Учебники

Перестройка и распад СССР

Новый шанс на улучшение советско-японским отношениям преподнесла перестройка 1985-1991 гг. Ее инициатор, Михаил Горбачев, пользовался у японцев большей популярностью, чем у своих собственных соотечественников. Взаимовосприятие изменилось коренным образом. Отношения с Советским Союзом стали широко и открыто обсуждаться в Японии. Тем не менее, обе стороны так и не смогли договориться об урегулировании «нерешенного вопроса» .

До 80-х годов советские лидеры воспринимали территориальный вопрос как часть отдельных геополитических игр, в которые могли играть только Генеральный секретарь и его советники. В период холодной войны «территориальный вопрос» мог быть решен относительно легко при условии принятия решения со стороны Генерального секретаря, поскольку внутриполитическое сопротивление было маловероятным. Однако к 1991 г. стало казаться, что даже самому популярному и могущественному руководителю страны было не под силу решить этот вопрос. С одной стороны, перестройка предоставила беспрецедентный шанс, но, с другой - ограничила возможности его реализации .

На первом этапе, в 1985-1988 гг., начало перестройки сильно повлияло на японо-советские отношения, однако за этим последовало молчание с обеих сторон. На второй стадии, в 1989-1991 гг., обе стороны возлагали большие надежды на готовившийся первый официальный визит Президента СССР Михаила Горбачева в Японию, но на самом деле Горбачеву было уже слишком поздно вплотную ввязываться в решение этого вопроса.

Период «стагнации» советско-японских отношений оставил тяжелое наследство обоим государствам. После визита Танака в 1973 г., на протяжении почти 25 лет Москву не посетил ни один из ведущих японских руководителей, которые могли принимать решения. Лишь в 1998 г. в Россию приехал с официальным визитом премьер-министр Обути Кэйдзо. В период с 1985 по 1991 г. единственным председателем правительства Японии, у которого были хоть какие-нибудь понимание и опыт контактов с Советским Союзом, был Накасонэ Ясухиро.

При У но Сосукэ, который занимал пост министра иностранных дел в правительстве Такэсита Нобору, в японском МИДе родилась новая концепция «продленного равновесия».

Министры иностранных дел Японии не имели большого влияния на внешнюю политику страны по причине своего, как правило, недолгого пребывания на этом посту. Все важные решения фактически готовились и принимались аппаратом МИДа. Влияние Абэ Синтаро после того, как он покинул пост министра иностранных дел, даже воз росло и продолжало оставаться таковым вплоть до тех пор, пока болезнь не ограничила его возможности .

Первоначальной реакцией на Горбачева, как на нового советского лидера, было безразличие. Приезд премьер-министра Накасонэ в марте 1985 г. на похороны предшественника Горбачева Константина Черненко был исключением. В ходе визита министра иностранных дел СССР Э. Шеварднадзе в Токио в январе 1986 г. наметились некоторые изменения. В тот период Горбачев внес несколько существенных коррективов во внутреннюю и внешнюю политику и произнес свою историческую речь во Владивостоке в июле 1986 г. За кулисами Шеварднадзе смело предлагал «вернуться к 1956 г.», признав тем самым существование территориального вопроса и возможность возвращения Хабо- маи и Шикотана. Однако Громыко раскритиковал позицию Шеварднадзе, и Г орбачев также ее не поддержал.

В 1987 г. пропасть, разделяющая два государства, стала еще шире. Г отовившийся приезд Г орбачева в Японию был отложен, и даже визиты министра иностранных дел СССР стали редкими событиями. В результате японский МИД начал исповедовать подход «подождем и посмотрим». Бывший сотрудник японского МИДа Того Кадзухико в своей недавней работе ссылается на противодействие некоторых сил, сопротивлявшихся расширению японо-советских отношений .

В 1989-1991 гг. в обеих странах начался новый этап. Несмотря на то, что на высшем уровне отношения зашли в тупик, инициатива стала исходить из научных кругов, что представляло собой новое явление в советской политике. В июне-июле 1988 г. ряд ученых выступили с новыми идеями и свежими взглядами на двусторонние отношения. К 1990 г. их позиция приобрела более обнадеживающий характер, ими были сформулированы арифметические теории от «двух плюс альфа» (Г. Кунадзе) до трех (В. Зайцев) и, в конечном счете, четырех островов (А. Загорский).

Поражает рост числа исследователей в обеих странах, которые стали дополнять ведущую роль внешнеполитических ведомств, хотя и не могли подменить ее. Концепции и формулировки также изменились. К концу 1989 г. обе стороны продвинулись в сторону достижения позитивного результата. Это было отложенной реакцией на радикальный сдвиг в восприятии на Западе и падение коммунистических режимов в государствах Восточной Европы, ознаменовавшее собой начало завершения холодной войны.

С подачи Шеварднадзе, который в январе 1989 г. предложил Генеральному секретарю ЛДП С. Абэ контакты на уровне партий, со стороны Японии в игру вступила правящая партия в лице ЛДП. Новой политикой Абэ стало понижение роли «территориального вопроса» и расширение масштаба советско-японских отношений. В ходе своего разговора с Горбачевым в январе 1990 г. Абэ даже не упомянул слова «территориальный вопрос» и предложил решать «проблемы, вызывающие головную боль, с мудростью», что получило высокую оценку со стороны Горбачева.

Такое разнообразие действующих лиц в японской политике совпало с появлением новых политических деятелей в Советском Союзе. Борис Ельцин, возглавивший радикальную оппозицию в Верховном Совете, посетил Японию в январе 1990 г. и предложил «пятиэтапное решение». Хотя это предложение и воспринималось как тактический маневр, по сути, оно стало манифестом новых политических сил, которые быстро набирали силу и к началу 1991 г. стали представлять реальную угрозу Горбачеву и советскому руководству.

Несмотря на неожиданную кончину Абэ, его преемник на посту генерального секретаря ЛДП Одзава Итиро, унаследовал его подход к отношениям с Советским Союзом. В апреле 1990 г. его наставник, Канэмару Син, осмелился вести речь о возврате только двух островов. Одзава увязал территориальный вопрос с другими пунктами, такими, как экономическое сотрудничество. Его идея не была наивной, как ее позднее охарактеризовали критики, которые назвали это «экономическим способом купить острова»3!. В целом, данный план заключался в «экономическом сотрудничестве с Японией в ответ на политические инициативы советской стороны». Такой подход нашел прямое отражение в программе экономических реформ «500 дней» академика Шаталина, опубликованной летом 1990 г. К середине 1990 г. обе стороны начали выражать осторожный оптимизм.

Тем временем холодная война в Азии стала сходить на нет. Об этом свидетельствовало не только потепление в отношениях между Пекином и Москвой, но даже в большей степени признание СССР Южной Кореи после Олимпиады в Сеуле в 1988 г., которое помогло существенно ослабить напряженность на Корейском полуострове .

Однако к осени 1990 г. политический климат в Москве вновь изменился. Горбачев утратил свое влияние. Эпоха КПСС закончилась, однако пришедшая ей на смену президентская система не функционировала должным образом. Аналогичная тенденция прослеживалась и во внешней политике. К 90-м годам на смену когда-то могущественному и единому Политбюро пришли аморфные структуры . Их взаимодействие и modus operandi менялись от случая к случаю и были плохо скоординированы. Бывший министр иностранных дел Козырев в своих мемуарах подчеркивал этот феномен в связи с «японской проблемой» в 1990-1993 гг.

По мере того, как «суверенные республики» объявляли о своей независимости, крах СССР становился все более возможным, а отношения Горбачева с Ельциным - все более сложными. Горбачеву приходилось бороться с двумя оппозиционными силами: растущей «советской чиновничьей» оппозицией из его собственного окружения и «республиканской демократической» оппозицией. Несмотря на то, что Горбачев называл свою политику «центристской», к февралю 1991 г. он находился в прямом конфликте с радикальным подходом Ельцина. В команде Горбачева усилились реакционно-консервативные настроения, и это не давало ему принимать решения от имени советского руководства. Такие эксперты по внешней политике России, как Козырев и Кунадзе, открыто выступали против инициатив Горбачева в отношении Японии.

С японской стороны наиболее характерным примером увеличения числа действующих лиц являлся визит Одзава в Москву в марте 1991 г. В ходе поездки Одзава напрямую предложил «внушительную экономическую помощь в обмен на острова», что вызвало прямо-таки противоположный эффект.

Официальный визит Г орбачева в Японию в апреле был важным, но менее значимым, чем ожидалось. Горбачев действительно обратился к истории государств. Он передал списки японских военнопленных и других узников, которые умерли в Сибири, а также пообещал ввести безвизовый режим посещения северных территорий их бывшими жителями. Стороны договорились продолжить переговоры по мирному договору с использованием «позитивных элементов предыдущих договоренностей», а также открыто обсудили применимость Декларации 1956 г. и соотношение между Курилами и «четырьмя островами». Таково было положение дел до того, как после неудавшейся попытки переворота в августе 1991 г., президенты России, Украины и Белоруссии в декабре 1991 г. в одностороннем порядке объявили о роспуске Советского Союза.

< Назад
Содержание