Учебники

Новые беды от «их величества денег»

Деньги и состояние всегда были основами американского об-щества, в то время как в европейских обществах больше ценились происхождение, культура, честь. Такова расплата молодежи капиталистического республиканского государства, основанного на протестантской этике, которая, как показал Макс Вебер, очень хорошо сочетается с капитализмом.3 Ходячее суждение об Америке как о царстве доллара, еще не выражает всей ее сущности. Мы слишком часто забываем, что торжество доллара, жестокость индивидуальной конкурентной борьбы, материализм без комплексов уравновешива-ются в США значительными ценностями и специфическими установлениями. С самого своего основания Америка была обречена на служение доллару, но одна ее рука всегда лежала на Библии, а другая — на Конституции. Она оставалась глубоко религиозной страной, общественный дух которой воплощался в Конституции — законе с более торжественным статусом, чем у нас. Традиционная мораль несла в себе принуждение и внушала заповеди, позднее превратившиеся в простую формальность. «Стыдно богатому челове-ку, — говорил Рокфеллер, — умереть таким же богатым». Мы уже отмечали, что сеть всевозможных объединений играла важную роль социального амортизатора. Американское общество в целом находило равновесие, управляясь с основополагающими противоречиями.
Сегодня нарушено именно это равновесие. Деньги царствовали, но, как и всякая власть царствующей особы, их власть сдерживалась и ограничивалась. Сегодня эта власть стремится охватить все виды общественной деятельности. Профессор Ален Котта в своей книге Le Capitalisme dans tous ses ё1а1з (Fayard. 1991) подчеркивает взаимозависимость, существующую между тремя чертами нового капитализма: он финансовый, тесно связан со средствами массовой информации и он коррумпирован. Слава — кратчайший путь бо-гатства к коррупции. Последняя, впрочем, холодно рассматривается некоторыми неоконсервативными экономистами как метод, часто разумный, общественного управления. Но, исходя из этого, кто такой вор, как не человек, который не обладает достаточной властью для того, чтобы кому-то было необходимо его коррумпировать, купить? В логике такого капитализма цинично снимаются все преграды, унаследованные от моральных традиций Запада. Эта новая аморальность денег делает еще более невыносимыми и без того обострившиеся противоречия и неравенства американского общества.
Как оправдать, например, то, что Майкл Эйснер, президент и генеральный директор компании Disney worlds один получает больше, чем 4000 садовников, занятых содержанием в порядке парков в Орландо (Флорида)? (Это составляет около пятидесяти зарплат какого-нибудь Антуана Рибу и около ста зарплат какого-нибудь Жака Кальве.) Как оправдать то, что легендарный Майкл Милкен, руководитель департамента «бросовых облигаций» компании Drexel Burnham Lambert, за один только 1988 год смог подать декларацию о доходах в 550 миллионов долларов?
Вся Америка начинает задавать себе этот вопрос, даже Business Week опубликовал недавно статью под заголовком «Не слишком ли много получают руководители?», следствием чего явилось предложение о законе, ограничивающем денежное вознаграждение американских президентов — генеральных директоров; это предложение легло на стол обеих палат Конгресса. Эксперт по данному вопросу М. М. Гриф Кристал заявил перед комиссией Сената, что зарплата руководителя большого американского предприятия в среднем в 100 раз больше, чем средняя зарплата его служащих. В Японии в соответствующем случае вознаграждения руководителей превышают среднюю зарплату сотрудников только в 17 раз, в Германии — в 23. Для чего нужно платить американским руководителям в 5-6 раз больше, чем подобным руководителям в Японии и Германии? Если бы механизмы рынка работали правильно, эти расхождения в оплате должны были бы отразить разницу в конкурентоспособности предприятий. Однако в большой степени происходит обратное. Здесь царствует не закон рынка, а скорее монархия денег. Обществу грозит опасность, что «их величество деньги» сметут всякую мораль.
На Уолл-стрит «безумные восьмидесятые» ознаменовались всеми вообразимыми лихоимствами и растратами, причем до такой степени, что были нарушены правила профессиональной этики. Знаменитый девиз банкиров Уолл-стрита «Мой мир — мое долговое обязательство» больше не имеет смысла для новых героев мира финансов. Все средства хороши, чтобы заработать больше. Оплачивают информаторов, оплачивают услуги частных детективов, чтобы добыть информацию о руководителях предприятий, контрольный пакет акций которых хотят выкупить. В результате Уолл-стрит внушает все меньше и меньше доверия, даже когда выкачивает сбережения, идущие со всего мира, в которых Америка нуждается.
Вот в чем заключается парадокс. Мораль, во всяком случае деловая мораль, — не просто украшение, не этическая роскошь. Она технически необходима для правильного функционирования самого капитализма. Деловые круги Уоллстрита это хорошо поняли. С энергией и суровостью, невообразимыми в Европе, они реагируют на вчерашние эксцессы. Например, грозная Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям — эквивалент французской Комиссии по биржевым операциям, которая преследует преступления, совершаемые на финансовых рынках, действует очень эффективно. Судьи бьют и бьют сильно. Неизвестно, это мода или справедливый возврат к прежнему, но только внезапно во многих университетах, в том числе в Гарварде, открылись курсы деловой этики. Расцвели «фонды моральных инвестиций», которые помещают свои деньги только в предприятия, пользующиеся безупречной репутацией. Около сорока американских штатов приняли законы, цель которых — борьба со злоупотреблениями при операциях поглощения. Конгресс штата Пенсильвания даже решил в конце апреля 1990 г., что прибыли каждого акционера, который продаст свое капиталовложение в течение восемнадцати месяцев после пог-лощения, будут просто-напросто конфискованы.
И повсюду в стране развертывается мощное движение против биржевой спекуляции учреждений-вкладчиков. Впрочем, кажется, что во всей Америке, поднявшейся на мощной волне морализма, создалась атмосфера пуританского крестового похода, который проходит не без некоторого успеха. Карьера многих политических деятелей, мужчин или женщин, была загублена, так как их заподозрили в растрате или опрометчивом обращении с финансами: это Джеральдин Ферраро на президентских выборах 1984 г. и Майкл Дивер, бывший генеральный секретарь Белого дома; это Джон Тауэр, назначенный Джорджем Бушем на пост государственного секретаря при Министерстве обороны, и Джим Райт, спикер Палаты представителей, и т. д. Америка становится сверхчувствительной к «денежным вопросам».
Одним словом, мораль снова становится насущной необ-ходимостью, а следовательно, прибыльным капиталовложением. Америка реагирует там, где она чувствует угрозу в свой адрес. Но в действительности это возвращение морали — всего лишь один из эпизодов великой битвы, которая еще только началась между обеими концепциями капитализма.
Слава финансовой олигархии причинила зло экономике, и более того — американскому обществу. Но на эту опасность Америка реагирует. Следовательно, рано забывать пословицу «Никогда не продавай шорты Америке».

< Назад   Вперед >
Содержание