Культура Италии эпохи Возрождения - Утонченность внешних форм жизни

Глава V Общественная жизнь и праздники. Якоб Буркхардт

Чем менее значительны были преимущества, которые давало происхождение, тем более высокие требования предъявлялись к индивидууму как таковому, к тому, чтобы он в полном объеме проявил все свои положительные качества; а кроме того, и общественная жизнь с тем большей необходимостью должна была установить себе пределы и облагородиться за счет своих собственных сил. Поведение отдельного человека и высшие формы общественной жизни делаются свободно и сознательно творимым произведением искусства.

Уже сам внешний вид и окружение человека, как и обычаи повседневной жизни, в Италии более совершенны, красивы и в большей степени утонченны, нежели у народов где-либо за ее пределами. Вопрос относительно жилищ высших сословий относится к ведению истории искусства; здесь необходимо подчеркнуть то, насколько жилища эти по удобству и своему гармоническому и разумному устройству превосходили замки, городские усадьбы и дворцы величайших людей Севера. Одежда менялась здесь таким образом, что невозможно ее даже сопоставить с модой других стран, тем более что с конца XV в. в Италии вошло в обыкновение перенимать у них фасоны. То,что итальянские художники изображают как современный им костюм, это есть, вообще говоря, наиболее красивое и изящное из всего, что имелось тогда в Европе, вот только невозможно быть уверенным, изображали ли они господствующее в моде,  и были ли они достаточно точны при его изображении. Как бы то ни было, несомненным остается то, что нигде не придавалось такое значение костюму, как в Италии. Эта нация была, да и остается щепетильной в том, что касается внешности, к тому же даже самые серьезные люди причисляли возможно красивое и шедшее к лицу одеяние к вещам, необходимым для полного совершенства личности. На какой-то период времени во Флоренции костюм был чем-то индивидуальным, и тогда всякий одевался по собственной моде (с. 389 прим 2), и еще долгое время на протяжении XVI в. здесь обитали значительные люди, имевшие как раз такую склонность, прочие же были в состоянии по крайней мере наложить печать своей индивидуальности на то, что господствовало в моде. И когда Джованни делла Каза остерегает от всего бросающегося в глаза, выступает против всякого отклонения от главного направления вмоде, это есть свидетельство упадка в Италии Наша эпоха, которая, по крайней мере в том, что касается мужской одежды, в качестве высшего закона блюдет неброскость, теряет на этом куда больше, чем способна подозревать. Однако тем самым она сберегает нам большое количество времени, что уже само по себе (при нашей занятости) компенсирует все недостатки.

В Венеции26 и Флоренции в эпоху Возрождения существовали предписанные костюмы мужчин, а насчет женщин были приняты законы против роскоши. Там же, где одежда никак не регулировалась, как, например, в Неаполе, моралисты отмечают, не без чувства глубокой горечи, что более невозможно отыскать какое-либо различие между знатью и мещанами. Помимо этого их удручает уже в ту пору чрезвычайно стремительная смена моды и (если мы правильно толкуем их слова) слепое поклонение всему, что приходит из Франции, в то время как зачастую это есть изначально итальянские моды, которые лишь возвращаются от французов назад в Италию Поскольку частая смена фасонов одежды и подражание французским и испанским модам28 служили удовлетворению обыкновенной страсти к франтовству, нам более до этого дела нет, однако помимо того здесь имеется также и культурно-историческое доказательство стремительности итальянской жизни в целом в десятилетия до и после 1500 г.

Особого рассмотрения заслуживает стремление женщин существенным образом изменить свою внешность с помощью косметических средств. Ни в какой другой стране Европы, кроме Италии, с самого падения Римской империи не существовало столь многочисленных и многообразных дополнений по части облика, цвета кожи, волос. Все стремятся к нормальному внешнему виду, и силятся его достичь пусть даже с помощью наиболее бросающихся в глаза, совершенно очевидных средств введения в заблуждение. Здесь мы полностью отвлекаемся от всего прочего одеяния, которое было в XIV столетии30 в высшей степени пестрым и нагруженным украшениями, позднее жена смену ему пришел костюм, для которого была характерна более благородная роскошь, и ограничиваемся косметикой в узком смысле этого слова.

Прежде всего в массовом порядке носят накладные шиньоны из белого и желтого шелка, их запрещают и снова носят, пока наконец души людей не оказываются потрясены проповедником, призывающим к раскаянию, и тогда на городской площади оказывается возведенной изящных очертаний поленница для всесожжения (talamo), на которой рядом с лютнями,игрушками, масками, магическими записочками, песенниками и прочим хламом находят свое место также и шиньоны, а очищающий огонь превращает все это в пепел. Однако идеальным цветом, достигнуть которого люди стремились как в отношении своих собственных, так и накладных волос, был русый. А поскольку в те времена было принято считать, что солнце в состоянии сообщить волосам светлый цвет, то встречались такие дамы, которые в погожую погоду целыми днями стояли на солнце, помимо же этого для волос использовались красящие средства и всякого рода смеси. Сюда добавляется еще целый арсенал туалетных вод, косметических примочек и гримов для каждой части лица, даже для глазных век и зубов, о чем наша эпоха не имеет ни тени представления Никакие насмешки поэтов, никакой гнев проповедников, никакие предостережения насчет раннего увядания кожи не в состоянии были отвратить женщин от обычая сообщать собственному лицу другой цвет, а отчасти  и другой вид. Очень может быть, что частые и пышные постановки мистерий, во время которых раскрашивались и наряжались сотни людей, способствовали укоренению пагубного обычая в повседневной жизни, как бы то ни было, он имел всеобщее распространение, и сельские девушки придерживались его сколько могли37 . И напрасны были все попытки убедить женщин, что это  отличительный знак распутниц самые добропорядочные матери семейства, которые целый год даже не касались грима, все же красились по праздничным дням, когда им предстояло показаться на люди38 Будем ли мы рассматривать все эти пороки как некую черту варварства, в качестве параллели которой можно вспомнить о раскрашивании лиц у диких племен, или же как следствие стремления к нормальной юношеской красоте в чертах и в цвете лица, в пользу чего говорит значительная изощренность и разнообразие этих косметических средств,  в любом случае мужчинам невозможно отказать в попытках отговорить женщин.

Во всяком случае применение парфюмерных средств вышло за обычные рамки разумного, распространяясь на все окружение человека. По случаю празднеств даже вьючных животных умащали мазями и благовониями, а Пьетро Аретино благодарит Козимо I за благоуханный денежный подарок40.

Далее, итальянцы были тогда также убеждены в том, что они чище северян. На основании общих культурно-исторических мотивов эти их притязания следует скорее разделить, нежели отвергнуть, поскольку чистоплотность является компонентой совершенства современной личности, а таковая ранее всего оформилась у итальянцев; также и то обстоятельство, что они были богатейшей нацией тогдашнего мира, говорит скорее в пользу этого, чем против. Доказательств, разумеется, получено никогда не будет, и если говорить о первенстве в отношении предписаний чистоплотности, то в качестве самых старых ее примеров можно указать на средневековую рыцарскую поэзию. Как бы то ни было, наверняка можно сказать то, что здесь усиленно подчеркивается всесторонняя опрятность некоторых выдающихся представителей возрождения, особенно за столом, а в качестве воплощения грязи всяческого рода в Италии фигурировал немец. Из Джовио мы узнаем, что за неопрятные привычки усвоил Массимилиано Сфорца во время своего германского воспитания, и насколько сильно они бросались в глаза. Замечательно при этом то, что по крайней мере в XV в. гостиничные услуги попали в руки главным образом немцам, которые обслуживали преимущественно римских паломников. Однако в процитированном высказывании речь, видимо, идет преимущественно о сельской местности, поскольку крупных городах ведущее место зарезервировали за собой известные итальянские предприятия. Нехватка сносных постоялых дворов в сельской местности объяснялась также необеспеченной безопасностью.

К первой половине XVI в. относится тот курс хороших манер, который был издан Джованни делла Каза, флорентийцем по происхождению, под названием «II Galateo». Здесь содержится не только предписание чистоплотности в узком смысле слова, но и искоренение тех привычек, которые мы обыкновенно называем «неприличными», причем делается это с такой же непреклонной уверенностью, с какой моралист говорит о высших нравственных законах. В прочих литературах этот вопрос рассматривается в меньшей степени со стороны систематической, но скорее опосредствованно, на примере внушающих ужас изображений всякого рода хамства46.

Но и вообще «Галатей» представляет собой красиво и с душой написанное наставление как в образцовом стиле жизни, так и по части деликатности и такта вообще. Еще и теперь люди всех сословий могут его прочесть с большой для себя пользой, а что касается вежливости, старая Европа почти не продвинулась дальше содержащихся здесь предписаний. Поскольку такт свойство души, у всех народов он с самого начала всякой культуры прирожден некоторым людям, другие же приобретают его посредством приложения волевых усилий, однако первыми его признали  как общезначимую общественную обязанность и отличительный знак образованности и воспитанности итальянцы. Да и сама Италия сильно изменилась за прошедшие двести лет. Явно ощущается, что для приличного итальянского общества осталось позади время скверных шуток, burle и beffe4 (с. 101 сл.), которыми могли обмениваться знакомые и полузнакомые люди, что нация выходит за стены своих городов и усваивает космополитически-нейтральную вежливость и предусмотрительность. О положительной общественной жизни в собственном смысле речь пойдет ниже.

Вообще в XV и начале XVI в. все формы внешнего существования оказались в Италии утонченными и облагороженными, как ни у какого другого народа в мире. Уже в отношении части той совокупности малых и больших приспособлений, которые составляют вместе современный уют и комфорт, может быть доказано, что впервые они встречаются в Италии. Езда в экипажах по прекрасно вымощенным улицам итальянских городов48 имела большое распространение, в то время как в прочих странах люди передвигались пешком и верхом, а если ездили в экипажах, то делали это вовсе не для удовольствия. Относительно мягких и упругих кроватей, изысканных ковров на полу, туалетных принадлежностей, о которых больше нигде и не слыхали, нам становится известно прежде всего от авторовновелл. Зачастую особо подчеркивается количество и тонкость белья. Многое в этой сфере принадлежит уже к области искусства: мы бываем поражены, убеждаясь во всесторонности его облагораживающего воздействия на роскошь, ибо искусство непросто украшает великолепными сосудами тяжелый буфет или легкую этажерку, стены — подвижной пышностью гобеленов, а десерт - бесконечно разнообразными фигурными сладостями, но и изумительным образом полностью перемещает в свою сферу все столярные работы. Вся Западная Европа пыталась в эпоху позднего средневековья, насколько хватало средств, идти по тому же пути, однако частью то были по-детски аляповатые безделки, частью же они были скованы односторонним готическим декоративным стилем, в то время как Возрождение движется здесь совершенно свободно, решает всякую задачу, проникая в ее смысл, и работает на куда более широкий круг участников и заказчиков. В том же следует усматривать причину легкой победы, одержанной в течение XVI в. итальянскими декоративными формами всякого рода над северными, хотя были здесь и другие, более важные причины общего характера.