Учебники

Основы американского могущества

Однако с этого времени в некоторых умах зародилось сомнение. Действительно ли этот эффектный ренессанс имеет под собой прочное основание или он обязан своим возникновением иллюзионистским талантам Рейгана? Объясняется ли аме-риканский успех, провозглашенный повсюду, «идеологическими» или философскими добродетелями рейганизма или в основном некоторыми специфическими козырями, чтобы не сказать привилегиями, которыми пользуется Америка? Поставить вопрос таким образом — значит уже ответить на него, так как в действительности рейгановское «обновление», вскоре заворожившее столько решительных деловых людей планеты, не является экономическим чудом. Таким, например, каким могут гордиться ФРГ, Япония и Южная Корея.
В игре США есть доля фальши, так как США имеют настоящие привилегии. Прежде всего Соединенные Штаты пользуются активом, не имеющим равных, — сказочным экономическим, финансовым, технологическим наследием, с которого они получают дивиденды и которое ожидало Рейгана при его вступлении в Белый дом. Перечислим составляющие этого актива.
Основной капитал, накопленный Соединенными Штатами после окончания войны, несравним ни с каким другим. Внутри своих границ Америка владеет громадными сетями инфраструктур, нередко современных: аэропорты, автодороги, университеты, заводы, недвижимое имущество и т. д. За границей многонациональные компании США контролируют гигантские активы, в значительной степени недооцененные, так как в бухгалтерских отчетах, часто составленных в ценах приобретения, нет учета современной переоценки их стоимости. Так, в 1980 г. размер американских инвестиций за границей доходил до 215 миллиардов. В 1987 г. он достиг 309 миллиардов долларов. (Paul Mentre. L'Amirique et Nous. Dunod. 1989). Это наследство, этот приобретенный капитал, не только приносит США большие доходы, но и позволяет существенно опережать других в области капиталовложений: еще в 1988 г. прямые капиталовложения американских компаний за границей составляли суммы, втрое превышающие японские инвестиции.
Природные ресурсы Америки числятся среди самых зна-чительных на земном шаре; ее энергетические запасы, в частности природного газа и угля, огромны. Она владеет почти всеми металлами, за исключением нескольких стратегических руд. Наконец, американское население, четвертое в мире по численности, но первое среди развитых стран, представляет богатство, не имеющее равных в мире. В итоге, Америка сидит на груде золота. Ее положение намного благоприятнее, чем положение Японии, у которой нет ни сырья, ни источников энергии, и к тому же, имея стареющее население, она все больше и больше будет нуждаться в рабочей силе на своей ограниченной территории.
В области технологий Америка также пользуется довольно значительным преимуществом относительно других стран. Самые великие исследователи, самые лучшие инженеры, самые блестящие студенты приезжают, при Рейгане и без него, работать в США. Они привозят с собой капитал, который все считают самым ценным, — серое вещество. Об этом достаточно свидетельствует только один признак — количество Нобелевских премий, регулярно присуждаемых американским ученым. Год за годом утечка мозгов питает Америку интеллектом, потому что Америка позволяет ему расцвести: важен не результат, а завоеванное преимущество, значение которого часто недооценивается. Например, все знают, что знаменитая ракета Patriot имеет японские компоненты, но тот факт, что Sony не смогла бы создать свои видеокамеры без интегральных микросхем Motorola, не рассматривается как событие, заслуживающее внимания.
Валютная привилегия оказывается определяющей. С 1945 г. (соглашение в Бреттон-Вудсе) доллар становится эталонной валютой в международных сделках. Он является также основной резервной валютой, которую накапливают центральные банки большинства стран. Это чрезвычайная имперская привилегия, которая позволяет Америке расплачиваться, брать взаймы и финансировать свои расходы своей собственной монетой, в действительности распространяется дальше, чем принято думать. Американский экономист Джон Ньюэллер объясняет без обиняков (Le Monde, 10 июля 1990):
«Представьте на минуту, что все, с кем вы имеете дело, при-нимают в оплату выданные вами чеки. Добавьте к этому, что все обладатели ваших чеков, распространившихся по всему свету, не инкассируют их, а воспользуются ими вместо денег, чтобы оплатить свои собственные расходы. Это повлечет два важных последствия для ваших финансов. Первое: если все станут принимать в оплату ваши чеки, вам больше будет не нужно пользоваться бумажными денежными знаками, достаточно вашей чековой книжки. Второе: получив выписку из вашего счета, вы с удивлением обнаружите, что остаток на счете больше не истраченной вами суммы. Почему? Объясняется это вышеизложенным фактом, а именно тем, что вы-писанные вами чеки, должно быть, переходили из рук в руки, не будучи инкассированными. Что касается практических результатов, то это означает предоставление в ваше распоряжение ббльших средств для потребления и инвестирования. Чем чаще другие будут пользоваться вашими чеками как деньгами, тем больше вы пол-учите дополнительных денежных средств...».
Исходя из данного рассуждения, Ньюэллер заключает, что Соединенные Штаты могли располагать суммой, превышающей приблизительно на пятьсот миллиардов долларов ту сумму, которую они могли извлечь из налогов, выплачиваемых американскими налогоплательщиками, и из займов, на которые подписываются американские или зарубежные вкладчики. Пятьсот миллиардов долларов — это сумма, эквивалентная приблизительно тридцати одному годовому размеру американской публичной помощи, оказываемой третьему миру. (Сумма этой помощи доходит в действительности до шестнадцати миллиардов долларов в год.)
Эта валютная привилегия по-прежнему имеет очень большое значение, но она удваивается благодаря еще некоторым не менее важным финансовым привилегиям. Таким образом, насчитывается тысяча двести миллиардов долларов, которые циркулируют каждый день в американских финансовых сетях. Это эквивалент валового внутреннего продукта Франции. Следовательно, Америка царствует в мире денег, денег своих и чужих. Доллар одновременно и знак, и инструмент этой власти.
Культурная гегемония выживает при всех превратностях американской истории. Более того, она неустанно усиливается, как будто процесс американизации планеты — непреодолимый процесс, черпающий силу из своего собственного движения, преодолевающий, не ослабевая, локальную критику или сопротивление. Для миллиардов людей во всем мире, и в коммунистическом Китае, может быть, больше, чем где-либо, доступ к современности идентифицируется с американским образом жизни и мышления. Эта культурная гегемония опирается по крайней мере на три фактора: язык, университеты и средства массовой информации.
Что касается языка, то это очевидно. Английский язык — почти универсальный эсперанто, во всем мире им пользуются не только туристы, но и ученые, и деловые люди. Никакой продукт в мире не пользуется таким спросом, как английский американский язык, язык империи...
Для населения Квебека, например, самым несносным является желание новых иммигрантов, приезжают ли они из Латинской Америки или из Азии, изучать только американский вариант английского языка и ничего другого. Точнее, отныне в области бизнеса и технологии существует универсальный язык, который не только использует английский, но заимствует свое содержание из понятий, разработанных в американских университетах. Это совокупность ценностей, привычек, образа мыслей, которые непрерывно распространяются по всей планете.
Второй инструмент культурной гегемонии, несомненно, наиболее мощный. Он исходит из почти универсального влияния американской системы высшего образования. Именно богатые и престижные американские университеты (Гарвард, Стэнфорд, Уортон, Беркли, Йель, UCLA ...) привлекают лучших студентов со всей Земли. Качество преподавания, их средства и блеск таковы, что сюда собирается международная элита. Это не только лестно для американского самолюбия, это дает сказочный долгосрочный эффект. Америка действительно может распространять на самом высоком уровне свою культуру, свои ценности, свои методы, пропагандировать которые будут бывшие студенты Стэнфорда или Беркли, возвратившись домой. Большинство руководителей предприятий стран Латинской Америки получило образование в этих университетах, и их. влияние начинает положительно сказываться на экономическом развитии некоторых из этих стран. Лучшие примеры тому — Мексика и Чили.
Молодые европейские кадры мечтают о волшебном «патроне», который откроет им двери лучших предприятий. В области преподавания экономики Америка пользуется почти полной монополией. В результате международная экономическая культура просто не знает ничего, что не было бы американским. Таким образом, немецкая социально-рыночная экономика почти неизвестна руководителям экономики, а широкой публике во всем мире и подавно.
Несомненно, эта культурная привилегия в мировых масштабах приносит Америке большую пользу, чем можно было бы представить. Она доставляет Америке преимущества, сравнимые с теми, что имела Англия в XIX веке благодаря своим полезным ископаемым.
Дополнительным инструментом культурной гегемонии яв-ляются средства массовой информации. Это наиболее известный, наглядный и наиболее критикуемый из всех векторов американизации. Не будем продолжать бесконечный спор, за-теваемый периодически, и не только во Франции, защитниками «национальной культуры», которой угрожает американская «субкультура». Напомним очевидный факт: в области телевидения или кино американская киноиндустрия и американские модели просто навязаны всему миру. Иногда это к лучшему, иногда к худшему, но всегда на пользу Америке. В этой области профессионализм и массовое производство позволяют Соединенным Штатом продавать свою продукцию почти на всех рынках. Проникновение законов рынка в области культурной индустрии, а именно приватизация телевизионных каналов, естественно, на руку американцам. Действительно, во многих странах частные группы вещания больше нуждаются в немедленной доходности, чем бывшие государственные монополии. Американские сериалы, продаваемые в семь—восемь раз дешевле, чем национальная продукция, при том же времени вещания, всегда имеют блестящее будущее. Не говоря уже о развлекательных передачах, играх и бесчисленных телевизионных конкурсах, производимых (и непокупаемых) на основе неоамериканской модели национальными телевидениями.
Америка возвращается!
*
Но уходила ли она когда-либо в действительности? Вся двусмысленность заключается в этом, двусмысленность, объ-ясняющая большинство нелепостей, ложных интерпретаций и иллюзий относительно рейганизма. Правда, в 1980 г. Америка испытывала относительный спад и была вынуждена отступить. Но основы ее могущества, преимущества, завоеванные прежде всего гением американского народа, привилегии, предоставленные затем историей, всегда оставались. Таким образом, все немного поспешили приписать Рейгану и рейга- низму экономические успехи, которыми Америка была иногда больше обязана собственному положению, чем значимости своих руководителей или правильности их политики. Необыкновенный оптический обман! Живя своими достижениями, чаще всего в кредит, пользуясь унаследованными привилегиями и давним культурным превосходством, Соединенные Штаты могли без труда договориться совершить поворот в годы правления Рейгана, в то время как создавалось впечатление, что они заново, ценой больших усилий наращивают мускулатуру.
Л остальной мир, оглушенный, недоверчивый или завистливый, всенародно проголосовал за этот фокус, воображая, что речь шла о чудодейственном рецепте. Чудо? «Чудодейственный рейганизм»? На самом деле вопрос заключался в том, извлекли ли американцы при Рейгане наибольшую пользу из своего наследства, заставили ли они его по-прежнему плодоносить? Опыт последнего десятилетия, рассматриваемый с точки зрения вынужденного отступления, не слишком убедителен. Можно даже утверждать, что американцы растратили часть наследства и что «рейгановское обновление» боль-ше всего напоминало последние огни угасающих империй, огни, которым рукоплескали зрители со стороны, обманутые иллюзией могущества и могуществом иллюзии.
Через десять лет после возвращения славы иллюминационные огни Америки стали угасать. Оптимистический мир Микки Мауса, космического челнока и звездных войн больше не является эльдорадо, хотя он многим еще кажется таковым. За декорациями и ослепительными огнями отныне скрывается совсем иная реальность

< Назад   Вперед >
Содержание