Учебники

10.3. Проблема пассивности Востока

В настоящее время весь мир в той или иной форме и степени оказался модернизированным. Правильно говорят, что признание факта появления человека в Африке не делает всех людей африканцами, а все человечество африканским. Точно так же приоритет евроцентристской цивилизации в деле создания важнейших атрибутов современной цивилизации не делает последнюю исключительно европейской или западной. Вспомним в данной связи, что сам феномен цивилизации возник первоначально в Азии, но это не дает нам права говорить, что любая цивилизация — азиатская по сущности. Рано или поздно атрибуты и параметры, выработанные одной великой цивилизацией, так или иначе становились достоянием всего человечества, приобретали глобальный характер, разумеется каждый раз в пределах неварварской ойкумены. И в наши дни мы имеем дело не с вестернизацией или европеизацией, а именно глобализацией.

Человечество как таковое не могло ставить и не ставило перед собой цель создать всемирную, всепланетарную цивилизацию. Но неизбежность именно этого оборота событий определялась несколькими факторами: ограниченностью земного пространства; присущей самому человеку и человеческим сообществам устремленностью к экспансии, с одной стороны, и закрытости, с другой, и т.д. По-видимому, ни одна прежняя цивилизация не знала такого единообразия ключевых институциональных форм организации различных сфер жизни, как современная, еще формирующаяся всепланетарная цивилизация. При этом обращает на себя внимание набирающая силу и обороты динамичность этого процесса. Следует напомнить, что вплоть до конца 70–начала 80-х годов на основе базовых капиталистических институтов действовали в основном страны первого, т.е. индустриального, мира. Несколько десятков стран третьего мира пытались осуществить индустриализацию с помощью государств, в руках которых и сосредоточились основные бастионы экономики. Многие страны Восточной Азии приняли и освоили по-своему институты политической демократии и рыночной экономики.

Сейчас положение иное. Структурообразующими силами большей части современного мирового сообщества являются рыночная экономика и в меньшей степени политические институты, ориентированные на демократию. Все большее число стран с различными оговорками принимают те или иные формы парламентаризма и демократии. В масштабах всей планеты утвердилась единая пространственно-временная парадигма.

Всюду так или иначе приживаются внешние атрибуты евроцентристской цивилизации: стиль одежды, автомобиль, кинематограф, поп-музыка, единый научный и компьютерный языки и т.д. Перспективы расширения и углубления этих тенденций подтверждаются тем, что за последние годы страны с общей численностью населения приблизительно 3,5 млрд человек перешли на путь радикальных реформ, призванных перевести экономику на рельсы капиталистического развития.

По данным известного американского экономиста Дж.Сакса, эти реформы включают следующие шесть общих элементов: открытую международную торговлю; конвертируемость валюты; частную собственность как главный механизм экономического роста; корпоративную собственность как доминирующую организационную форму крупных предприятий; открытость для иностранных инвестиций и членство в ключевых экономических институтах, включая МВФ, ВБ, ГАТТ/ВТО. Хотя специфические национальные формы развитого капитализма в США, Европе и Восточной Азии различаются, всем им присущи эти шесть базовых характеристик.

Естественно, при анализе этой весьма сложной проблемы возникает много вопросов. На каких именно основаниях происходит формирование всепланетарной цивилизации? Имеем ли мы просто процесс пространственного расширения западной рационалистически-техногенной цивилизации на новые регионы и страны земного шара или же происходит некий синтез Европы и Америки с другими регионами, или, говоря проще, синтез Запада и Востока? Идет ли речь просто о вестернизации Востока или же Восток модернизируется на свой лад, заимствуя и используя научно-технические достижения Запада? Являются ли эти процессы показателем полной и окончательной победы Запада и западной цивилизации над остальной ойкуменой и соответственно показателем «конца истории» или же мы имеем дело с более глубинными и сложными вещами, а не просто с победой одного «изма» над другими?

Зачастую на эти и подобные им вопросы западный человек склонен давать однозначные ответы, полагая, что речь в данном случае идет о вестернизации Востока и его вхождении в западную рационалистическую цивилизацию. Обращает на себя внимание, что иные западные исследователи не склонны признавать за восточными народами какую бы то ни было способность мобилизовывать свои внутренние способности и осуществлять прорыв в важнейших областях прогресса. Так, известный американский синолог Дж. Фэйрбенк, рассматривая современную историю Китая всецело как ответ на вызов Запада, придавал определяющее значение в развитии этой страны экзогенным факторам. К.Ясперс утверждал, что на нынешнем этапе в отличие от всех прежних эпох смены цивилизаций все человечество должно войти в цивилизацию, созданную Западом. Рассуждая о будущем современной всепланетарной цивилизации, Н.Н.Моисеев в том же духе, что и К.Ясперс, утверждал: «Мир идет к рациональному обществу, в котором при всем многоцветии культур, необходимом для обеспечения будущего, утвердится единство без национальных границ, национальных правительств и конфронтаций».

Очевидно, что такой подход, впрочем, довольно распространенный у нас в России и на Западе, по сути дела, предполагает простое перенесение важнейших атрибутов западной цивилизации на остальные регионы мира, их перелицовку по образцу и подобию Запада на началах рационализма.

Необходимо учесть, что Восток — это целый комплекс социокультурных, национально-историко-культурных ареалов, таких как ближневосточный арабо- и тюрко-мусульманский, средневосточный иранско-тюрко-мусульманский, центральноазиатский тюрко-мусульманский, восточно-азиатский буддийско-синтоистский, конфуцианский индийский, индуистско-буддийско-мусульманский и т.д. Каждый из этих миров как по своим внутренним базовым характеристикам, так и по взаимоотношениям с западным миром имеет свои особенности и требует соответствующей трактовки. При всем том преобладающие на Западе подходы к Востоку определяются восходящими еще к Гегелю представлениями о пассивности, летаргичности и неспособности восточного менталитета к социальному, технологическому и иным формам прогресса. Например, М.Вебер характеризовал доминирующий в Китае тип взаимодействия со средой как приспособление, а в Европе — как овладение миром. Приспособление подразумевает преобладание в культурной матрице пассивного начала, а овладение миром — активного начала. Поэтому естественно, что Вебер объяснял отсталость Китая уникальной исторической непрерывностью и исключительно низкой внутренней способностью китайской цивилизации к трансформации. Современные же авторы ищут факторы, способствовавшие модернизации ряда азиатских стран, не в них самих, а вовне, акцентируя внимание исключительно на роли экзогенных факторов, импульсов извне, феномене революции сверху, доминирующей роли надстроечных институтов.

При этом некоторые авторы видят некую дуальность в системе отношений Восток–Запад или Запад–Восток, подразумевая под «Западом» принцип личностный, а под «Востоком» — принцип социальный. Оставляя в стороне вопрос о правомерности и обоснованности тезиса о дуальности, укажу на то, что потеря такой «геосоциокультурной дуальности», о которой здесь говорится, привела бы к утверждению той или иной формы унитарности, что было бы чревато ускорением социокультурной и духовной энтропии единой унитарной мировой цивилизации, ее самоограничением и смертью.

Как считал Гегель, Восток — начало всемирной истории, Европа — ее конец. Причем, по его мнению, на Востоке «восходит внешнее физическое солнце», а на Западе «восходит внутренее солнце самосознания». Не заблуждался ли, утверждая это, маститый немецкий философ? Просто не могу представить себе, что в душе ваятелей скульптурных портретов знаменитого древнеегипетского писца и прекрасной и не подвластной печати Хроноса Нефертити или же Екклесиаста, сказавшего, что «во многой мудрости много печали», «внутреннего солнца самосознания» было меньше, чем у современного европейца (даже самого высокого интеллектуального полета).

По-видимому, правомерно утверждать, что в развитии духа нет прогресса, а есть вечные волны, подъемы, спады. По своей значимости для восхождения человеческого духа возникновение языка, получение и использование огня, изобретение колеса, лука, стрел и другие триумфы человеческой мысли не превосходят ли по своей гениальности такие более поздние открытия, как огнестрельное оружие, паровой двигатель, компьютер — эти и другие творения рационалистической цивилизации. В данном смысле можно согласиться с К.Ясперсом, который подчеркивал, что «историю невозможно подчинить иерархии рангов, в основу которой было бы положено некое универсальное представление, автоматически устанавливающее градацию».

Вслед за О.Шпенглером следует признать, что считающееся само собой разумеющимся постоянство духовных форм — не более чем иллюзия. Отвергая мысль о числе как абстрактной, самой себе равной сущности, Шпенглер говорил о наличии стольких миров чисел, сколько имеется типов культур, как, например, индийский, арабский, античный, западноевропейский, каждый из которых является выражением особого мирочувствования, своеобразия и единственности.

Можно ли вообще говорить об исторически прогрессивном развитии человечества в смысле качественного изменения внутренней самости, в смысле эссенциальном, а не экзистенциальном? Здесь имеется в виду не статичность — консервированность времени и движения, а замкнутость и энтропийность отдельно взятых культур и цивилизаций.

Правомерно ли рассматривать рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, социализм в качестве различных ступеней или стадий единой цивилизации? А может каждый из них представляет собой особую цивилизацию, которая имеет собственные закономерности возникновения и эволюции, собственные стадии вызревания, восхождения и постепенного угасания? Особенно важен вопрос о градации цивилизаций в смысле их прогрессивного развития от низших форм к высшим. В этом контексте не правильнее ли говорить о том, что каждая цивилизация не поднималась по своеобразной иерархической лестнице вперед и вверх, а, преодолевая старую, шла (именно шла) к качественно новому состоянию?

Отличие, специфичность, уникальность, особость не всегда и не обязательно означают отсталость от так называемых передовых культур, и не обязательно стремиться к тому, чтобы догнать их. Иронизируя относительно попыток каждой эпохи быть судьей по отношению ко всему, что имело место в прошлом, Ф.Ницше писал: «В сущности, ни одна эпоха и ни одно поколение не имеют права считать себя судьями всех прежних эпох и поколений... . В качестве судей вы должны стоять выше того, кого вы судите, тогда как, в сущности, вы лишь явились позже на историческую арену. Гости, которые приходят последними на званый обед, должны, по справедливости, получить последние места, а вы хотите получить первые!».

Всецело соглашаясь с такой позицией, считаю возможным утверждать, что во всемирно-историческом плане не совсем корректно делить историю на хорошие и плохие, светлые и темные периоды, низшие и высшие ступени с точки зрения морально-нравственного совершенства и несовершенства народов.

В данном плане, по-видимому, был прав Н.С.Трубецкой, который, выступая против идеи прямолинейного вертикального прогресса в эволюции стран и народов, предлагал взамен иерархической лестницы прогресса своеобразную горизонтальную шкалу, на которой располагаются равноценные народы и культуры. «Момент оценки, — писал Трубецкой, — должен быть раз навсегда изгнан из этнологии и истории культуры, как и вообще из всех эволоюционных наук, ибо оценка всегда основана на эгоцентризме. Нет высших и низших. Есть только похожие и непохожие. Объявлять похожих на нас высшими, а непохожих — низшими — произвольно, ненаучно, наивно, наконец просто глупо».

Нельзя не затронуть еще один, на мой взгляд, важный в рассматриваемом контексте вопрос. Как правило, социальный прогресс отождествляется с ускорением темпов экономического роста и общественного развития, прямолинейного поступательного движения вперед и вверх. Однако, как показывает исторический опыт, ускоренное развитие — залог ранней смерти. Древнеегипетская цивилизация исчезла с лица земли, просуществовав несколько тысячелетий. До сих пор сохранились китайская и индийская цивилизации (с большими и меньшими модификациями), возникшие еще во времена, когда древнеегипетская цивилизация переживала не худшие периоды своей истории.

Современная европейская цивилизация и базировавшийся на ее основе евроцентристский мир, просуществовав лишь несколько столетий, оказались в кризисе, и более того, уже на рубеже XIX–ХХ вв. заговорили об их окончании. Отсюда возникает вопрос, на который трудно дать однозначный ответ: что предпочтительнее для человеческих сообществ — медленный, размеренный образ жизни, сулящий многие века и даже тысячелетия жизни, или безудержная погоня за временем, чреватая быстрой смертью?

В истории каждого народа, каждой культуры или цивилизации существуют изменчивое и постоянное, временное и вневременное. Одно растет, достигает расцвета, стареет и умирает, а другое в той или иной превращенной форме становится достоянием общечеловеческой культуры. М.Вебер изображал мировую историю как путь, который сатана вымостил уничтоженными ценностями. В перефразе эту мысль я изложил бы так: мировая история есть путь, который провидение вымостило исчезнувшими культурами, цивилизациями, народами, государствами. Но здесь нельзя обойтись без одной существенной оговорки. Цивилизации и культуры, исторические для нынешнего Запада и Востока, не просто исчезли, а, уходя в историю, сохранились в инфраструктурах и онтологических основаниях нынешних живых культур и цивилизаций Запада и Востока. Говоря словами А.Бергсона, «реальность является перед нами, как вечное становление. Она создается и разрушается, но никогда не является чем-то законченным». Это особенно верно сейчас, когда совершается процесс великого перехода Запада в Восток и Востока в Запад, великого перехода, призванного впервые со времени появления Homo sapiens на земной поверхности соединить Восток и Запад в единое целое

< Назад   Вперед >
Содержание