Учебники

Электрошок воссоединения

Никто не мог себе представить, что ФРГ так быстро и энергично среагирует на двойной вызов, политический и экономический, — падение Берлинской стены. Чтобы измерить масштабы этого вызова, следует вспомнить, какое беспокойство и сколько вопросов вызвала проблема воссоединения.
Сначала страной овладело патриотическое чувство, но, когда прошел первый момент, многие западные немцы стали опасаться, как бы восточный кузен не обошелся им слишком дорого и не явился в конечном счете угрозой их образу жизни. Что станет с системой социальной защиты, столь же щедрой, 1 сколь и эффективной? Уже стала нарастать реакция недоверия по отношению к 700 000 беженцам, прибывшим за несколько недель с востока.
Опасались также и политических последствий этого объединения. Много колебаний вызывала политическая структура будущей Германии. Воссоединение, которого желал Гельмут Коль, могло обернуться против его собственной партии. Де- мохристиане были далеко не уверены, что останутся у власти в воссоединенной Германии, так как все прогнозы предсказывали, что от этой операции выиграют прежде всего социал-демократы. Летом 1990 г. даже был момент, когда идея объединения была более популярна во Франции, чем в ФРГ!
Международное сообщество также испытывало сильную неуверенность и беспокойство. Немцы полностью отдавали себе отчет в том, какую глубокую тревогу могла вызвать у их европейских партнеров перспектива Сообщества, где будет доминировать зарейнский гигант со своими восемьюдесятью миллионами жителей.
Действительно, все послевоенное европейское равновесие основывалось на ялтинском разделе и на разделении Германии — побежденной державы. Существование двух немецких государств гарантировало status quo, вытекающее из военного противостояния блоков. В области ядерной техники непомерные стратегические арсеналы двух великих держав, знаменитый «паритет», реальный или предполагаемый, обеспечивал равновесие, основанное на страхе. И на европейской территории ракеты средней дальности (с одной стороны Першинги, с другой — SS20) углубляли доктрину противос-тояния на самой земле древней Европы. Европейцы могли уничтожить самих себя со своей же собственной территории. В области обычных вооружений войска НАТО и войска Варшавского пакта были обучены и снаряжены для войны в центре Европы. Оба лагеря выстроили линии солдат, бронетехники, самолетов и артиллерийских припасов в количествах, достаточных, чтобы создать угрозу титанического удара, которая уже сама по себе являлась достаточным аргументом в пользу мира.
Возможный конфликт беспокоил в первую очередь немцев, во-первых, потому, что он неизбежно развернулся бы на их территории; во-вторых, потому, что обе немецкие армии (ФРГ и ГДР) были на передовой линии. Отсюда выросло мощное пацифистское движение в ФРГ и развился «нацио- нал-пацифизм», который как бы служил противовесом экономическому «эгоизму», о котором я упоминал выше.
Существовал риск, что в результате воссоединения равновесие будет нарушено. Люди спрашивали себя с некоторым беспокойством, что станет с блоками, военной стратегией, армией и арсеналами. Одним словом, воссоединение воспринималось как нечто тревожное и даже угрожающее. Что касается позиции новой воссоединенной Германии, то она тоже вызывала беспокойство. В какую сторону она повернется? Не прикована ли она к Западу своим капиталистическим режимом и одновременно не привязана ли неопреодолимо к Востоку через Ostpolitik (восточная политика), сформированную Вилли Брандтом в начале семидесятых?
Не менее острыми были опасения партнеров Германии в области экономики. Воспоминание о Великой Германии посеяло тревогу в Брюсселе, и каждая европейская страна реагировала по-своему. Англичане укрепили связи с американскими кузенами и мечтали о новом сердечном согласии. Французы вспоминали о прежней франко-русской политике с целью заключения альянса и укрепления тыла.
Действительно, казалось, что на пути воссоединения вставало много экономических препятствий. Предусмотренная стоимость этого воссоединения, подсчитанная Г. Зибертом, составляла порядка 600-1 200 миллиардов марок. Сумма казалась огромной даже для такой страны, как ФРГ. Но могли объявиться еще и макроэкономические последствия, которых можно было опасаться на полном основании. Финансирование воссоединения потребовало бы массового обращения к финансовым рынкам, что в контексте, отмеченном снижением суммы сбережений и увеличением нужды в капиталах, могло бы вызвать новые осложнения в области политики изменения процентных ставок. Эта гигантская пункция, произведенная на рынках немцами, могла вызвать уменьшение капиталовложений в другие менее престижные страны и менее надежные места.
6 то же время перегрев немецкой экономики, вызванный ростом требований, исходящих от граждан бывшей ГДР, мог привести к росту инфляции. В мировой экономике всегда существуют инфляционистские напряжения. Головокружительные дефициты Америки, объем ликвидных средств в обращении и высокий коэффициент использования производственных мощностей тому виной. Я убежден, что с середины восьмидесятых годов экономика развитых стран не рискует больше впасть в состояние инфляции на длительный период. Инфляция не должна превысить 10%, поскольку распространение ее воздействия в эпоху всеобщей информатизации рынков в реальном времени было бы губительно для конкуренто-способности предприятий. Исходя из этого были бы немедленно приняты соответствующие меры. Но многие из тех, кто не разделяет подобного прогноза, видели в воссоединении вспышку, способную взвинтить цены подобно тому, как искра воспламеняет бочку с порохом.
И наконец, было неясно, как будет устранено колоссальное неравенство, существующее между ГДР и ФРГ в социальном плане. В ГДР зарплаты без учета налогов на душу населения были втрое меньше, чем в ФРГ. Не было ли подобное расхождение взрывоопасно само по себе? Тем более что структура цен была совершенно разной в обеих частях Германии. Некоторые розничные цены (например, на хлеб, картофель, жилье и транспорт) в ГДР были в пять раз ниже, чем в ФРГ. И наоборот, цены на товары длительного пользования были в несколько раз выше. Следовательно, восточным немцам было бы трудно, как и раньше, удовлетворить свои основные потребности, и радости общества потребления были бы им недоступны. Все это было и остается чревато опасностями. Возникли другие, не поддающиеся арифметическим выкладкам, трудности, которые никто и не думал преуменьшать, — трудности, вытекающие из культурных различий между двумя Германиями. Разные исследования и опросы, осуществленные в конце 1990 г., показывали, что сорок лет раздельной жизни выковали разные менталитеты, восприятия, образы жизни. Например, только 7% взрослого населения ФРГ называло себя атеистами, а в бывшей ГДР число атеистов составило 66%. Некоторые условия и концепции, применяемые на Западе, с трудом воспринимались на Востоке. С этим столкнулись рекламные агентства.
Все эти вместе взятые проблемы составляют невероятно трудную задачу, которую предстоит решить Германии. Мало нашлось бы стран, которые осмелились бы взять на себя решение такой задачи. Многие предпочли бы постепенное, поэтапное решение проблем. Многие почувствовали бы себя парализованными опасением вызвать слишком бурное волнение и замешательство. Риск увязнуть в проблеме был еще выше от того, что все воссоединение зависело от его принятия СССР. Следовательно, нужно было спешить, чтобы сделать его необратимым прежде, чем в Москве произойдет какая- нибудь, всегда возможная, перемена, ведущая к замораживанию отношений. Трудности, с которыми столкнулись сторонники Михаила Горбачева в конце 1990 г., показали, что эти опасения не были необоснованными. Немцы были правы, действуя быстро...

< Назад   Вперед >
Содержание