Учебники

Место рынка в обеих моделях

Как не существует социалистического общества, где все блага бесплатны, так нет ни одного капиталистического общества, где все блага (и услуги) носят рыночный характер. Есть блага, которые по своей природе не могут ни продаваться, ни покупаться. Одни носят личностный характер, как дружба, любовь, великодушие, честь; другие по своей природе являются коллективными: демократия, общественные свободы, права человека, справедливость и т. д.
Нерыночные блага — в основном одни те же в обеих моделях капитализма, за исключением религии, значимость которой в разных странах неодинакова.
Однако обе модели резко различаются между собой тем, какое место они отводят рыночным благам с одной стороны и смешанным благам — с другой. Мы пытались представить это в несколько утрированном виде на приведенных ниже рисунках.
Они показывают прежде всего то, что в неоамериканской модели рыночные блага занимают значительно большее место, чем в рейнской. Зато смешанные блага, которые частично относятся к рыночным, а частично к общественным, более весомы в рейнской модели.
Кроме того, эти два рисунка содержат восемь примеров благ, которые рассматриваются по-разному, в зависимости от их отношения к рынку, в обеих моделях.
1. Религии. В рейнской модели религии функционируют как нерыночные учреждения (в Германии кюре и пасторы даже оплачиваются как чиновники из бюджета). В Соединенных Штатах религии, число которых растет, все в большей степени управляются как смешанные институты, использующие все более изощренные методы рекламы через средства массовой информации и маркетинг.

Рис.3. Место рынка в неоамериканской модели



шшшшт
^Смешанные блага %
/Рыночные блага / •
Рис. 4. Место рынка в рейнской модели

2. Предприятие. В неоамериканской модели предприятие — такое же рыночное благо, как и другие, в то время как в рейнской модели, наоборот, предприятие относится к числу благ смешанного типа: это в равной степени и сообщество людей, объединенных профессиональными интересами, и товар.
3. Зарплата. В неоамериканской модели зарплаты все более и более зависят от условий на рынке в данный момент, а в рейнской — они в большой степени фиксированы в зависимости от факторов, не относящихся к производительности работника (диплом, старшинство, перегородки, установленные коллективными условностями в национальном плане). Это рыночные блага, с одной стороны, и смешанные — с другой.
4. Жилье также является в США почти исключительно рыночным благом. В рейнских странах, наоборот, социальное жилье часто находится в ведении общества, развивается по его инициативе, и на жилье в основном предоставляется дотация.
5. Городской транспорт. До некоторой степени ситуация аналогична, однако даже в США городской транспорт ре-гламентируется. Насколько мне известно, одним из редких примеров, когда городской транспорт полностью функционирует на основе свободной конкуренции, является Сантьяго де Чили: в этом городе «чикагские парни» генерала Пиночета добились того, что кто угодно может создать собственную автобусную линию и установить тарифы по своему выбору. Таким образом, в этом городе плотность автобусного движения самая высокая в мире, и отсюда повышенная загрязненность воздуха.
Но из-за частых и все усугубляющихся дефицитов городского транспорта в странах рейнской модели власти стремятся его приватизировать, что на рисунке представлено в виде стрелки в направлении прямоугольника «рыночные блага».
6. Средства массовой информации, в частности телевидение, традиционно являющееся общественным в рейнских странах, также все больше уступают растущей приватизации; в то время как в США, наоборот, все каналы традиционно коммерческие, однако мы присутствуем при начале развития телевидения, финансируемого ассоциациями посредством добровольных взносов. Эти две противоположные эволюции представлены стрелками противоположного направления.
7. Образование в обеих моделях распределилось между всеми тремя категориями благ. Все же в неоамериканской модели доля образовательных учреждений, управляемых правилами рынка, значительно больше государственных и имеет тенденцию к увеличению, как указывает стрелка, идущая в направлении прямоугольника «рыночные блага».
8. Здравоохранение. Как и сектор жилья, сектор здраво-охранения, относится ко всем трем категориям благ, но рейнская модель вдвойне оригинальна: с одной стороны — роль общественных больниц и кассовой медицины, связанной с системой социальной защиты, намного значительней, чем в неоамериканской модели; с другой — в противоположность англосаксонским, а также латинским странам — в рейнских странах не наблюдается тенденции к уменьшению роли общественных организаций в области как здравоохранения, так и образования в пользу рыночного сектора. Этот пункт особенно значителен, так как чем больше капитализм стремится к созданию богатств за короткий срок, тем больше он рискует стать разрушителем долгосрочных социальных ценностей, если только он не будет введен в достаточно определенные рамки публичными властями и если в конкуренцию не вступят другие общественные ценности кроме денег. Это превосходно выразил Франсуа Перру.
«Четкость функционирования любого капиталистического госу-дарства обеспечивается благодаря социальным секторам, которые не проникнуты и не руководствуются духом наживы и поисками еще бблыпей наживы. Когда высокопоставленный чиновник, солдат, должностное лицо, священник, деятель культуры, ученый одержимы духом наживы, общество рушится, любая форма экономики находится под угрозой, самые большие и самые благородные цен-ности жизни, такие как честь, радость, нежность, уважение к другим людям, не могут появиться ни на каком рынке, что создает шаткость положения определенной социальной группы. Дух, предшествующий возникновению капитализма и чуждый ему, в течение какого-то времени удерживает капитализм в определенных рамках. Но вследствие своего расширения и успешного развития капиталистическая экономика навязывает обществу новые представления о том, что заслуживает уважения и признательности масс, развивая у людей вкус к комфорту и материальным благам, подрывает традиционные институты и духовные структуры, без кото-рых невозможен никакой общественный порядок. Капитализм ис-пользует и развращает. Он — гигантский потребитель соков тех растений, которые он не выращивает». (Le Capitalisme, coll. // Que sais-je? 1962).
Это по-настоящему пророческое высказывание. Вот один из конкретных примеров, который, прямо или косвенно, касается нас всех: переход юристов в США на сторону «рыночных благ» капитализма. В Японии судебное разбирательство считается позором. Следует изыскивать любые компромиссы, чтобы избежать подобной крайности. В Европе вся традиция профессии Права и, в более широком смысле, свободных профессий заключается в том, чтобы оградить их представителей от нужды, чтобы они могли свободно посвятить себя без какой-либо материальной заинтересованности (т. е. не быть «проникнутыми и одержимыми духом наживы») службе в интересах общества: праву для юридических профессий, здоровью — для медицинских. Таковы принципы их профессии, их счесть». Именно это понятие чести объясняет, почему адвокату и врачу не оплачивают стоимость их услуг, а платят гонорар.
Эта тысячелетняя традиция, восходящая к клятве Гиппократа, основополагающему принципу поведения, который ставит свободные профессии вне рынка, подверглась в США радикальным изменениям: отныне профессия адвоката стала индустрией, «индустрией процессов».
Эта новая победа определенного типа капитализма недавно была подробно описана в академическом труде Уолтера Колсона (Walter Kolson. The Litigation Explosion. Truman Tal- ley Books. New York. 1991). Комментируя эту работу в книжном обозрении New York Times от 12 мая 1991 г., Уоррен Бергер, бывший «Главный Судья» Соединенных Штатов, подчеркивает, что эта беспрецедентная перемена восходит к 1977 году, дате, когда Верховный Суд разрешил адвокатам давать рекламу на телевидении. Последствия проявились немедленно: бурно развилась практика условных вознаграждений, которая для адвоката заключается в том, чтобы убедить возможную жертву доверить именно ему свое дело, предъявляя следующий довод: «Я сделаю все возможное, чтобы добиться для вас возмещения убытков. Если я проиграю процесс, вы не потеряете ничего, а если я его выиграю, вы мне возместите 20% (или 50%) суммы, полученной в возмещение убытков». Такова обычная практика дорожных происшествий: адвокат сидит рядом с водителем скорой помощи и спешит заставить пострадавшего подписать соглашение об условном вознаграждении.
Таким образом, число процессов против больниц и врачей возросло с 1970 г. в 300 раз; чтобы застраховаться от возможных рекламаций, некоторые врачи должны платить до 300 000 франков страховки в год!
Весьма логично, что некоторые из них также принимают новые капиталистические нравы. Поэтому уже не счесть американских женщин, достигших возраста менопаузы, которым их гинеколог не внушал бы мысли: «Ваша матка отныне ничему не служит, я думаю, было бы хорошо ее удалить...»
Социальные последствия подобного разгула капитализма таковы: в течение 80-х годов число федеральных судей, при-говоренных за коррупцию и налоговые мошенничества, превысило соответствующее число за первые 190 лет истории Соединенных Штатов. Этика должностных лиц все с большим трудом сопротивляется «духу наживы». Но с того момента, как ваш адвокат начинает самостоятельно работать как «homo oeconomicus» (экономический человек), старающийся максимизировать свой доход, и, следовательно, рассматривает вас как потенциальную золотую жилу, которую можно эксплуатировать, втягивая в процессы; с того момента, когда, следуя той же капиталистической логике, ваш врач рассматривает вас как доходное дело, — кому вы можете доверять? И чего стоит общество, разрушающее доверие?

< Назад   Вперед >
Содержание