Учебники

4.5 Торжество демократии

После начала "радикальной экономической реформы" в 1987 г. М.С. Горбачев и его соратники по идеям перестройки пришли к выводу, что сломать старый, проржавевший, но тем не менее глубоко укоренившийся механизм планово-распределительной системы не удастся, если не сменить перед этим систему политическую, механизм тоталитарного режима. Думается, побудительный мотив был прост: старые партийные и советские кадры не воспринимали идей кремлевских перестройщиков, подчинялись по привычке, но без души, а душа их по большей части рвалась назад, и если вовремя не устранить это препятствие, то рано или поздно должно было произойти устранение "реформаторов", как в свое время Н.С. Хрущева.
До сих пор продолжается и, думаю, еще долго будет продолжаться спор о том, нужно ли было Горбачеву идти на демократизацию режима или же, используя китайский опыт, сделать однопартийную политическую систему инструментом экономических преобразований, с помощью диктаторских методов осуществить самые болезненные, непопулярные реформы.
Сторонники второго подхода не без оснований указывают на то, что именно демократизация стала сильнейшим фактором развала Союза, сильно усложнила и затянула экономические реформы, стала в ряде случаев причиной кровавых национальных конфликтов. Наконец, она стоила власти самому Горбачеву. Честно признаюсь, что я почти до конца, до литовских событий зимы 1991 г., был верным сторонником Горбачева в твердом убеждении, что коммунисты, нанеся в дом грязь, должны сделать и самую грязную работу по его уборке. Так, кстати, как сделали в значительной мере польские коммунисты, я имею в виду правительство Мечислава Раковского, осуществившее либерализацию цен осенью 1989 г. и облегчившее тем самым работу либеральному правительству Мазовецкого – Балцеровича по осуществлению с начала 1990 г. плана шоковой терапии.
Выбор из этих вариантов был еще более критическим, чем выбор пути "радикальной экономической реформы" летом 1987 г.
Горбачев избрал, однако, первый путь, и, если думать о конечных целях российских реформ, полагаю, история его оправдает.
Во-первых, Горбачев лично был органически неспособен управлять диктаторскими методами, а также строить стратегические планы, по которым суровый диктатор, применяя репрессии, с первых шагов с нежностью думает о будущих прекрасных цветах свободы и процветания, за которые ему когда-то по заслугам воздадут потомки.
Во-вторых, обстановка в стране отнюдь не располагала правителей к тому, чтобы попытаться еще раз при нужде прибегнуть к репрессиям либо против партийных консерваторов, либо против участников русского варианта событий на площади Тяньаньмэнь. Андроповский опыт "закручивания гаек" показал свою неэффективность, а также то, что соответствующие органы системы настолько разложились, что на них уже нельзя рассчитывать.
В-третьих, для реформ, для устранения тоталитарного режима, действительно мешавшего реформам, нужны были общественный подъем, общественное движение, и вызвать их могла только демократизация. К тому же Горбачев явно думал о тех лаврах, которые в случае удачи достанутся ему как реформатору, сделавшему из коммунистической тоталитарной России свободную демократическую страну.
Так или иначе, на февральском (1988 г.) Пленуме ЦК КПСС впервые была поставлена задача политической реформы, а на XIX партконференции летом того же года она уже всерьез обсуждалась.
Ключевые позиции концепции реформы политической системы, определенные на XIX партконференции, радикальным образом повлиявшие на последующее развитие, таковы:
1. Обеспечение полновластия Советов при наделении их законодательными, распорядительными и контрольными функциями. Это ленинское наследие, воспринятое от него отрицание принципа разделения властей, удалось преодолеть только в октябре 1993 г. в ходе острого политического конфликта.
Было рекомендовано председателями Советов, как правило, избирать первых секретарей соответствующих парткомов. Но у этой рекомендации была короткая жизнь; можно сказать, она призвана была успокоить партийных секретарей относительно возможной потери власти.
2. Высший орган власти в стране – Съезд народных депутатов. Он образует сравнительно небольшой по численности двухпалатный Верховный Совет, члены которого работают, как правило, на постоянной основе.
Если Съезд – это тоже возврат к практике первых лет советской власти, то работа членов ВС на постоянной основе – важная новация, закладывающая мину под саму основу существования прежних единодушно голосующих и по 5–6 дней в году работающих Верховных Советов при господстве над ними партии.
3. Выборы народных депутатов на альтернативной основе, выдвижение на один мандат нескольких кандидатов. Это, пожалуй, оказалось наиболее разрушительным решением.
4. Выдвижение кандидатов в депутаты от общественных организаций. Благодаря этому на ближайших выборах на Съезд были избраны многие члены Межрегиональной депутатской группы, будущей первой за десятилетия советской власти официально признанной демократической оппозиции.
5. Съезд народных депутатов тайным голосованием избирает Председателя Верховного Совета. Председатель потом стал Президентом. Вопрос об этом уже стал обсуждаться на партконференции, хотя решен был позже. Горбачев, видимо, хотел таким образом дистанцироваться от партии, обрести независимую от нее легитимную власть. Но не решившись идти на всеобщие выборы Президента, что затем сделал Ельцин, уповая на поддержку только элиты, представленной на Съезде народных депутатов, он во многом обусловил свое последующее личное поражение.
В остальном решения партконференции представляли привычную политическую риторику.
Но приведенных пунктов оказалось достаточно, чтобы в сложившейся советской политической системе начались тектонические разломы.
Уже раньше набиравшая силу гласность, все более смелые выступления прессы, которые имели громадную читательскую аудиторию (тиражи наиболее массовых изданий в короткие сроки дошли до десятков миллионов экземпляров), стали размывать основы. Статьями Г. Попова (рецензия на книгу А. Бека "Новое назначение), Н. Шмелева ("Авансы и долги" в "Новом мире"), Л. Пияшевой ("Чьи пироги пышнее?"), В. Селюнина и Г. Ханина ("Лукавая цифра"), материалами, публиковавшимися в журнале "Огонек" под редакцией В. Коротича, зачитывались миллионы граждан, избавляясь от инерции страха. Увидели свет извлеченные из небытия произведения А. Платонова, В. Гроссмана, А. Солженицына, В. Войновича, А Рыбакова.
Короткая заминка наступила после публикации в "Советской России" статьи Н. Андреевой "Не могу поступиться принципами", в которой отвергались новые веяния и которая была сочтена привыкшими бояться людьми за официальное объявление войны преобразованиям. Стала усиливаться волна национал-патриотических выступлений (В. Кожинов, Ю. Бондаренко, Ю. Бондарев, В. Распутин).
Но свобода слова уже вырвались из оков и все сильнее влияла на критические изменения в общественном сознании.
Апофеозом торжества горбачевской демократии стал I Съезд народных депутатов СССР.
Уже в период избирательной кампании происходило множество ранее немыслимых событий. На собраниях избирателей нередко просто захлопывали партийных руководителей, привычно выдвигавшихся кандидатами в депутаты. Затем на выборах многие из них провалились. Потом деятели КПСС, делая хорошую мину при плохой игре, хвастались, что из 2250 депутатов 1957 человек, или 87%, были членами или кандидатами в члены партии. Но это говорило лишь о том, что партия давно стала не чем иным, как институтом власти и инструментом карьеры, принадлежность к ней ни о чем не говорила.
Гораздо выразительней было то, что 88% депутатов были избраны впервые, что в их числе партийных работников было всего 237 человек. Рабочих и колхозников – 23,7%, тогда как представителей интеллигенции – 27,4%. Принцип сословного представительства советской эпохи был нарушен. Мучительно выбирали на Съезд АД. Сахарова, коллеги-академики выдвинули его лишь со второго раза. Чувствовалось, сколь глубокий раскол вызывают в обществе нововведения.
Перед Съездом вопреки общепринятым канонам инициативную работу начала московская группа депутатов, затем превратившаяся в Межрегиональную депутатскую группу (МДГ), первую официальную демократическую оппозицию. В нее вошли Б.Н. Ельцин, АД. Сахаров, Г.Х. Попов, Ю.Н. Афанасьев, О.Т. Богомолов и др. До этого Ельцин успел попасть в опалу после октябрьского Пленума 1987 г. и с блеском выиграть московские выборы на Съезд.
Сейчас уже не так важно, по каким вопросам шли дискуссии на Съезде. Важен был дух, обстановка небывалой свободы и социального напряжения. Еще почти никто не думал о будущих потрясениях, предсказать которые позволял Съезд, он воспринимался как праздник, как спектакль, как сериал, который по телевидению не отрываясь смотрела вся страна. Режиссер Марк Захаров в те дни сказал: "Я завидую, такой сценарий никто бы не смог написать, только жизнь".
Важнейшим эпизодом стали выборы Верховного Совета СССР, который хотели сделать послушным, проведя выборы на безальтернативной основе. Тогда Ю.Н. Афанасьев бросил в зал потрясшие всех слова "агрессивно-послушное большинство". Тогда депутат из Омска А. И. Казанник предложил свое место в ВС несправедливо отодвинутому Б.Н. Ельцину. Тогда Г.Х. Попов сказал: "На выборах в Верховный Совет аппарат одержал, безусловно, свою победу... Но кто, спрашивается, победит инфляцию в стране, кто победит пустые магазины, кто победит некомпетентность руководства?"
На I Съезде проявился нарастающий сепаратизм республик, прежде всего прибалтийских.
Но все же в тот момент преобладали настроения эйфории: наконец настоящая свобода и демократия, как в других уважающих себя странах. Наконец...

< Назад   Вперед >
Содержание