вот и закончена наша книга. Мы рассмотрели основы политической психологии. В итоге, выяснилось, что это — пока еще только основы основ. Целый ряд важных вопросов удалось только обозначить или затронуть бегло. Более подробное изложение политико-психологических знаний потребовало бы значительно большего объема. Пока же, к сожалению, автору пришлось поневоле ограничивать себя. Однако будем надеяться, что это — временная трудность. Судя по всему, потребность в политико-психологической информации растет, и будет расти дальше. В том числе, и у реальных политиков.
Один из бывших помощников Л.И. Брежнева вспоминал: вскоре после прихода Л.И. Брежнева к власти, в конце 1964 г., в Кремле начали готовить доклад нового генерального секретаря ЦК КПСС на праздновании 50-летия победы в Великой отечественной войне. По традиции, члены высшего руководства партии и страны готовили свои материалы к этому докладу, высказывали разные предложения. И вот однажды помощник принес Л.И. Брежневу какие-то материалы, касающиеся переоценки роли И.В. Сталина в войне (до этого Сталин подвергался жесткой критике предыдущим руководством во главе с Н.С. Хрущевым). Л.И. Брежнев бегло просмотрел материалы, и отодвинул их в сторону помощника со словами: “Отправьте автору, передайте спасибо”. И пояснил специально для помощника, который достался ему по наследству и, естественно, еще мало знал привычки нового хозяина: “Теория — это не мой конек. У меня два сильных качества — организация и психология”. Так, загибая пальцы, новый генсек учил молодого помощника. Причем он был абсолютно искренне уверен в том, что эти его слова — затаенная, но сущая правда.
Действительно, многие профессиональные политики совершенно уверены в том, что уж что-что, а уж человеческую психологию они знают хорошо. Наверное, в чем-то они правы. Чтобы пробиться на высшие посты, надо уметь ладить с людьми, лавировать между ними, угадывать желания вышестоящих и уметь управлять нижестоящими. И так — десятилетиями. За длительное время работы с людьми, волей-неволей, начнешь понимать человеческую психологию. Однако что это за психология? Обыденная психология человеческих слабостей, психология выживания в борьбе за власть внутри бюрократических структур.
Наверное, это тоже необходимо профессиональным политикам. Жизнь есть жизнь, и от реальности никуда не деться. Однако приходится сожалеть о том, что часто только это знание и воспринимается политиками как настоящая политическая психология. Вот почему в коридорах и кабинетах власти до сих пор в особой чести так называемые “серые кардиналы” и “политтехнологи” — специалисты по откровенно “серым” и, часто, “черным” технологиям. Имеет ли это отношение к науке под названием “политическая психология”?
Не будем изображать из себя белоручек и отрицать очевидное, якобы стремясь к “чистоте науки”. Наука наукой, а практика— практикой. Только не надо их противопоставлять друг другу, пытаясь отделить “чистую” науку от “грязной” политической практики. Тут все едино, и все это — политическая психология. В ней же, как мы увидели, есть место и для заговоров, интриг, переворотов и путчей. В ней необходимо учитывать самые разные факторы, в том числе и самые неожиданные.
Один из бывших членов высшего руководства экс-СССР, руководитель одной из советских республик, лично знавший в свое время Б.Н. Ельцина, обсуждал со мной проблему влияния на его психику известной операции аорто-коронарного шунтирования (такая операция была проведена первому президенту России осенью 1996 г.). Он рассуждал: “Я так понимаю, что в результате этой операции расширяется просвет ранее суженных сосудов. Врачи говорят, некоторых сосудов — аж в четыре раза. Значит, в четыре раза возрастет поток крови, которую будет перекачивать сердце. И этот учетверенный поток пойдет в ту же самую голову?! Я же давно знаю Ельцина. Тут не сердце оперировать надо, а именно голову. А то ведь опасно для страны может быть”. Понятно, что этот человек не был сторонником Б.Н. Ельцина — отсюда и тональность рассуждений. Но он был абсолютно прав в том, что реальная политическая психология обязана учитывать все — в том числе, и состояние здоровья, включая движение потоков крови в организме.
Другое дело, что реальная политическая психология не имеет права ограничиваться только этим. Профессиональные политики обязаны знать не только слухи и сплетни, но и научные психологические основы той сферы деятельности, которой они занимаются. Хотим мы или не хотим, но времена Н. Макиавелли прошли. И хотя нынешние “государи” не прочь прислушиваться к его советам и заповедям, им самим становится явно недостаточно только этого. Пример “сексуального скандала” с участием президента США Б. Клинтона показал: даже такой лихо закрученной политической интриги мало для того, чтобы отправить президента в отставку. Социологические опросы американского общественного мнения свидетельствовали о том, что люди уже научились отделять личное от публичного. И прощать личные слабости такой публичной фигуре, какой является президент страны, если он эффективен в главном — в управлении этой страной. Это тоже реальная политическая психология — изменение сознания людей в восприятии политики.
Несмотря ни на что, в мире идет общий процесс; люди становятся умнее. Соответственно, должна развиваться и становиться умнее реальная политика. Ведь чтобы управлять все более умными людьми, политики тоже должны становиться все более умными и изощренными. Без научного знания этого добиться трудно.
Все очевиднее становится то, что в политике мало сделать что-то “за кулисами” — надо уметь убедительно разъяснить это сделанное населению. Мало овладеть рычагами власти и управления — надо достичь согласия людей подчиняться вашей власти. И здесь без науки — уже просто некуда деваться.
Сегодняшняя политическая психология пока еще иногда выглядит молодой и подчас слишком много обещающей, в буквальном смысле, наукой. Однако даже невооруженным глазом заметно, что она находится в процессе достаточно интенсивного развития. Это особенно отчетливо заметно на примере нашей страны. Согласимся: еще пятнадцать лет назад само ее название, сочетание слов “политическая психология” было в диковинку. Десять лет назад его уже знали — но только специалисты. Однако уже пять лет назад политическая психология стала непременным атрибутом всех политических, особенно избирательных кампаний. Без специалиста-психолога не мыслим сегодня штаб ни одного сколько-нибудь заметного российского политика, ни одной серьезной политической структуры или организации.
Как наука, политическая психология создает кафедры в университетах и занимает все большее место в учебных курсах. По оценкам экспертов, если хотя бы 10% времени, которое ведущие политические психологи тратят на практическую политику, и 10% средств, которые платят профессиональные политики за политико-психологические консультации и услуги, будет направлено на развитие самой науки, темпы ее развития возрастут в несколько раз.
Не будем делать секрета из того, что пока еще современная политическая психология во многом эксплуатирует то, что было наработано в предшествующие исторические периоды. Она как бы “стрижет купоны” с тех заделов, которые были сделаны ранее, приспосабливая уже известное к сегодняшней политике. Однако этот этап во многом уже исчерпал себя. И, опять-таки, это особенно заметно в современной России с ее быстро меняющимися политическими процессами. Значит, на пороге новые открытия и новые книги. На пороге — современная российская политическая психология.
Она крайне необходима и самой российской политике, и мировой политической психологии. Западный мир слишком привык жить стабильно. Соответственно, и западная политическая психология забыла, например, о том, что такое психология политических забастовок, или, скажем, просто психология политического кризиса. Из нее практически исчезли целые разделы, связанные с психологией поведения людей в критических ситуациях — например, политическая психология масс. И здесь российские уроки могут быть полезными всему миру.
Современная политическая психология призвана решать три главные задачи.
Во-первых, ее задача состоит в том, что увидеть политико-психологический феномен, описать и объяснить его, раскрыв его внутренние механизмы. Во-вторых, задача состоит в точном прогнозировании развития политико-психологических явлений и процессов. Это не дело, когда лишь один-два научных центра в стране могут достаточно точно прогнозировать результаты президентских выборов с точностью до 1%, а другие выдают странные ошибки в 5% и более. Это не дело, когда вся страна оказывается в шоке от неожиданных решений, принимаемых политиками — скажем, от “новогоднего подарка” в виде досрочной отставки президента Б.Н. Ельцина 31 декабря 1999 г.
Политика должна быть прогнозируемой — только тогда она станет управляемой. А это и есть третья, причем самая главная задача политической психологии — управление политико-психологическими процессами. На основе понимания и прогнозирования развития процессов и явлений, надо уметь их направлять. Политическая психология — одно из средств особого, психологического управления поведением людей. Это должны понимать и ученые, развивающие ее, и политики, ею пользующиеся.
Этому надо учить, и этому надо учиться. Дело, разумеется, не легкое. Как нелегка для прочтения вся эта книга. Но не нами сказано: политика — это не прогулка по Невскому проспекту. Соответственно, и ее изучение не может быть развлекательным чтением баек и анекдотов про политиков.
Всем, кто хочет серьезно заниматься политической психологией, можно дать несколько важных советов. Во-первых, надо изначально понимать, насколько сложное это дело. И теоретически, и, тем более, практически. Нобелевские премии в политической психологии не присуждаются. И воспитать “идеального политика” еще никому не удалось. Однако стремиться к тому, чтобы политики понимали хотя бы психологические последствия своих действий и решений, необходимо. Как бы это не было сложно.
Во-вторых, надо быть реально готовым к тому, что далеко не все политико-психологические рекомендации принимаются “на ура”. Более того, далеко не все вообще принимаются. Политики — сложная публика. Они тоже всего лишь люди. Это значит, что их личные интересы далеко не всегда носят научно обоснованный характер и, тем более, далеко не всегда совпадают с тем, как должна строиться политика “на научной основе”. И ничего тут не поделаешь: надо понимать, что политическая психология относится к группе “политической обслуги” реальной политики.
В-третьих, надо обязательно уметь сочетать науку с практикой, проверять научное знание на адекватность быстро меняющимся политическим ситуациям. Любая наука о людях является непрерывно развивающейся наукой. Ведь люди сами совершают что-то, а потом изучают это что-то для того, чтобы совершать что-то новое. И так далее, до бесконечности. Это в физике можно до конца изучить свойства какого-нибудь камня — лежит себе мертвым грузом, и вода под него не течет. Однако и камни с годами меняются. Тем более, все непрерывно меняется в тех явлениях и процессах, которые осуществляются самими людьми. Вот почему надо уметь быть гибким и пластичным. Возможно, главная опасность для политической психологии — это опасность догматизированного знания, пусть верного вообще, но не применимого к конкретной ситуации. Упрямый Джордано Бруно твердил: “А все-таки она вертится!”. И пошел на костер инквизиции. Более гибкий Галилей вовремя засомневался: дескать, смотря с какой стороны посмотреть... И остался жив.
Именно в таком, ироничном разрезе часто вспоминают политические психологи эту общеизвестную историю. Однако за иронией стоят серьезные вещи. Декартов принцип сомнения — основа развития любого, особенно гуманитарного знания. В полной мере он применим и к политической психологии.
И, наконец, совсем последнее. Политический психолог должен быть по возможности честным. Хотя бы в меру. Хотя бы перед самим собой. Занятия политической психологией — достаточно ответственная вещь. Очень часто политико-психологическое знание может стать непосредственно действующим политическим инструментом. Мы приводили примеры, методы и ситуации, когда наша наука может реально влиять на политику — а значит, на судьбы многих людей. Это надо иметь в виду.
| Содержание | Дальше |