Учебники

Свобода сопротивления

Термин республика восходит к латинскому выражению res publica (общее дело) — противоположности res privata (частное дело)369. Общее дело связывает людей вне семейной жизни и потому является общим благом. Res publica включает институциональные структуры политической жизни и тождественна обществу или государству. Res publica как институционально организованная сфера общих дел противоположна современному смыслу республики как формы правления. Со времени Римской республики вплоть до XVIII в. почти все версии политической теории сохраняли исходный смысл латинского термина.

Древний Рим впервые связал республику с особой формой государства. Политическая структура Рима включала элементы демократии, аристократии и монархии, отношения между которыми регулировались правом. После преобразования данной структуры в принципат республика квалифицировалась как способ правильной организации государства и защиты общего блага. Res publica Romana означает идеальный тип (норму) государства в период от изгнания римских монархов до принципата Августа. Именно этот смысл был столь важен, что на протяжении трехсот лет римские цезари пользовались титулом principes и сохраняли видимость республики.

Главное свойство идеального типа Римской республики — народ (populus, прилагательное publicus — одного корня с populus) определяет способ организации государства. Идея политической организации общества связана с идеей народа как источника (или основы) государства. Так возникало современное понимание республики. В Средневековье идея республики ушла в подполье, но затем возродилась в итальянских городах-государствах Ренессанса и постепенно овладела Европой. Структура идеи может быть описана кратко: в республике народ обязан заниматься общими делами — т. е. политикой. Но отсюда не вытекает, что только в республике народ заботится об общем благе. Процесс становления европейских республик концентрировался вокруг вопроса: кого следует признать народом — действительным источником порядка и власти? Расширение термина народ на множество людей — результат длительной политической борьбы. Во многих странах только в XX в. ликвидирован имущественный и тендерный ценз участия в политике.

Традиционная республика связала гражданство и земельную собственность. Считалось, что только собственники обладают независимостью и честью — главными «республиканскими» доблестями. Частная собственность позволяла мужчинам (республика не допускала женщин в политику) сохранять независимость при голосовании на общем собрании и защищать честь. Но индивидуалистическая сторона республиканизма постепенно переплелась с формированием институтов, благодаря которым ни один индивид не мог достичь такой степени независимости и чести, чтобы господствовать над остальными. Идея ограничения власти богачей возникала в этом процессе. Она воплотилась в ротации должностей, сокращении сроков выборов, тайном голосовании, разделении властей и функций, всеобщем вооружении народа.

После закрепления связи собственности и гражданства возникла не менее кардинальная проблема: может ли купец и торговец быть независимым гражданином? Хотя рост торгового богатства привел к капитализму, А. Смит показал, что истоки торговой собственности остаются темными. Она легко меняет собственников, исключает строгое определение действительного социального статуса индивидов и отрицательно влияет на правительство.

Либералы считают, что демократическая революция преодолела недоверие республиканцев к связи торговой собственности и гражданства. На деле республиканцы полагают, что формальное равенство граждан при либеральной демократии не связано с поведением правительства. Правительства демократических стран давно руководствуются частными интересами индивидов и групп, а не общим благом. Такая критика демократии продуктивна и заимствуется другими направлениями политической мысли. Специфика республиканской критики демократии связана с новой историографией идеи республики.

Эту историографию можно свести к следующим ключевым положениям. Обычно либералы считаются наследниками традиции Гоббса и Локка, согласно которой гражданское общество защищает граждан и базируется на договоре индивидов, обладающих естественными правами. Республиканцы считают это положение исторической ложью, которая породила превратное представление о современном обществе. Либералы упускают из виду факт: в англо-американской политике доминирует понятийный аппарат республиканской традиции Ренессанса. Традиция прав выдвинулась на первое место после демократической революции и сыграла роль идеологической дымовой завесы, скрывающей ее отрицательные следствия. Идея естественных прав скрывает институты, возникшие в результате воплощения республиканской идеи. Эти институты смогут эффективно функционировать лишь тогда, когда все индивиды опять станут гражданами в республиканском смысле слова.

Иначе говоря, современный республиканизм отвергает упрощенные версии либеральной мифологии. Но можно ли считать различие либерализма и республиканизма главным водоразделом поствозрожденческой политической мысли? Дело в том, что Локк, Монтескье, Руссо, шотландские мыслители Просвещения, американские отцы-основатели развивали элементы обоих традиций. Поэтому граница истины и лжи не проходит между либеральными естественными правами и республиканским гражданством. Просто республиканские мыслители продолжают верить в старый либеральный миф об индивидуализме и субъективизме идеи естественных прав. На деле права есть прежде всего моральные свойства индивидов, на которых базируются все институты морали. Кроме того, права связаны с обязанностями. То и другое зависит от общего морального порядка, описываемого в терминах естественных прав: «Теория естественных прав стала средством описания множества взаимосвязанных прав и обязанностей, образующих разные роли и социальные позиции, включая роли граждан и чиновников. Поэтому теория естественного права и республиканская теория описывают разные сферы, но не противоречат друг другу. Естественное право неоднократно обслуживало нужды абсолютной монархии. Американские отцы-основатели показали, что оно может быть использовано республиканцами»370.

Оппозиция либерализма и республиканизма стимулировала возрождение концепции республики: «Но она в большей степени есть продукт этого процесса, а не исторический факт. То же самое относится к согласию коммунитаристов с республиканцами. В его основе лежит традиционная добродетель гражданского гуманизма, необходимой для установления и развития республики. Эта добродетель не является источником идеи, с которыми коммунитаристы связывают свой республиканизм. Специфика традиционного республиканизма состоит в том, что его сторонники много говорили о добродетели, но почти не занимались теорией морали. Они ограничивались ссылкой на аристотелевские и неостоические идеи для пропаганды ценности, которая не выходит за рамки традиционной идеи здорового тела-характера, без которого невозможна независимость гражданина»371.

Однако аспекты здорового тела-характера определяются преимущественно в терминах публичных функций и должностей, необходимых для действия государственной машины республики. В этом контексте одобряется ее политическая форма и республиканский этос. Но из них не вытекает этический образ жизни. Традиционно республиканская критика коррупции, привилегий и роскоши почти не связана с аморализмом как специфическим феноменом. Просто республиканцы отвергают любую связь частной (хорошей или плохой) жизни индивидов с политикой, особенно в сфере экономики. Республиканская добродетель — это частичная институ-ционализация идеи моральной жизни. Политическая форма республики есть институционализация политических обязанностей и юридических прав имущественно независимых индивидов.

Нередко республиканизм отождествляется с либерализмом в понимании негативного идеала свободы. Например, коммунита-ристская морально-политическая концепция перехода власти к гражданам (позитивная свобода) базируется на идее республиканской свободы. Но есть существенное различие между либеральной и республиканской концепцией негативной свободы: либералы отвергают вмешательство в независимость индивида; республиканцы требуют устранения самой угрозы вмешательства. Республика не только не вмешивается в дела индивидов, но ее политические институты гарантируют невмешательство. В таком государстве все индивиды обладают не просто свободой, но свободой сопротивления. Эта свобода выходит за рамки старого либерального идеала равной свободы под защитой закона. Угрозу вмешательства государства в частную жизнь можно устранить лишь тогда, когда каждый индивид в состоянии это сделать. Цель республики — предоставить каждому индивиду безопасную свободу сопротивления. В старых республиках независимость была следствием собственности. В новых она вытекает из факта индивидуального бытия.

И все же республиканская негативная свобода сопротивления

наталкивается на проблему, аналогичную либеральной негативной

воооде. Реализующие свои цели индивиды не могут полностью освободиться от взаимного влияния. Поэтому нужен критерий для решения вопроса: какие аспекты личной независимости требуют поддержки закона? Классический либерализм считал таким критерием право, а либертинизм — негативное понятие права. Республиканская идея негативной свободы сдвигает, но не решает проблему. Какие же формы сопротивления должны гарантироваться юридически и институционально? Например, в современном обществе существует неравенство на рынке труда. Сколько равенства надо гарантировать, чтобы каждый индивид свободно сопротивлялся неравенству? Сопротивление граждан традиционной республики определялось их независимой собственностью. Теперь становится актуальным поиск такого принципа эгалитаристской республики, который займет место прежних концепций. Республиканизм рубежа XX-XXI вв. сосредоточен на проблеме критерия признания гражданином того или иного индивида. Традиционный либерализм обходит проблему, разделяя вопросы источника власти и осуществлении власти. Теория демократии изучает первый вопрос. Теория республики ищет ответ на оба вопроса. В этом контексте возникают нетривиальные подходы к пониманию доверия и толерантности

< Назад   Вперед >
Содержание